Всё ближе к концу света
подходит наш мир хрупкий…
И много оружия где-то,
готового для мясорубки…
Ведь тот, кто войны хочет
он, точно, с мозгами не дружен.
Он только на деньги заточен,
продать бы побольше оружия.
Ну где же вы разум оставили?!!
Всё больше вам хочется золота…
Вы нашу планету поставили
между наковальней и молотом.
Как дети с оружьем играете,
как с куклами или скакалками…
В четвёртой войне, как вы знаете,
вам биться придётся палками…
15 сентября 2018 год.
Тополя вдоль оврага стоят,
Но овраг тот пуст — без воды.
Пить деревья очень хотят:
Живые ведь все же они.
Солнце светит смертельным лучом,
Земля стонет: «глоток бы воды».
Ну, а ветру — жара нипочем,
Говорит он земле: «подожди».
Листья мертвые сжались в комок,
На поляне пожухла трава.
Лягушонок забился в песок.
«Погибаю», — взвыла оса.
Гнездо с выводком бросила мать,
Полетела из дома вон.
А птенцы?.. Их судьба — умирать
Под душительным, жарким огнем.
Тяжко дышит в норке барсук:
«На язык бы — каплю дождя».
На спине окочурился жук,
На груди своей, лапки скрестя.
Ну, а солнце палит целый век,
От него не сбежишь даже в тень.
Застонал теперь человек.
Наступил, наконец, судный день.
Не останется здесь ничего:
Ни травы, ни воды, ни земли.
Уничтожил себя самого
Человек, ведь, неутолим!
За наши грехи погиб свет.
А чем виновата Земля?
А тем, что прОклят весь свет;
Тем, что мы подвластны чертям.
2 июня 1995 года.
Если конец света не наступит,
мы сами этот свет, в конце концов, прикончим
Что-то от Вас концом света попахивает!..
У каждого света — свой конец
— Покупайте газету с предсказанием. Скоро конец света!
— Шо опять?
— Это абсолютно новое пророчество!
— А шо со старыми?
— А они уже просроченные.
Конец света наступит тогда, когда придумают последний анекдот.
&
Чем менее свят человек, тем более боится конца света.
Апокалипсис многое рассказывает о конце света, но что именно, Иоанн Богослов пояснит позже.
Мир сломался. Я не знаю, когда именно это произошло. И дело не в людях. Сама вселенная перестала подчиняться своим же законам. Она перестала всё уравнивать, «закон бумеранга» больше не работает, а справедливость больше не торжествует. Кажется, конец света ещё никогда не был столь реальным.
Если людям объявить о конце света заранее, он наступит еще раньше.
Всемирный потоп, конец света. Уже? Ещё не время. И он раскрыл над Землёй зонтик.
Ребёнком я посещал женскую баню. Не в целях саморазвития, а потому что жил в неблагополучном районе. Из удобств в нашей семье был чайник. Из него мы мылись, пили и отапливались им же. Но раз в неделю хотелось большего. Так я впервые увидел голых работниц механического завода. Художник Рубенс, видимо, мылся в той же бане и страдал теми же визуальными кошмарами. Что бы он потом ни рисовал, получались токарихи и фрезеровщицы, состоящие из бугров, оврагов, складочек и обвислостей. На изготовление каждой уходил центнер дрожжевого теста и немного волос. Прыгнув в такую, можно было утонуть.
Ещё помню горячий кран, другим концом приваренный к центру вулкана. Ручка управления имела два положения - «Выкл.» и «Толстая коническая струя жидкой магмы». Каждая его капля прожигала навылет коня. Ради таза воды люди рисковали жизнью. В единственный душ стояла очередь на год вперёд.
После мытья, униженные и обожжённые, мы с мамой шли к коричневой старухе за ключом от шкафчика. На днище таза был намалёван номер, кривой как иероглиф. Старуха внимательно его осматривала, почти нюхала. Я ждал, она поднимет голову и каркнет что-нибудь про дальнюю дорогу и множество на ней брюнетов, но всякий раз звучало только «75» или «54».
Одна женщина получила ключ, открыла шкафчик - а внутри чужая одежда худшего качества. Ей в парилке подменили таз. Голая, зарёванная, сидела потом, писала жалобу на трёх страницах, красиво заложив ногу на ногу. Старуха-ключница лично бегала к ней домой, будила мужа, рылась в шкафу, всё принесла и потом ещё дружила семьями - целая история. Сейчас такое невозможно, телефоны свели банную драматургию к смс-диалогам.
Однажды в бане погас свет. Без окон тьма получилась абсолютной. И не вошёл никто, не осветил телефоном путь к одежде. За стеной мужики заржали, свистнули, построились и вышли. А женщины стали совещаться. Они в армии не служили и в минуту опасности полагаются на разум. Выяснилось, что темнота усиливает топографические сомнения и в ней не работают ни указательный палец, ни слова «направо» и «налево». Купальщицы ползали вдоль каменных лавок, повизгивая при встречах. На ощупь всё казалось или краном с кипятком, или Минотавром, который уже, конечно, пришёл. Я точно знал где выход, но детям велели молчать, потому что не время капризничать.
Потом какая-то ловкачка нащупала дверь. Крик счастья, отражённый от стен, лишь усилил общее чувство безысходности. Проём не засветился, в раздевалке та же темень. Спасённая посоветовала всем идти прямо до стены, потом двигаться вдоль, не меняя направления. Наверное, она была математиком. Вскоре все спаслись. Причём мочалки взяли, а тазики - никто. А это в бане главный документ.
Тут в раздевалку вошёл мужчина с зажигалкой, позвал тихо - Оля! Его поймали, поцеловали, отобрали осветительный прибор. С зажигалкой опасная трагедия превратилась в смешную игру «опознай костюм». Женщины следовали за огоньком как мотыльки. Лица у всех были таинственны и красивы. Добрая коричневая бабка открывала любые шкафчики. Дамы угадывали где чьё. Одевались в темноте, выходили на свет с бирками в самых неожиданных местах. Больше я в женском отделении не мылся. А про фрезеровщиц скажу - не судите по размеру ноги о человечности. Некоторые виды красоты понятны лишь когда их обнимешь.
Мы с Дашей сидели на кухне, мечтали о сауне, о кабинке на две задницы, в которой так приятно пережидать межсезонье. Даша выслушала мою историю, сказала - боже мой, сколько у нас общего. С ней такое же было. Один в один. Однажды к ней в баню вошёл монтёр. Достал лампочку и ну менять. Даша тогда пережила ужас и больше в городскую баню не ходила. Я спросил осторожно, видит ли Даша какие-нибудь различия между нашими историями.
- Ну конечно. Я девочка, а ты мальчик. Мой шок куда тяжелей. Он монтёр, а я голая. Представляешь?
Я легко представил Дашу голой. Вся моя литература построена на умении воображать подобное. Это мой исток, мой чернозём, сор, из которого я расту, не ведая стыда. Вскоре я забыл с чего начался разговор и каким должен быть финал. Поэтому и здесь его не будет. Всех обнимаю, до свидания.
В преддверии беды Армагеддона,
Преодолев несказанный испуг
Перед своей святой женой, Мадонной
Надумал исповедаться супруг.
И в этом покаянии приватном,
Валяясь у супружницы в ногах,
Признался в том, что он неоднократно
Был ей неверен. И в других грехах.
Про Людку из районного «собеса»,
Про Настю - у неё скорей всего,
Два непохожих на отца балбеса
Наверное родились от него.
Просил прощенья, так же, за подарки,
Которые другим он покупал.
Что не её своей любовью жаркой
В своих командировках окружал.
Признался так же и в грехах попроще.
Мол, часто без жены ходил в кино,
И что всем сердцем ненавидит тещу,
И с нею вместе тестя заодно.
Что в женском туалете сделав дырку,
Он в пятом классе многое узнал.
И как отец таскал его «за шкирку»,
Когда он маме что-то рассказал.
Покаялся он про одну старушку,
(в то время в пионерах состоял).
И помогая бабке, с под подушки,
Он кошелёчек с пенсией украл.
Открылся, что плевал на президента.
Не лично в морду, только на портрет.
И что её подруга из Ташкента,
В гостях бывая, делала минет.
И в самом страшном, в самом архитошном
Он тоже под конец признался ей,
Что дед его, Антип, в далёком прошлом
Был по какой-то матери еврей.
Больней нельзя свою жену обидеть,
Чем вынужденной «честностью» такой.
А я б хотел глаза его увидеть
Двадцать второго, утренней зарёй.
Не обольщайтесь, на этот раз Ковчега не будет.