Что это за душа, если она ушла в пятки?
СУРДИНА
Коль «жить торопишься, и чувствовать спешишь»,
Забудь на миг про страхи и рутину:
Душа, как скрипка - так сними скорей с души
Безжалостно одетую сурдину.
Чтобы растопить мое сердце, нужно обнять мою душу.
«Муж хлестал меня узорчатым,
вдвое сложенным ремнём»
А.Ахматова
Который день собачья кутерьма…
то буря мглой… то жижа с гололёдом…
всё меньше шансов не сойти с ума
от этой сучьей мартовской погоды…
Душа бежит как крыса с корабля
туда, где ляжку жжёт и счётчик включен…
где - ах, какая круглая земля
от фей с осиной статью эМ. Беллуччи…
Поёт душа… бузит «весне» назло…
не вяжет лыка с третьего стакана,
«куда ж, мадам, вас к чёрту понесло,
неужто вам покой по барабану»…
И хочется не думать ни о чём,
но мысль-паскуда так и прёт наружу,
что лечат вдвое сложенным ремнём
шалав и разгулявшуюся душу…
СКРИПКА
В концертной зале «умер» свет,
И всё утихло в ожиданьи,
И в чёрном фраке силуэт
На миг застыл, как изваянье…
В лучах огней прожекторов,
Как в фокусе, храня улыбку
Стоял скрипач, как жрец богов,
Прижав к щеке рукою скрипку.
И вдруг забыв про все свои
Нам всем знакомые мотивы,
Запела скрипка о любви
И страсти нежные порывы
Звучали нежностью маня,
Цветами радуги струились
И звуки страсти и огня
В глазах любовью засветились.
А в пеньи трепетном смычка
Истома нежная сквозила,
Как будто страстная рука
Струне по талии скользила,
Ласкала нежно, растворив
Мечтанья в звуки неземные,
И сердца нежного порыв,
Сливаясь в сладкие мотивы,
Смущал души спокойных лад
Тревожил, бился в изумленьи
Волшебной сказки маскарад…
И я застыл, в оцепененьи…
И вдруг взорвался целый свет,
Планета замерла в смятенье
Холодных звуков, горький бред
Навеял горькие виденья…
Смычка пронзительный надрыв
Слезой взывал со сцены зала,
Про всё прекрасное забыв, -
О горьком скрипка вспоминала…
Томилась, плакала душа,
Из плоти выскочить пытаясь,
И пела скрипка чуть дыша
От звуков горьких задыхаясь.
И в зале с каждого лица
Сошла счастливая улыбка…
Надрывно, горько, трепеща
Рыдала безутешно скрипка.
Во фраке траурном скрипач
Её пытался успокоить,
И горький, громкий скрипки плач
Мог тысяч слов дороже стоить.
То, всхлипывая, то опять
Надрывно, доходя до стона…
Её утешить, словно мать
Склонилась перед ней Мадонна…
Ни чем не мог я ей помочь
И грудь на части разрывалась,
И боль пытаясь превозмочь,
Душа в отчаянии металась…
И звонкой нотой трепеща
Скрипка в агонии застыла, -
Когда рукою скрипача
Ей горло хрупкое сдавило…
И ничего в моей строке
Таким несчастным не казалось,
Как существо в его руке,
Что так от боли содрогалось…
И в зале снова «Ожил» свет.
И тишь овацией взорвало…
Лишь женщина, преклонных лет
Платочком слезы утирала.
Шелкопряд, постаревшей ольхою не узнан,
отлетевшими братьями не уличен,
заскользит вперевалку, мохнатый и грузный,
над потухшим сентябрьским ручьем.
Суетливо спешит, путешественник пылкий,
хоть дорога и недалека,
столько раз избежавший юннатской морилки,
и правилки, и даже сачка.
Сладко пахнет опятами, и по прогнозу
(у туриста в транзисторе) завтра с утра
подморозит. А бабочка думает: грозы?
Наводнение? Или жара?
Так и мы поумнели под старость - чего там! -
и освоили суть ремесла
сообщать о гармонии низким полетом,
неуверенным взмахом крыла.
Но простушка-душа, дожидаясь в передней,
обмирает - и этого не передать никому, никогда, ни на средней,
ни на ультракороткой волне.
С тем, кто низок душой,
Общих дел не имей,
Не садись с ним за стол
И вина с ним не пей.
Пусть он трижды богат,
Дружбу с ним не води,
Если встанешь с ним вряд,
Ты почета не жди.
Вот иногда я душу открываю.
Так хочется, чтоб поняли её!
Не поняли. Я снова закрываю.
Не буду открывать ни для кого.
А, в самом деле, как же так случилось -
Душа неинтересна никому.
Быть может, что-то в мире изменилось?
Вот просто интересно - почему?
Вот мне не интересно с человеком,
Кто душу свою держит на замке.
Он не поможет, словом и советом,
Он рядом, но как будто вдалеке.
Кому попало, душу не откроешь,
Но если человек раскрылся сам,
То значит, его что-то беспокоит,
Коль душу он доверил лично вам.
А вам она совсем неинтересна.
Но разве трудно выслушать, понять?
История знакомая, известна,
Но может что-то нужно подсказать?
Мы просто стали грубыми и злыми:
Душа людская - на неё плевать.
Мы сами себя сделали такими,
Что не перед кем душу открывать…
Я до сих пор, еще люблю,
всех тех, кто в жизни повстречался,
девчонок школьных, и подруг,
и женщин нежных, с кем прощался.
В любви душа в потемках бродит,
но ценит чувства, красоту,
что от людей порой исходит,
и не наводит в ней тоску.
Душа людская, счастьем светит,
в потоках искренней любви,
и часто просто нам ответит,
лишь нежным взглядом, где мечты.
Неспособные наполнить душу, наполняют свою форму.
Трудно в душе найти сострадание, если души нет.
Человеку душу лучше не бредить. А то со дна всякая муть поднимется.
Что вздохнул, заглядевшись в белесую высь?
Лучше хлебушка, друг, накроши
голубям, поброди по Москве, помолись
о спасении грешной души -
по брусчатке трамвайного космоса, без
провожатого, чтобы к стихам
приманить горький голос с открытых небес -
как давно ты его не слыхал!
Помолчи, на бульваре продутом постой,
чтоб гортань испытать на испуг,
одержимый усталостью и немотой,
как любой из прохожих вокруг -
лишь в молитву свою ни обиду, ни лесть
не пускай - уверял же Орфей,
что прочнее любви средостение есть
между нами и миром теней -
уверял, и бежал от загробных трудов
по замерзшим кругам Патриарших прудов:
заживающий вывих, саднящий ожог -
и летел от коньков ледяной порошок…
В осеннюю прохладу вечеров
Я падаю горячей каплей лета,
В туман реки последнею монетой
Перевернувшись, кану серебром.
И листопада легкая рука
Моей души коснется ненароком.
Еще тепло. Но северо-востоком
Пропитаны и небо и река.
Монетка погружается на дно
Блестит сквозь воду сонной лунной ртутью.
В глубокий ил, к своей последней сути,
Но мне сюда вернуться не дано.
В осеннюю прозрачность тишины
Я падаю тягучим тихим звуком.
И вечная спираль сомкнется кругом
Нечаянно оборванной струны.
Душа не знает выходных,
Она живет в нас бесконечно,
Когда теряем мы родных,
Страдает мукою сердечной.
Рыдает по ушедшим вдаль,
Их вспоминая часы счастья,
Срывает с памяти вуаль,
Пульсируя огнем в запястье.
Целует сердце в грусти миг,
Желая божьей благодати,
И порождает горя крик,
У хвори находясь в объятьях.
Скользит испугом по плечам,
Когда обидно или больно.
Поет в блаженстве по ночам
И о любви кричит безмолвно.
Ликует в праздничные дни,
Улыбкой на лице сверкая,
И молит в храме о живых,
Здоровья крепкого желая…
Душа не знает выходных -
И в этом человека счастье…