Двадцать лет с подушкой обнимаюсь.
Когда одна я, совсем одна,
И нет меня в мире одней;
И так высоко стоит луна,
Что земля темна и при ней;
И холодный ветер пахнет травой,
И веки смыкаются в полусне, —
Тогда является мне на стене
Река и чёлн теневой.
А в том челне старина Гек Финн
Стоит вполуоборот;
И садится он, и ложится в челнок,
И плывет, закурив, плывет…
В лучах пароходов и городов,
На усах световых систем,
Один — одинешенек — одинок, —
Становится точкой его челнок, —
Но не может исчезнуть — совсем…
И все на попутных и встречных плотах
Остроты ему слышны,
И Гек прислушивается, привстав
(Они ему тоже смешны)…
Но один, один — до того один!
Да и я — до того одна!
И мысли тихие наши легки…
Ведь нет, Гек Финн, у твоей реки
Ни берегов, ни дна…
Мое одиночество ходит за мной по пятам.
Куда бы ни шла — моё одиночество рядом.
Бессонницу делим одну на двоих по ночам,
взираем на мир одинаково-пристальным взглядом.
Мое одиночество знает меня хорошо.
Мы столько дорог исходили на пару когда-то,
неся за спиною потерь неизбежных мешок,
осколки былого сгребая одною лопатой.
Мы вместе сбегали, бросая свои якоря,
и падали вместе
и вместе опять поднимались,
мы вместе любили, и верность друг другу храня,
делили все радости наши, а также печали.
Мое одиночество ходит за мной по пятам.
Его променять очень трудно на что-то другое.
Мое одиночество я никому не отдам.
Нам вместе не скучно.
И все потому что — нас двое.
Когда нужно побыть одному? Ты навсегда должен свыкнутся, что остаток жизни ты взаперти и наедине с самим собой. помните? Я раб. я червь. Я Бог))) только без гордости и хаоса сущего… беспросветное. Безысходное одиночество .В этом обнаруживается безмерность и непрерывность счастья… быть живым …, но увы мгновенным.
Говорить с тишиной научилась давно я, привычно.
Адресую словами ей всё, что скопилось внутри.
Отвечает мне тихо она, не спеша, безразлично.
А в душе так бурлит всё, смертельно, хоть криком кричи.
Научилась давно, стиснув зубы, смеяться… до боли…
Улыбаться сквозь слёзы и всем говорить: «Я — окей!»
Научилась и маски менять, и примеривать роли,
И к себе слишком близко чужих не пускаю людей.
То, что слышать хотят, говорю. Пусть так будет, да ладно.
Слишком сложно и трудно мне всем открывать, что внутри.
Легче просто ответить: «Проблем нет! Всё ладно и складно!»,
Чем признаться, что сердце болит и горит от любви.
Вот поэтому каждую ночь ежечасно в подруги
Тишину выбираю и с ней говорю до утра.
Вспоминаю я губы его…, и любимые руки…
И тот миг ненавижу, когда вдруг осталась одна…
***
Жизнь летит — не догнать.
Ну куда ты! Постой!
Ни лететь, ни бежать
Не могу за тобой.
Отболел, отгорел;
Ничего не успел:
Ни родить, ни взрастить…
Только время сгубить.
И теперь, угасая до срока,
Лишь порою ночной
Разрываю покой
Волчьим воем души одинокой…
Почувствуй — без Тебя мне одиноко!
Не кошки — мне стальные когти душу рвут!
Я жду Тебя давно!.. Сквозь стёкла окон
Ищу Твой силуэт… Так дни мои текут…
Простить? За что? За то, что заблудился
Среди лихих ведущих в никуда дорог?
За то что жду? И что воспламенился
Во мне костёр Любви, что Ты разжечь лишь смог!..
Простить? Да нет! Благодарить за Чудо
Открытия Тобой во мне самой себя!
Простить обиды? Нет их. Позабуду
Я даже боль свою… Её стерплю любя…
Нерастраченная нежность, переросшая в силу — признак одиночества…
Ветер жизни иногда свиреп.
В целом жизнь, однако, хороша.
И не страшно, когда чёрный хлеб,
Страшно, когда чёрная душа.
Омар Хайям
ни взгляд, ни голос не проймут ничьи:
нектар и дёготь, сахар и горчица…
вокруг — одни врачи и палачи,
я не хочу ни сдохнуть, ни лечиться.
Селфи — вспышка публичного одиночества.
Разорвать расстоянье в клочья!
Скомкать все километры, выбросить!
Но стихи ведь удел одиночек…
В женском сердце строка-чтобы выстоять.
Чтобы верить, что лучший день придёт.
И уставшим крыльям, немыслимо.
Он у сердца местечко, приют найдет.
Прикратит этот бой бессмысленный!
Он холодным волком, таким как ты,
Не подарит любви иллюзию!
Будет честен с тобой, и его черты…
Лишь покоем сгладят контузию!
Лишь напомнят, что ты не впервой в бою!
Убери из сердца сопливую…
И слезливую сущность, ну ту, свою,
Что тебя душила разрывами!
Будь собой, только той, что в прохладе рук,
Улыбаться сможет с ним и играть!
Будь одной из тех… ну из книжных! Сук!
Научись губить, позабудь прощать…
Творчество спасёт от одиночества.
Одиночество — оставил дверь свою открытой, но никто не входит…
бледность стен по ночам не наводит на мысли
здравствуй
ноль часов, ноль минут
ноль пропущенных, ноль в сети
вся огромная жизнь протекает в незримом рабстве
и от этого ига ни спрятаться, ни уйти
хрупкость стен по ночам привлекает куда сильнее
тронешь пальцем — и раз, разломаются, разве нет
в голубой глубине этих глаз леденея
все слова остаются картинками на стене
здесь четыре угла — это вовсе не поражает
а скорее традиция, что ли, ни дать ни взять
очень хочется кинуть в пустые углы ножами
но держусь, ведь кидаться ножами в людей нельзя
мир исполнен идей
но они неприкосновенны
только я достаюсь добрым призракам и зверью
и пожалуйста, я умоляю, не трогай стены
я ведь с ними с одними как c близкими говорю