Души израненную мякоть
Я смело втиснул в календарь:
Январь. Плевать в камин, и плакать.
Рыдать по-бабьи на февраль…
И в откровения азарте,
Услышав первую капель,
Всплакнуть неистово о марте,
Размазать сопли об апрель.
По-детски пузыри пуская,
И не тая визгливых нюнь,
Реветь грозой в начале мая,
И утопить в слезах июнь.
Скрутив в кармане лету дули,
В тоске стеная и кряхтя,
Как зверь завыть в конце июля,
Всю осень хныкать, как дитя.
А в декабре признать, - лукавил,
Весь год рыдая, как чудак:
Я дядя самых честных правил.
Но стих мне правил - Пастернак.
Я - поклонник
огромных
дынь
Налитых
вожделенным
соком! -
Ты их только
из тары -
вынь, -
Я привью
тебе вкус
порока!
Дыням
хвостики
разотру
Нежно-нежно
и ненароком,
Поцелую
их кожуру
Прививая
ей вкус
порока!
А потом
буду дыни
мять,
Поудобнее
взявши
сбоку
Ну, и хвостиков
рукоять
Не забуду
предать
пороку…
* * *
Эй, мужик! Дыни будэшь брать?
Что ты тут затываишь склоку?
Эты двэ - стоят двадцат пять.
Нэ магу уступить нискока!
Поэты не чекают славы,
А просто ждут своей волны,
Как ждут погрузку пароплавы,
Такие, знаете, - човны.
Пингвины ждут скупого лета,
Питомцев алчет самолёт,
Тарелка ждёт свою котлету,
Только меня никто не ждёт.
Ждёт туалетная кабина
Того, кто в ней оставит след,
Ждёт результат, согнувши спину,
Мужик, зашедший в туалет.
Ждёт повод хам и богохульник,
Чтоб остудить поэту пыл…
Летит над Киевом вертульник…
Ах, нет, простите, гвинтокрыл!
Ответы ждут свои вопросы,
Ждёт ускорения застой.
Ждут инвестиций хмарочосы, -
Наш пресловутый «недострой».
Ждёт в ресторане алкоголик,
Когда ему предъявят счёт,
И там добавят к сумме «нолик»,
Только меня никто не ждёт.
Но, наплевать на то поэту,
Ведь не понять не ждущим, им,
Что я уплыл искать по свету
На пароплаве свежих рифм.
Пытаясь влиять на реальность
Сдвигаю
Угрожающе
Надбровные дуги страданий
Боль разметав
В разводе
Стремящихся
Упасть безвольно рук
Угол стремления пасть
У каждой руки
Произвольный
И от этого я кажусь восходящим
На эшафот
Начала разумной жизни
Неандертальцем
Который придя к жилищу
Безмолвно взирает
На след бушевавшей стихии
Они спорили тысячи лет
И каждый
Уходя от истины все дальше
В глубине души понимал
Все слова
Только попытка отсрочить
Известную эмбриону правду:
Если тьмы не будет
То как отличить
Ее от света
Ведь есть же у нас глаза?
Осколок гранита
Упал
На зеркало
Самообмана
И серебряные сабли
Вдруг разбежались
От эпицентра обиды
Каждая жалом
Отточенным
С нею соприкасаясь
Каждая правду
Свою
Осколочную отражая
Вот и с тобою
Мы не успели
Закрыться
От камешка непониманья
Терпеньем
Я, наукой любовь поправ,
Чувства низменные презрев,
Как неистовый географ,
Женских тел изучал рельеф!
Нет моей никакой вины,
Что науку, как неофит,
Я осваивал… со спины,
Познавая лопаток вид.
Между ними крутой овраг
Равнодушно я лицезрел,
Но однажды, взглянув не так
На особенность женских тел,
Я открыл, что высот среди
Есть у юных и у старух…
Фудзиямности на груди,
И пещер увлажненный дух!
Она листала сотни монографий,
Штудировала тысячи статей,
Читала лекции про ямб и амфибрахий
И про отличия хореев и спондей…
Зачем все это нужно было, дуре, -
Закончить школу, получить диплом,
Три года бред нести в аспирантуре
И степень доктора отстаивать потом?
Все ради одного, увы, момента,
Который снился ей уже не первый год:
Чтоб в спальню затащить к себе студента,
Не сдавшего ей вовремя зачет…
И вколотив несчастного в перину,
Поправ бесстыдно возрастной барьер,
Ногтями исцарапать парню спину,
Познав еще один, физический, размер!
Послушай-ка, недотрога:
Я тоже не проститут! -
Пусть волосы, хоть немного,
На теле твоем растут!
Растительностью подмышек
У золушек и принцесс
Не может волос излишек
Нарушить любви процесс!
Не следуй гламурной моде
Выщипыванья щетин…
Я гимны пою природе
Нормальных страстей мужчин:
От щиколоток, до паха,
Где буйства страстей порог,
Я мускусный славлю запах
Твоих волосатых ног!
В сотах пустых квартир
сжался озябший мир.
Зимний узор стекла -
символ границ тепла…
Между оконных рам -
вымыть бы их пора! -
Мой замирает взгляд:
мухи спокойно спят.
Вот и опять зима.
День бестолково мал.
Я посчитаю вслух
тушки усопших мух.
Спят и друзья мои -
пчелки, да муравьи…
Всякий, с кем я знаком,
чуточку насеком.
Это моя стихия, -
грустная роль в бурлеске -
ровное искривляя -
путать чужие мысли…
Я ведь - не математик,
чтобы, как Лобачевский
строить пространство, где бы суть поменяли числа.
Был бы я геометром
(числа ведь - мимо сплетен?),
я бы построил график,
чувствами не калечась…
Ноль, например, возвел бы в некоторую степень
и получил при этом,
скажем, не ноль, а вечность.
Но… Это ты умеешь -
ноль умножать на числа…
Правил, известных всюду,
станешь ли ты бояться?
Я же, считать, родная,
полностью разучился,
вот и остался верным
роли своей - паяца…
То ударишь, то нежно ласкаешь их,
Переменно: широкие - узкие
Моего настроения клавиши,
Обращая касания в музыку…
Ты играешь, и, кажется, вроде я Замер в мире неправильном некоем…
Для тебя - это только мелодия…
Для меня эта музыка - реквием…
Если умных мыслей нет
Что б постить на сайты,
Просто гуглю Интернет, -
Их там - гигабайты!
Были буквы АЗ и ЯТЬ,
А теперь их нету…
Трудно стало сочинять
Нонеча поэту!
Оле ль… Маше ль… Коле ль… Вите ль,
Мне сознаться не беда:
Я - сложившийся сказитель,
И поэт я хоть куда!