-Здравствуйте,
что вас ко мне привело?
-Даже не знаю, с чего начать:
водка меня не берет,
время не лечит,
любовь не приходит.
-Ясно всё:
одиночество.
-Да,
и мне с ним не совладать:
боль головная,
раздражение,
хочется…
-Если хочется,
значит, не всё ещё
в вашей жизни потеряно.
-Это радует.
-Проблема в том,
что в поисках
кого-нибудь обрести
вы растеряли себя.
Вот,
я вам выписал,
принимайте препарат постоянно:
утром, днём, обязательно вечером.
-Что это?
-«Лето»,
поможет себя найти.
Прощай, июль. Всё было мило, вкусно.
Спасибо за тепло и за дожди.
А в среду август, и немножко грустно.
Но вот шафранам самый срок цвести!
Последний месяц ягодного лета,
Ещё в полёте звёзд не сосчитать.
Ещё лоза не пропиталась светом,
А я уже о том хочу скучать!
А я на белый-белый лист бумаги
Петуний сладкий запах занесу,
Я без цветов зимою, как на плахе.
Цвети, мой август! Цвет тебе к лицу!
Купальниц рыжих загусти окрасы.
Предвкусие разлей теплом в груди,
Там впереди, три православных Спаса.
А дальше, дальше осень во плоти…
`
Июльский день поёт в бескрайнем разноцветье
Кокетливых полян и таинства озер,
Гоняя облака воздушной гибкой плетью,
Отчаянно дразня большой вороний хор.
Пророческий напев, напутствие из детства:
«…Любить. без фальши слов о горести разлук.
Под слоем пепла дней и лет бежать от бегства.
Неспешно выбирать, кто друг, а кто не друг.
…И, словно босиком по тёплой пляжной кромке,
Пройти по жизни так, чтоб был не скучен путь.
И чувствовать, когда пора стелить соломку,
И точно знать, когда обратно повернуть.
И лёгкою рукой бросать в фонтан монеты,
Прощать и отправлять мечту в лихой полет.
Хранить зимой в себе простую песню лета,
А летом слышать, как июльский день поёт.»
© Сано-сама
В середине июля чувствуешь — что-то изменилось. Еле ощутимые перемены — их и не заметишь в летней суматохе, если на минутку не остановишься ранним-ранним утром, не вдохнешь прохладный воздух полной грудью да не прислушаешься, не присмотришься ко всему, что творится вокруг.
Плотные изумрудные листья все в багровых пятнах — вишня уже давно поспела, до черноты вызрела на жарком солнышке. Пчела деловито копошится в последних цветах чабреца — то-то ароматный мёд выйдет! Абрикосы — тяжёлые, налившиеся светом и теплом, золотыми мячиками выглядывают из выгоревшей степной травы (сплошь мятлик да солодка).
И вдруг понимаешь — лето скоро попрощается до следующего года, оставив богатые дары. Ещё несколько жарких деньков, и алюминиевая миска наполнится до краёв аметистовой смородиной, сочной шелковицей да тугими ягодками крыжовника, из которых так и брызжет кисло-сладкий сок — только тронь!
Шаг в сторону с тропинки — и под ногой вдруг зашуршит желтоватый берёзовый лист (надо же! В середине-то июля!), и чуть слышно хрустнет-переломится сухая тростинка ковыля. Всколыхнётся куст алтея — поднялся выше твоей головы — и в воздухе рекой разольётся аромат ещё далёкой, но родной осени.
Июль в Окне…
Едва Светает.
Прохлада утра на траве.
и только ангелы летают
бесшумно в звёздной тишине.
Какой короткий срок у лета,
как мелодичен нежный звон,
и тлеет облако рассвета,
и не даётся в руки сон.
сидишь и просто наблюдаешь,
как тает в небе звездный ковш…
и сколько длится миг — не знаешь,
как будто вечностью живёшь.
Лето ливнями лижет стёкла нам —
Укачает печаль до осени.
А само — по ночам промокло на-
сквозь, спускаясь стезями козьими.
По колено в росе, до одури,
Горы — скалы шлифуют мистикой.
Ждут — дождями от сна проходы рыть:
Солнце, влагу лучами выстегай!
Горы горькую греют — в градусах
Поднимаясь до сороковника.
Хочешь — пей её, хочешь — радуйся,
Хочешь — просто любуйся. Помни как
Лето ластится, левитируя
Над травой луговой нектарами…
Забываю свою квартиру я,
Забываюсь тобой. Не даром мы
Согласились уйти в отшельники
Хоть на месяц, хоть не до осени,
Городские сорвав ошейники
Меж вступительными и госами.
Обоюдной пьянеть усладою,
Первой в жизни любви открыв сезон,
В ноги к Богу с тобою падая,
Накрываясь в ответ волной фриссон.
А потом, уже ближе к полночи,
Созерцая небес раздетых вид,
Ты вдруг вымолвишь: как любовничек,
Оказался ты — просто неофит.
Лето ливнями лижет стёкла. Но,
Забываю свою квартиру я.
Лето выжато. Осень-тётка над
Одиночеством левитирует.
Нас обворовали, Люди!
Умыкнули наше лето!
И у нас его не будет,
Только мокрые рассветы!
Вытащили из кармана,
Когда мы в пути на службу:
Пили кофе, что-то ели
И болтали о ненужном.
Люди! Лето — то украли!
Нужно клеить объявленья!
Может, заперли в подвале?
Лето ждет от нас спасенья!
Может, Лето контрабандой
Увезли в другие страны:
К замкам, к Эйфелевой башне
И на Альбион туманный?
Завтра мы пойдем с пикетом:
«Солнца нам немного дайте!»
И «Верните людям Лето!»
Не отступим, так и знайте!
глаза покрасневшие. пьяные. и безумные.
немного косые. но это такой пустяк.
мы были такими красивыми. ночи — бурными.
и дикая музыка с танцами на углях.
мы были живыми, как море в плену истерики,
как камни собою ласкающий водопад.
тонули в подсоленном мареве крымской зелени
и пили схороненный временем виноград.
мы были похожи на ведьму, шамана, странника,
наполненный сотней уродов бродячий цирк.
и голос срывали под песню «я снова маленький»,
и грели в ладонях своих абсолютный спирт.
мы были счастливыми, зная, что это временно,
что утром нам будет болезненно даже встать.
ловили в сознании мутном кусочки берега,
и месяц на глади волны, и свою кровать.
мы были немного безумны. немного молоды.
мы были немного отличны от всех других.
и всё без стыда, без неловкостей или повода.
и лето запомнит нас, пламенных и живых.
Цветут акации намоленного лета
И одуванчики слетелись на луга…
Напиться радости небесной им успеть бы
И разлететься снова навсегда,
Познав одну из лучших в мире истин —
Назло, случайно, чудом, вопреки…
Мол, сколько времени отпущено для жизни,
Лови мгновения — цвети, цвети, цвети…
Лови тепло и шепот светлый — травный,
Волну прохлады. Странности луны,
Воспринимая летние утраты,
Но раздавая розовые сны.
Лови восторг — смотри — спеши — блаженствуй!
Кто знает, что там — завтра? Может быть,
Нет ничего — ни пряных сумасшествий,
Ни сумасшедшей, спешной, красоты.
Ни чаяний, иллюзий, обещаний…
Лови на всё, чем, как ни странно, жив,
Пока ты молод, страстен и отчаян,
И слышишь чудный чувственный мотив!..
…
— Какое чудо! Чувствуешь? Прекрасно!
Из одуванчиков, я слышала, вино
Заменит все известные лекарства —
От суеты, от холода… — всего!
Что — соберем? Так хочется, ну очень!
А вдруг всё правда! Представляешь, а?!!
— Мы соберем. Чтоб не жалеть о прошлом.
Что быть могло, но не случилось там…
У нас показывают дождь, а у тебя в Берлине лето;
Коктейли с сurasao пьешь, на берегу сидишь раздетый;
Гоняешь мяч, идешь домой; в холодный душ: по телу дрожь.
Ты смотришь фильмы про «любовь», а здесь показывают дождь.
Июль. И дни всё золотее.
Какая дивная затея
Жить на полуденном свету.
Создатель, обо мне радея,
Мне дарит влажный куст в цвету,
Мне дарит этот сад шумящий,
Летучей жизни звук щемящий
И грома дальнего раскат,
И небосвод, всегда манящий,
Мне дарит всё, чем сам богат.
Лето всегда пахнет луговыми цветами, любовью и счастьем. Безмятежность июльских дней — это застывшее время, когда секундная стрелка трепетно останавливается, оглядывается по сторонам и понимает, что спешить ей совершенно точно некуда.
опять идем, пути не зная
по плоскости большой земли
махая красными шарами
неспетых гимнов короли
внизу трава, вокруг деревья
а в мыслях ветер и сквозняк
враги сожгли родную хату
и на счетах опять голяк
последняя коза исдохла
не прорастают семена
но на заборах поднебесья
напишут наши имена
— Как проходит лето? В каких странах уже успел побывать?
— Работаленд, Кухнястан, Кроватия, Соединенные штаты туалета и ванной, Объединенные огородные эмираты.
— А чем занимался?
— Купался в море… работы
Она сидела на солнечном подоконнике, свесив ноги в сад, и громко смеялась. Рядом с ней, на льняной салфетке, стояла большая белая чашка с абрикосами. Она осторожно взяла один в руки, впилась тонкими пальчиками в мякоть, разорвала абрикос на две половинки и выковыряла оттуда маленькую косточку.
— Чего ты смеешься? — сказал я ей. Мне нравилось, когда она смеялась, и каждый раз хотелось засмеяться вместе с нею.
— А чего? Для того, чтобы смеяться, нужно разве что-то? — она перестала смеяться и с улыбкой на меня посмотрела.
— Наверное, нет. Но ты так смеешься, будто случилось что-то очень веселое.
— Случилось! Случилось! Ты разве еще не знаешь? — она с изумлением посмотрела на меня и подалась чуть вперед.
Чашка с абрикосами опрокинулась через окно, и десятки оранжевых шариков рассыпались по траве.
— Я соберу! — я кинулся через цветы, которые были между нами, к окну, где она сидела.
— Оставь, — ласково сказала она, — потом соберем вместе. Ну так ты что, не знаешь ничего? Ведь он пришел!
— Кто? — мне хотелось на нее рассердиться за то, что она говорила загадками, но я не мог.
— Он такой, знаешь, в льняной рубашке, с вышитыми цветами на воротнике и с большими желтыми ленточками на поясе. Волосы у него — шелк и осока. Глаза — ромашковые поля. И веет от него… да вот этими абрикосами! — она ловко спрыгнула с окна и, запутавшись босыми ногами в цветах, упала в траву и звонко рассмеялась.
— Ты осторожнее! — я подал ей руку, чтобы помочь подняться, но она схватила меня и притянула к себе. Я потерял равновесие и рухнул в траву рядом с нею. Она засмеялась еще громче, а потом резко затихла.
— Ты что это замолч…
— Тихо! — шепотом перебила она меня, — смотри!
Я запрокинул голову и взглянул наверх. Синева высокого неба большим куполом укрывала наше маленькое лето. Небо было чистое и совсем тонкое. Казалось, что там, за тонкой вуалью этой небесной синевы, есть что-то еще. Другой мир!
— Знаешь… — она нарушила тишину, — он уже точно здесь. Ты ведь тоже его чувствуешь?
— Да про кого ты все говор… — я замолк. Тонкое чистое небо, большое знойное солнце и… — Июль!
— Да. — она повернулась в мою сторону, улыбнулась и взяла меня за руку. Я вздрогнул.
— Ничего не говори.- она легонько сжала мои пальцы, а потом отпустила мою руку и отвернулась.
— Ты что там делаешь? — спросил я тихо.
Она долго шарила руками в густой траве, а потом вдруг повернулась и посмотрела прямо в мои глаза.
— Держи. Июль. — она вложила мне в ладонь большой спелый абрикос.
— Июль! Так вот он какой на ощупь! Как абрикос! — я мягко посмотрел на нее и вдруг сказал:
— И как твоя рука в моей. А еще… как твой смех! Радостный и настоящий! А еще… — зачем я все это говорю, вдруг подумал я.
— Июль настоящий. Он очень живой и правдивый. — она улыбнулась.
— Давай я помогу собрать тебе все абрикосы обратно в чашку. — я хотел было подняться.
— Успеем еще. Июль надо неспешно собирать. По кусочкам радости и тепла! — она взяла меня за руку, и мы посмотрели в небо.
А вокруг медовым солнцем растекался по небу — июль.