Не получилось диалога,
И монолог нестройным вышел…
Мы погрустим ещё немного,
Спасаясь от дождя под крышей.
Когда ж его иссякнут чары,
И он прервётся на рекламу,
Не станет нас с тобой как пары…
А ведь предупреждали мамы…
Монолог на краю света, на острове Сахалин, Андрея Кончаловского о том, что сытость укорачивает жизнь и как не «играть на струнах пустоты»
Жизнь - это боль…
Нельзя не думать о смерти, более того, с возрастом её присутствие необходимо. Чем дальше живёшь, тем интересней понимание того, что в тебе конечно. Конечна твоя проявленная и непроявленная сущность. Мы же не знаем, насколько мы умираем.
Я думаю, что там, за чертой, что-то есть, что остаётся навсегда. С одной стороны, Чехов писал, что смерть человека - обычный факт нашей жизни. Но он же писал: «Бессмертие - это факт, вот погодите, я докажу вам это…»
Потрясающая фраза!..
Скажу так, гедонизм исчезает, когда понимаешь, что будет жизнь, с её насущным хлебом и поющими птицами, но без тебя. Конечно, это пугает. Но пока ты это гонишь от себя, ты жив.
Жизнь - это боль, да. У дерева же всё болит. Но всё-таки жизнь - это больше желание. Жизнь - это дефицит. Изобилие - это смерть. Как только вы видите потухший взгляд и отсутствие всяких желаний, то всё, жизнь закончена.
Надо пестовать свои желания, пока они у тебя есть, и всё будет. И творчество, и всё остальное.
Голодание продлевает жизнь. Сытость ближе к смерти.
Дефицит рождает удивительное ощущение удовольствия. Когда я голодаю или держу диету, возникает совершенно иное отношение к еде и куску хлеба.
Дефицит очень важен во всём. В свободе, и то дефицит нужен, даже необходим. Как только человек имеет всю свободу на свете, он становится животным.
«Я мракобес и ватник…»
Права человека - это химера и ложные движения европейской цивилизации. Это огромная диктатура лжи. Права человека нигде не соблюдаются. Все великие цивилизации строятся на обязанностях, нельзя права человека ставить над его обязанностями. Те, кто не исполняет обязанности, не могут иметь права.
Посмотрите на китайскую цивилизацию, на христианскую цивилизацию - там прежде всего обязанности. Когда человек получает все права, он, грубо говоря, теряет человеческий облик.
Что такое обязанности? Это культура! На мой взгляд, либеральная европейская мысль ведёт к пропасти только потому, что она фетишизировала права. Это путь в ад. Я в этом смысле мракобес и ватник.
Надолго ли мы рассорились с Украиной? Надолго. Но по-другому нельзя. То, что сегодня происходит на Украине, - это же катастрофа целой этнической группы.
Это страшная жертва, которую приносит сейчас украинский народ своей этнической целостности. Этот маятник должен уйти до предела, а потом откатиться назад. Он обязательно вернётся назад. Мы одна этническая целость, с какими-то культурными разницами. То, что сегодня происходит на Украине, - трагическое заблуждение.
Есть ли в этом доля российской вины? Ну, всегда есть доля российской вины. Главное не это, а то, что иллюзия соединения с Западной Европой кому-то даётся легче, а кому-то тяжелей. Но велика особость и отличие славян от латинян. Поляки - славяне, но они латиняне. Русскому с поляком труднее, чем с татарином. Православие никогда с настоящим мусульманством не были врагами, а с католицизмом постоянные трения и войны.
Между Западом и Востоком до сих пор лежит «железный занавес», это занавес между православием и латинянами, между греками и итальянцами. Если вы посмотрите по индексу ООН, все православные страны имеют индекс ниже, чем католики, и ещё ниже, чем протестанты.
Но в православии тоже есть огромная градация, потому что греческая философия знакома с греческой культурой, а греческое православие знакомо с античным правом. Ещё философ Ключевский говорил, поскольку мы получили православие на славянском языке - это и лишило нас иудейской схоластики, греческой философии и римского права. Мы не получили тех слонов, на которых стоит западная цивилизация.
Но все равно Гоголь - это великий русский писатель. Которым он стал, будучи украинцем. Но, конечно, он и великий украинский тоже. Закончу мысль так: кроме сострадания к украинцам, сегодня я ничего не чувствую.
Увидеть мир, пока жизнь не окончилась
Почему я в свои почти восемьдесят лет прилетел на Сахалин? Знаете, рациональных причин нет. Я просто никогда не был на Дальнем Востоке, и мне интересно посмотреть этот край. Подумал, что надо показать ретроспективу моих картин молодым людям, которые родились двадцать лет назад, а я к тому времени уже снял двадцать фильмов, а они их и не видели, естественно.
Захотелось пообщаться с людьми, особенно мне интересны сорокалетние родители и их двадцатилетние дети, с ними хочется говорить о жизни и искусстве. Мне очень важно их мнение, как они чувствуют и понимают жизнь. Ведь дальше жить и рулить предстоит им.
Сахалин - тут главный манок Чехов. Никому до Антона Павловича и в голову не пришло поехать сюда, на край света, на каторгу, добровольно!
Когда он собрался ехать на остров, ему врачи так и говорили: «Вы сошли с ума» - он же был уже очень больным человеком.
И он, будучи врачом, прекрасно понимал, что его жизнь уже не будет долговременна. Значит, его поступок имеет очень глубокие причинно-следственные связи.
У Фёдора Михайловича Достоевского есть «Записки из Мёртвого дома», у Чехова есть «Остров Сахалин», а после этого ещё случился Солженицын с его «Архипелагом ГУЛАГ».
Но Антон Павлович изучал это не вынужденно, а осознанно, и это был политический поступок человека, который никогда не был политически ориентирован. Думаю, что им двигало одно его очевидное желание увидеть мир, пока жизнь не окончилась.
Как я писал письмо деду
В нашей жизни много слабостей, одна из них - это то, что обычно мало ценишь живых родственников.
Я вот в семьдесят пять лет написал письмо деду Петру Кончаловскому. Для меня это было очень интересное занятие, задать деду вопросы уже со своего возраста. Которые я бы не смог задать ему в восемнадцать-двадцать лет. Тогда меня это вообще не волновало.
Разве меня тогда могло волновать, что великий художник Врубель на свадьбе моих деда и бабушки был свидетелем? Это потом я узнал, что Миша Врубель идёт по улице, спрашивает едущих на санях знакомых: «А куда вы едете?» «А вот дочка художника Сурикова выходит замуж за Петю Кончаловского», - отвечают они.
«А можно я с вами?» Вот так он запрыгнул на облучок извозчика и стал свидетелем на свадьбе моих дедушки и бабушки. Вдумайтесь, Врубель стоял на облучке извозчика! Это же уникальность события! Как я жалел, что не расспросил дедушку о Врубеле, о Коровине.
Потом, спустя годы, я все эти вопросы написал ему в статье. А ответы пришлось черпать уже из литературы. Я представлял, что дед мог бы мне ответить. Но безумно жалею, что не расспрашивал его при жизни. Легкомыслие молодости не дало этого сделать.
Я своему папе часто говорил: «Папа, напиши воспоминания…» Но он так и не написал.
Свою биографическую книгу с говорящим названием «Низкие истины» написал откровенно, без особых тормозов. Хотя то, что я написал, не тянет на исповедь. Исповедальная трилогия была у Жан-Жака Руссо. У Льва Николаевича Толстого остались совершенно исповедальные вещи. Я от этого далёк.
Кто для меня сегодня Никита Михалков? Младший брат. Ну и что из того, что у него усы седые? Это не важно. Пока был жив папа, он меня считал сопляком, хотя мне было уже лет семьдесят и я был дедушкой. А отец мне запросто мог сказать: «Ну, что ты там понимаешь?..»
Я сегодня примерно так отношусь к своему сыну Егору, хотя ему же больше полтинника. И это нормально. Когда папа скончался, я сказал Никите: «Вот теперь мы сироты…»
Творческое соперничество с Никитой? Оно было, и оно есть. Это неизбежно. Это как два самца. Соперничество всегда есть. И в хорошем, и в плохом смысле. Главное в нашем соперничестве - это полемика. Но с возрастом она меняет свои формы. Человеку сложно позволить жизни быть такой, как она есть. Или позволить людям быть такими, какие они есть. Всё время хочется что-то поправлять и подправлять. Всю жизнь приходится учиться принимать жизнь и человека таковыми, какие они есть.
Соперничество между художниками - неотъемлемая часть их бытия. Большое соперничество было между Рафаэлем и Микеланджело. Между Микеланджело и Леонардо да Винчи. Они без лицемерия, совершенно искренне друг друга терпеть не могли. В большей степени терпеть не мог Микеланджело. Он был тяжёлый человек. Рафаэль говорил ему: «Ты гений», тот отвечал ему: «Ты у меня всё воруешь…»
Под луной нет ничего нового и не будет.
А с младшим братом всё по-другому. Вначале он мальчишка для тебя. Потом мальчишка начинает снимать кино. Потом начинаешь удивляться, что у него получается. Потом понимаешь, что он мастер.
Но Никита никогда со мной не советуется. Никогда! Думаю, когда он начинал свою карьеру, он, вероятно, боялся моего влияния.
Недавно пресса снова зашумела, увидев нас с Никитой в обнимку после вручения «Золотого Орла» «Раю»… У нас хорошие отношения, братские! Да, спорим, но не более. Чаще я спорю с ним, он относится ко мне терпимо. Гораздо более терпимо, чем я к нему.
Терпимость вообще не свойственна русскому человеку, хотя с возрастом учишься этому.
Адвокат человеческих слабостей
Есть вещи, которые оказали на меня колоссальное влияние. Например, прорезался Валентин Катаев с его шедеврами русской литературы.
Я имею в виду «Святой колодец» и «Алмазный мой венец». Помню, когда я прочитал эти вещи, я обалдел от красоты языка. Бунина мы тогда ещё не читали, его слог тоже чудесный.
Как-то увидел Катаева в машине, помню, что шёл снег, я полусогнувшись подошёл, постучал. Катаев открыл окно, я и сейчас вижу его недовольное лицо.
Когда я сказал, что я сын Сергея Михалкова, у него лицо скривилось ещё больше. И все мои слова почтения писатель выслушал с кислой физиономией. Но это человеческая деталь, а писатель он гениальный. У него есть просто бриллиантовые строки, когда он описывает, как Сергей Есенин читает поэму «Чёрный человек». Это полторы страницы настоящего литературного шедевра, который можно читать и перечитывать.
Очень часто меня упрекают, что я рассматриваю русских людей как насекомых, это не так. Это штамп, который прилип ко мне, когда кое-кто хочет как-то лягнуть. В картине «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» опять рассматривают какую-то брезгливость к русскому человеку. Глупость несусветная.
Мне бог дал способность любить людей, я люблю своих героев. Вторая моя способность - в какой-то степени передать эту любовь другим. Это две разных способности.
Трудно ли любить людей? Знаете, тут сразу вспоминается притча про стакан, который наполовину полон или наполовину пуст. Для разных людей всё по-разному. Это всё человеческие качества. Мы в этом плане с женой два разных человека. Юлька говорит, что стакан полупустой, а я говорю, что он наполовину полный.
Я с людьми общаюсь очень легко, и чем больше живу, тем мне люди всё интересней. Нет и малейшей усталости от людей и жизни. Мне врезалась фраза одного индийского философа, что надо относиться к каждому встречному, как к своему учителю.
А как замечательно ответил Толстой на вопрос журналиста о том, кто ваш любимый собеседник? «Тот, с кем я разговариваю в данный момент».
Моя слабость в том, что я подаю руку даже тем, кому бы я не хотел подавать. Не подать руку невежливо, и потом, это же его не изменит. Понимаете, легко осудить человека, а вот понять трудно…
Думаю, что самое тяжёлое для человека в его падении - это садизм как внутренняя патология. Садизм опускает человека в ад. Данте опустил в самые низкие горизонты ада предателей. Предателей детей и родственников.
Для меня там находятся садисты. Я всё-таки адвокат человеческих слабостей, а не прокурор. Понимаете, фраза «Прости их, Господи, ибо они не ведают, что творят» полна глубочайшей мудрости.
Когда мужчина плачет…
Почему Андрон? Я крещён как Андрей. Просто Пётр Петрович Кончаловский любил цитировать сибирскую пословицу, которую он слышал от Василия Ивановича Сурикова: «Ну, это сапоги всмятку. Андроны едут…» Что это значит, до сих пор не знаю. Судя по всему, абракадабра.
Вот поэтому он меня и прозвал Андрон, а имя это старорусское. Оно мне не очень близко. Андрей ближе.
А почему Кончаловский? У меня был какой-то конфликт с отцом, связанный с юношескими спорами на фоне венгерских событий 1956 года. Я уже говорил, что я дитя десталинизации, и с отцом были конфликты. Он переживал, возмущался. Я мог задавать ему какие-то диссидентские вопросы.
Свой первый сценарий с Андреем Тарковским мы опубликовали в «Московском комсомольце», я подписался Безухов. Потом я стал Михалков-Кончаловский, потом Кончаловский. В кино крепко заявил о себе Михалков Никита.
Фамилия Кончаловский для меня сегодня органична. А вот мои дети по паспорту Михалковы, но стали Кончаловскими. Сын Егор Кончаловским стал. Катит на моем реноме…
Нужен ли актеру ум? Тут все сложно. Великие актрисы имеют колоссальную мудрость. Возьмите Инну Чурикову, Джульетту Мазину, Анну Маньяни - они все великие актрисы. Но мудрость у них феноменальная.
Великий актёр может быть и необразованным, наивным. Актёр может быть очень глупым человеком, но великим актёром. А может быть очень умным человеком, но плохим актёром. Тут единой формулы нет.
Кеша Смоктуновский - он не был интеллектуальным человеком, но был гениальным актёром. Есть актёры нарциссы - у них присутствует определённый нарциссизм, который выдает их актерскую сущность и показывает низкое ай-кью.
Вообще для мужика противоестественно желание нравиться. Это чисто женское начало. Желание нравиться присуще не только актёрам, но и вообще творческим людям. Писателям, например. Всё очень индивидуально. Я думаю, что Бунин любил нравиться, а Антон Павлович Чехов терпеть этого не мог.
Завидую людям, которые могут заставить других плакать без собственных слёз. Для меня в этом плане феноменален Константин Симонов. В Интернете есть видео, как Симонов читает «Жди меня» - это шедевр мужского таланта.
От личной боли могу расплакаться. Где я беру силы при своей личной боли прилетать на Сахалин? Не знаю, не знаю…
Мне всё-таки везет, везёт по характеру. Есть замечательный философ Виктор Франкл, который написал уникальную вещь «Сказать жизни «Да!» Это великая книга, которая меня многому научила. Научила тому, что в любой ситуации человек может найти смысл. Есть определённые смыслы, которые появились после того, как произошла трагедия с моей дочкой. И они движут мной сегодня.
Мне ещё хочется иметь очень много желаний. Разных. Это всё называется жажда жизни.
Не меняются только идиоты…
Глобализация уничтожает суверенитет государств… И зрители наши, к несчастью моему, всё чаще становятся киноамериканцами. Едят поп-корн во время сеанса. Почему сейчас такое громкое кино? Потому что все жуют. Голливуд снимает кино для жующих. Я снимаю кино для читающих.
Закон рынка, когда спрос определяет предложение, ведёт к уничтожению культуры. Потому что спрос всегда ниже, чем должен быть. Массовость губительна. Человеку свойственна индивидуальность. Недаром в Библии сказано, что дорога наверх трудна и узка.
Поэтому так случается в искусстве, что рынок становится всё более массовым. Человеку легче жить, не делая усилий, а без усилий нет роста.
Я часто говорю своему сыну, что люди, которые читают книги, будут управлять теми, кто их не читает.
Все мы меняемся, не меняются только идиоты. С возрастом возникают другие иллюзии. Почему иллюзии? Потому что каждые десять лет мы говорим: о, какой я был дурак. В тридцать лет думаешь, что в двадцать лет был глупый, в сорок лет думаешь, что в тридцать лет был наивный. То же самое и в восемьдесят лет: думаешь, ой, я в семьдесят молодым человеком был.
Абстрактное искусство не вызывает у меня никаких чувств. Я считаю, что чёрный квадрат Малевича - это просто жульничество. Я ретроград.
Ребёнок может нарисовать чёрный квадрат, но Малевич, конечно, великий скандалист, то, что он повесил чёрный квадрат в красном углу, там, где висит икона, это был вызов, который произвёл большой скандал.
Мы как-то спорили с Михаилом Швыдким на эту тему, я сказал, ну, почему нужно восемь страниц текста, чтобы объяснить, что такое «Чёрный квадрат»? Когда смотришь на произведения Васнецова или «Троицу» Рублёва, то объяснять ничего не нужно. Чувства передаются без объяснений, а когда надо включать голову, то это мне напоминает интеллектуальный онанизм. Извините.
Поэтому никогда не надо стесняться говорить: «Мне не нравится». Король голый. Одна фраза, и все понятно.
У Александра Исаевича Солженицына есть гениальная статья на эту тему, один заголовок которой говорит о многом. Она называется «Игра на струнах пустоты».
Экономика не измеряется счастьем
Я часто думаю, почему, если высокий ВВП, то страна успешная, а низкий ВВП - синоним катастрофы? Это же большая иллюзия, может быть высокий ВВП и несчастные люди. Норвегия - страна с успешной экономикой и высоким уровнем самоубийств. Экономика измеряется цифрами, но не измеряется счастьем людей. Рыночная стоимость и человеческая ценность - это разные вещи.
Любители современного искусства хорошо знают знаменитого художника Энди Уорхола, это был несчастный псих, который жил в Америке. Он нашёл себе хорошую нишу, фотографии переносил на шёлк, потом их раскрашивали красками. Вернее, это даже делал не он, а его «Фабрика». Но, правда, есть одна его картина, на которую он помочился, будучи в не совсем вменяемом состоянии. На шёлке остались пятна от его мочи, этот «шедевр» продали за одиннадцать миллионов долларов США. Это штрих к рынку и художественной ценности.
Сальвадор Дали недаром сказал: «Я богат, потому что мир полон кретинов…»
Художник не может быть некультурным, сегодня это серьёзная проблема. Все серьёзные художники хорошо знали мировую культуру. Знали традиции, а традиции - это же человеческая мудрость. А вот новаторство - это уже нарушение традиций. Прежде чем что-то нарушать, надо знать.
Блокбастер - это то, что интересно смотреть. Очень интересно смотреть. Но когда кино заканчивается, его быстро забывают.
А когда кино - произведение искусства, тогда после фильма не хочется разговаривать, а хочется помолчать.
Знаете, что самое дорогое для режиссёра?
Молчание зрителей после фильма. Это показатель прикосновения к тому, что словами выразить нельзя.
А вы говорите свобода. Дело не в свободе, а в таланте.
МОНОЛОГ ГРЕШНИКА
Как правило, мы сами портим жизнь
Себе и той, кто в нас души не чает,
Безлунной ночью радостно встречает,
В нелёгкий путь печально провожает,
Кто рядом с нами, как святая Инь.
Изменами всё портим без любви,
В себя влюбляя девушек невинных,
Бывалых дам, своих подруг старинных,
Матрон замужних, в прошлом, благочинных,
Сердца топя их с душами в крови.
Всё портим лицемерием, враньём,
Смешными и несносными понтами,
Презреньем к не читавшим Мураками,
В сезон не отдыхающим в Майями,
Пока над головой не грянет гром.
Нас ждёт неутешительный финал,
И мы прекрасно это понимаем,
О Б-жьем снисхождении мечтаем,
И снова, как в последний раз, гуляем,
Цинизмом развлекая карнавал.
Милый, а ты когда-нибудь любил?
До хрипоты, до дрожи в пальцах…
На балконе в час ночи курил?
Вышивал отношения на пяльцах?
Ты когда-нибудь плакал навзрыд?
Разбивал ли о скалы надежды?
Словом был ли когда-то убит?
Обличал ли ты страсть без одежды?
Милый, скажи, когда-то любил?
Нет, не ври, должно быть ни разу…
Ты любовь керосином облил
И поджег как гнилую заразу.
Ты отрёкся давно от любви,
А привязанность-чувство былое.
Оно засело где-то в груди
И гложет душу как долговое.
Вероятно ты ранен судьбой,
Раз ты, милый, так холодно смотришь.
Ослеплён лишь ты был красотой,
А душевность чертог не рассмотришь.
Милый, ответь только честно, любил?
Постигал ли ты это исккусство?
Нет мой милый, ты все схоронил,
В день когда принял привязанность за чувство.
Меня тошнит от Вашего притворства.
Вы часто говорите-«Я люблю…»
Так просто.
Но не говорите искрене. Отныне, молю,
Быть верным хоть своей святыне.
Святыней Вы называете свою гордость,
А так же, почитаете упёртость,
И стойкость духа… Но в реализации этих качеств пока что глухо.
Вы тот, кто любит пускать слова на ветер,
И распускать за спиной кучу сплетен.
Вы тот, кто говорит:-«Прости…»
Но отойдя подальше, вновь перемывает кусок кости.
Вы никогда не скажите:-«Я был не прав…»
И снова высоко нос задрав,
Вновь не вникаете в проблему,
И от этого возникают споры и дилеммы.
С Вами общаться непросто,
Но к сожалению Вы-это Я, процентов на девяносто.
Вы-это Я, когда злюсь на весь мир.
Вы-это Я, а я как Сатир.
Я часто словом обижаю близких,
И брызжу на всех яд из губ своих склизких.
Неуравновешенна и импульсивна,
И от этого бываю сама себе противна.
И как бы хотелось эту гниль удалить,
Крылья расправить и полюбить…
Себя и других.
Но как всегда пыл мой утих.
И я плюю на Вас, на всех.
Меня тошнит… И смех и грех.
Во мне живёт два Я…
Ну что ж, и Бог и Дьявол мне судья.
Быть может вскоре наступит штиль.
И осядет в душевной пустыне пыль…
Но пока бурлит во мне
Святой и бес в одном котле.
Тупая боль пронизывает скулы
И тело все сжимается в тиски.
Быть может кто-то мне приставил дуло?
Нет. Но жутко разрывает мне виски.
Быть может боль обиды и утраты,
Так долбил по спине ножом?
Да нет, не чувствую обиды я проклятой,
Но взгляд мой пустотою поражён.
И слезы леденящие спадают,
С задымлённых пеленою глаз,
Мгновенно все живое разбивают,
Летящее из еле звучных фраз.
И пустота заглатывает душу,
И вместо сердца-убиенный спит.
Он спит внутри меня, он никому не нужен,
Он безразличием давно убит.
Но безразличием моим, не вашим,
Сама закрыла доступ для других,
Чтоб больше с голосом дрожавшим
Не обороняться от чужих.
Чужих, что были мне родными,
Когда-то, в недалекие года,
Но оказались жалкими, пустыми,
С тех пор, внутри сплошные холода.
И не скажу, что больше нет живого,
Но где-то глубоко огонь давно дымит.
Пожар, что мог поджечь любого,
Внутри без кислорода не горит.
Таракан бежал и оглянулся
Левый глаз прищуривши хитро -
Может я за тапком потянулся,
Охранять нажитое добро.
Обитатель старенькой хрущёвки,
Знает он заплинтусную тишь,
Там рассказы о твоих ночёвках,
Слушает стареющая мышь.
Он уполз в заплитное пространство
Видимо к соседям на обед,
А его задумчивое братство
У меня брыкалось в голове.
Что хотел сказать, уж не узнать мне,
В ванной мерно плещется вода,
А на стуле брошенное платье,
А за кухней дремлют города.
**1**
он побыстрому
придумал некролог
чтобы его начальник
передумать
не смог
**2**
надо научиться так жить
чтобы о вас некролог
никто уже не смог
забыть
**3**
Некролог - это последний печально печатный монолог.
17.1.2017 Прага
Моя ВикипедиЯ
Мужчину? Мне? Зачем он, право, нужен.
О чём-нибудь другом меня спроси…
Чтоб ждать его с работы, грея ужин?
Ты что, подруга, боже упаси!
Тебе себя, любимую, не жалко?
Встаёшь чуть свет (с ума сошла, видать!),
Чтоб накормить его и, как служанка,
В дверях ещё пиджак и кейс подать.
Ах, нравится ухаживать?! - Умора!
Характером слаба - о чём и речь.
Кормилец, говоришь. В семье опора.
А он жену не пробовал беречь?!
Ах, он жильё купил! - Вот эту клетку?!
Ах, вместе к морю… Ах, ещё цветы…
В салоны ходишь? А на фитнес? - Редко?!
Не в этом счастье? Глупенькая ты!
Вот я - одна. Чему ужасно рада.
Забыла даже, как включать плиту:
Ведь, слава богу, стряпать мне не надо…
Ну, разве только «Вискас» дать коту.
Всегда покой. Никто не лезет в душу.
В шкафу - простор. Квартира - в чистоте.
Ты знаешь, как коты умеют слушать?
Как счастлив ты, когда ты при коте!
Без мужика живу, как в сказке, кстати.
А главный плюс моей свободы в том,
Что захочу - могу полдня в кровати
Валяться… С кем? Конечно же с котом!
…
Что за звонок? Твой муж пришёл с работы?
Пошла кормить? А сам он не поест?
Не извиняйся… Мне не скучно, что ты!
Куда подамся? - Есть тут пара мест.
Быть может, к Зинке. Как, с семьёй на даче?
А Ирка что? Рожает? Ты всерьёз?
Ну что ты, нет… И вовсе я не плачу:
За Ирку просто радуюсь до слёз.
А можно завтра загляну к вам в гости?
Ой, вы в кино… А послезавтра? - В сад…
Что? Передать привет? Коту? Да, бросьте…
Хотя, спасибо. Котик будет рад.
Я - колючая. Вся в иголочках.
Ощетинилась. Никого не жду…
А душе моей счастья б крошечку
И поймёт весь мир, чем дышу-живу.
Ну, откуда вдруг, теснота в груди?
Сердце сжалось всё, насторожилось.
Я не вижу свет. Что там впереди?
Чувство верности всё истратилось.
Отыщись, мой друг! Обними меня!
Дай надежду мне на спасение.
За собой веди, в новый день зовя.
Пусть умрут во мне все сомнения.
Фантомная любовь
пульсирует и жжёт,
Как будто та же боль
в стальных тисках сжимая.
Внутри струится кровь,
неся по венам боль.
Вздымаясь, не щадя,
ввергая разум в пламя.
Душа не хочет лжи
и призрачных оков:
Её простор готов
принять живое сердце.
И призрачные сны
ей больше не нужны.
Её живая плоть
тоскует в тайном танце.
И в призрачности чувств
душе покоя нет:
Везде - сплошная боль
и память тихо плачет:
«Ты вылечи меня
и боль мою уйми!
Найди другой приют.
Фантом возьми в придачу…»
Нет-нет… не думай… нет!
Я ничуть не плАчу,
Наверное, ветер, наверное, снег.
Пойми меня, я не мог иначе…,
Такой я создан, блин… че-ло-век,
Ну, ладно… хватит, я помню-помню,
Не надо думать, уже прошло…,
Я по ошибке назвал любовью,
А знаешь, чувство… не так уж жгло…
Ну, хочешь, можешь себе оставить,
Ты только это… меня не рви…
Уже порвала??? Порвала память?
Зачем бросаешь?
Теперь верни…
Я… это… вспомнил… на кухне паспорт,
Давай покурим, давай вдвоём.
Прости…, зараза, замучил насморк,
Простыл я, помнишь, во вторник днём?
Ты так ругалась, а я не слушал,
А ты ругалась, ты ждала…
Всё-всё, не буду, закрыла уши…
Я просто вспомнил, как ты жила…
Я просто вспомнил, как было мило…,
Я, знаешь, столько уже забыл:
Как ты болела…, как ты… любила…
Нет-нет, не думай, и я любил.
Не будешь плакать? А мне не надо.
И я не плачу… Да,.кстати… он…
Блин, забыть бы что-то,
Остаться рядом…
Я всё забуду… наш телефон…
Да-да, забуду - квартиру, адрес,
Подъезды, окна… забуду дни,
И всё же мы не одни остались,
А, может, были мы не одни?
Я это, как там? Не буду в окна…
Ну, всё… поднялся… сказал… прощай…
Нет-нет, не надо, я сам захлопну,
За торт спасибо, за тёплый чай.
Ты помни только одно, родная…,
Любовь на веки. она крепка.
О, Господи, я столько помню,
Я столько знаю…,
Ну всё… не плачу…
Ушёл… ПОКА…
Спор - это два монолога, не переходящие в диалог.
Наверное, к этому можно привыкнуть -
Не видеть тебя в каждом блике безликом
И свыкнуться с мыслью, что кликай не кликай -
Тщетно.
Не сложно устать выводить неохотно
На мутных и потных толлейбусных окнах
Твой профиль. А слушать сварливых животных -
Щебет.
Ногтями умею впиваться в ладони,
А вот бы смешать мне огонь и агонию
И сердце изранить и вылиться в стоне -
Вволю.
Тепло твоих пальцев - размазать по снегу,
По настовой корке, шершаво и нежно.
Но не заглушить мне томящую негу -
Воплем.
Купировать прошлое - проще простого,
О чем-то забыть или вымарать слово.
Пи выгнуть в прямую везенья подкову -
Надо.
И все же. Ты пахнешь улыбкой и ветром.
А вкус твоих губ - очень сладкий и летний.
Тому, что ты есть, существуешь на света -
Я рада!
Читатели, простите многословных, не ведают они, что в мир творят.
Простите за центонов поголовье, жующее обилие цитат.
Чем дальше в лес, тем меньше ипотека, роднее тёща, веселее враг,
Так и они стихами метят в небо, но попадают ямбами в овраг.
Они ведь не шальные дети клавы - стучать по буквам абы да кабы.
Для веры, для любви, для дяди Славы ночей не спят пегасовы рабы.
И кормят это дивное отродье отборным словом, синтаксис блюдут,
Но лошадь попасётся в огороде и тут же исчезает в пустоту.
Так и сидят, из пальца выгребая чужих находок хрупкое литьё,
И пишут о Муму, о Герде с Каем сто первое предание своё.
Перелицуют и перелопатят литературу вдоль и поперёк,
У Пастернака вырежут на платье, у Бродского две строчки на сапог.
И вот уже одеты и обуты - не отделить половы от зерна,
Котлет от мух, песок от каракурта, да и зачем, с какого нам рожна?
Бросать себя под танк, на амбразуры, кричать про короля: «Он неглиже!»?
У нас самих такой макулатуры накоплено с полтонны на ЖЖ.
Пиитское собранье неразменно
На тысячу житейских мелочей,
Жалейте многословных… незабвенных!
Любите их, лелейте и…
ваще…)