Позвонил из Питера Анатолий Иваныч - мой старый одноногий преподаватель истории кино.
Вскользь спросил - как там столица поживает? Но я подозреваю, что это только для отвода глаз. Главным поводом его звонка было похвастаться тем, как недавно на мусорке им был найден испачканный масляной краской котенок и теперь у старика дома живут дворняжка и кошак с выкрашенным боком.
Поговорили об институтских делах и, разумеется, выяснили, что наша группа была самая лучшая. Сейчас таких не делают…
Я расспросил о своих преподах.
Как, оказывается, быстро умирают люди, если не вспоминать о них лет пятнадцать…
А чего - спрашиваю, как там наш зав кафедрой, тоже постарел?
Дед:
- А ты не знаешь? Он сто лет назад как умер. Все-таки не дали ему корейцы спокойно жить…
Я спросил:
- В смысле корейцы? Какие корейцы?
Дед покряхтел, помолчал (я даже «алекать» начал), а потом и говорит:
- Ну, раз ты уже три пятилетки, как не студент, да и герои этой истории возражать не станут, то слушай, расскажу…
Я повесил трубку и перезвонил сам, чтобы не вводить старика в разорение, и не зря - история затянулась далеко за полночь, но я попытаюсь покороче, оставив за скобками крокодиловые слезы главного героя и его бесплодные попытки залить водкой свою нечаянную вину…
В начале перестройки, когда я еще служил в Советской Армии и не думал ни о каком институте, мой будущий зав кафедрой сидел в своем большом кабинете и внимательно выслушивал доклад дежурного стукача - лаборанта. Тот рассказал, что группа тихонь - первокурсников из Северной Кореи, была замечена за занятием мелкой спекуляцией, а именно продажей соседу по общаге фотоаппарата «Зенит» по завышенной на два рубля цене.
…Этих студентов я уже не застал, но похожих ребят прекрасно помню. Все в одинаковых синих костюмах и у каждого значок Ким Ир Сена. По-русски они кое-как говорили, но пустых разговоров старались не поддерживать. Контакты вне своего клана их тяготили и напрягали, если только - это не беседа с преподавателем.
Первое, что бросалось в глаза - это то, что они никогда не смеялись, даже не улыбались. Что бы смешное не происходило вокруг них, не улыбались…
В такие моменты, мы чувствовали себя с ними, как чувствуют себя жизнерадостные пациенты дурдома со своими напряженными санитарами.
Зав кафедрой не долго думая вызвал к себе всю Северо-Корейскую группу первокурсников и затеял проработку.
Дело конечно копеечное, но поступил сигнал - нужно реагировать.
Вначале пристыдил немного, рассказал, что Советский Союз распахнул Северо-Корейским студентам свои братские объятья, чтобы они выучились на кинорежиссеров и по возвращении на родину смогли бы запечатлеть историю достижений своей великой страны.
- А Вы!!!
Корейцы слушали, понурив головы, возразить им было нечего.
В конце проработки Зав кафедрой немного успокоился и сказал:
- На первый раз обойдемся письмом на родину, пусть Вас на каникулах пропесочат как следует, но смотрите, если такая ситуация еще раз повторится, будем отчислять к чертовой бабушке.
Корейцы живо закивали, сказали спасибо, спасибо, спасибо, и, пятясь задом, покинули кабинет.
После летних каникул из Пхеньяна прибыла свежая группа студентов-первокурсников. По-русски они почти не говорили, но очень старались научиться.
Зав кафедрой сразу попал в больницу с микро-инсультом, а когда вышел, то не отходил от корейцев ни на шаг. Им и лучшая кинопленка и фотолаборатория в любое время, даже ночами с ними лично сидел, занимался, фотки помогал печатать, но видно легче ему не стало, сделанного не воротишь…
Эта новая Северо-Корейская группа привезла с собой красивую официальную бумагу, больше похожую на почетную грамоту.
Бумага в смешных русских оборотах благодарила администрацию нашего института за своевременный сигнал об антинародном поведении не оправдавших доверие корейских студентов, выражала надежду, что новые посланцы окажутся гораздо лучше прежних и сообщала, что все виновные, в количестве двенадцати человек - расстреляны…
Не прошло и семи лет, как нашего молодого и цветущего зав кафедрой убила его больная совесть…
Первое правило Закона эквивалентного обмена гласит:
Если очень нельзя, но очень хочется, то найдите подругу либо друга, которому очень хочется, но очень нельзя, и обменяйтесь впечатлениями. На выходе должно возникнуть - обоюдное «можно».
Меняю книгу"Время лечит", плюс боль, сводящую с ума на легкомысленную встречу, и недописанный роман. Меняю прошлые ошибки, и бесконечную печаль на ожидание улыбки, и тихий вечер при свечах. Меняю смертную тоску, вой на луну и пятый угол на узнавание друг друга прикосновением к виску. Измены. поиск виноватых, и водку выпитую между, меняю, даже без доплаты!!! Себе в убыток… На НАДЕЖДУ
Еду в пригородной электричке. на остановке садятся со мной рядом 3 пацана на вид лет по 20. Красивые, нарядные, сбольшим букетом роз, с гитарой и тортом. Коробку свою с тортом наверх на полочку поставили. Тут заходит бабулька, приятная такая на вид, интеллегентная. и точно с такой же коробкой, как у парней. И тоже её наверх поставила. Через пару остановок ребята вышли. Электричка подъезжает к дачному посёлку. Бабуля засобиралась на выход. Снимает коробку с полки и говорит:
-Ой, а коробочка-то не моя. У меня завязочка другая была!
Ладно, говорю ей, делов-то куча. Подумаешь-завязочка. Мальчики Ваш тортик съедят. а Вы- их. Они же одинаковые.
-Да нет, дочка, у меня там не тортик был. Это я котика на дачу хоронить везла.
А теперь напряжём фантазию и представим себя на месте парней или хозяйки, которой вручили розы и такой торт.
МЕНЯЮ: МУЖА 70 лет на 2 по 35! 7 по 10 не предлагать!
Если у Вас есть яблоко и у меня есть яблоко, и если мы обмениваемся этими яблоками, то у Вас и у меня остается по одному яблоку. А если у Вас есть идея, и у меня есть идея, и мы обмениваемся идеями, то у каждого из нас будет по две идеи.
Все, что происходит в мире, - это обмен. Даже если кажется, что ты получил что-то просто так, рано или поздно ты за это заплатишь.
Закатилось солнце за шиворот
И на выворот встала луна.
И прострелен я сново унылою,
Горькой пулей цветущего сна.
Холодный ветер - ноет голосом больных детей!
Срывая моего терпенья кокон
И что б не видеть груды мёртвых фонарей…
Я затыкаю чёрные пустоты окон…
И тихо проржавело моё время
Наполнив взор усталостью и глубиной,
Взволив на плечи мои бремя,
Заставило дышать тобой одной.
Прости меня! Но мысли о тебе, как тля
До косточки обгладывают душу!
Я сново жив! И жив я для тебя
И может быть, тебе ещё я буду нужен…
Пытался я найти менялу,
И всё ему до нитки променять:
Талант, друзей и всех своих знакомых
Что б хоть ещё на миг тебя обнять…
27-летний безработный канадец Кайл Макдональд обменял канцелярскую скрепку на жилой дом. Летом 2005 г. он нашел в Сети человека, готового отдать за его скрепку деревянную шариковую ручку в виде рыбки (человек был вегетарианцем поэтому ручка ему не нравилась). Эту ручку Макдональд вручил дизайнеру, получив взамен необычную авторскую дверную ручку. Ее он обменял на походный примус, а примус - на электрогенератор. Генератор - на неоновую рекламу и бочку пива. Это добро Кайл поменял на снегоход, а его - на туристическую путевку. Путевка была обменена на старенький минивэн, тот, в свою очередь, на контракт со звукозаписывающей компанией, за который начинающая певица предложила Макдональду годовую аренду своего коттеджа в Колорадо. Затем он нашел человека, готового отдать за колорадскую ренту право пообедать с рок-звездой Эллисом Купером. Обед канадец променял на коллекционный стеклянный шарик с фигурками группы Kiss внутри. Именно этого шарика не хватало продюсеру Корбину Бренсену для полноты его 6-тысячной коллекции. За редкий экземпляр Бренсен предложил Кайлу роль в своем новом фильме. А мэр маленького города Киплинг, всю жизнь мечтавший о Голливуде, согласился отдать за роль двухэтажный особняк, куда Макдональд и въехал в августе 2006 г. Вот это чувак замутил!