Я хочу породниться с ветром,
любоваться закатной тенью.
Босоногое это лето -
увезите меня в деревню!
Разноцветного поля всходы…
Вам куда? Копенгаген? Вена?
Всё не то! Я хочу свободы!
Отвезите меня в деревню…
Мы садимся в автобус старый,
колесящий по бездорожью.
Обнимают друг друга пары…
А за окнами - пахнет рожью…
Растворяются в речке тени,
сочиняют соседи сплетни.
Расстелились кусты сирени -
и запахло грозою летней!..
Здесь малиновый вечер тихий…
Бьются яблоки ночью глупой…
Я на улице слышу крики -
вороньё облепило купол…
Черти звезды с небес украли.
А на кухне - кипит варенье…
Мне не нужно заморских далей!
Увезите меня в деревню!..
Журавли, Гремячевка, Черняевка
И село большое Ильмино.
Как же быстро пролетело времечко.
Был я здесь у бабушки давно.
С первый и по пятый класс каникулы
Проводил в сей сказочной стране.
Тридцать с лишним лет секундой минуло,
Но те дни нет-нет да снятся мне.
Снится баня с веником берёзовым,
Что по чёрному топилась там,
Деда Саня, тётя Нюра с косами,
Конь их, вёзший всех нас по полям.
Дом у бабы Мани был ухоженным,
С пуховой подушкой, как в раю,
Козьим молоком парным, процеженным.
За еду с печи благодарю.
Речка интересная Переморда,
Мы запруды строили на ней,
Щук ловили малого диаметра.
Есть что вспомнить взрослым мне теперь.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2017
Когда я приезжаю в деревню во мне просыпается лохматый шмель. У меня отрастают усы, как у Михалкова, мне кажется, что на мне надет шелковый халат с китайскими драконами, а на голове кокетливая сеточка для волос. И хочется мне степенной походкой прогуливаться по пыльным дорожкам, сбивать тростью лопухи и обращаться к крестьянам:
-А што, Прошка, брюква-то нынче уродилась?
А тот ломал бы шапку в ответ, бил поклон и улыбался:
-Дык, куды ж она, денется, ваше благородие, тудыть ее в кандибобер!
А я ему пятак на водку.
А потом дальше двинусь:
-Эх, Меланья, всё хорошеешь? Кровь с молоком!
А та прыснет, смущаясь, в рукав, махнет рукой:
-Ой, да скажете тоже, барин! Уж так и хорошею!
-Хорошеешь, хорошеешь, чего уж там, вот и тебе пятак, купи себе леденцов.
Конечно, я так не делаю, да и крестьяне сегодня большей частью не так уж и хорошеют, да и у брюквы неурожай лет двести как.
Но зато я иду в баню. Веничек березовый замочу, в предбанничке разоблачусь до гола, на голову войлочный колпак, да ээээх! А в парилке благодать неземная, пихтой пахнет да доской смоляной. Уж я там разговеюсь, выбегу в предбанник румяный, глаза горят, на белой жопушке листочек березовый картинно приклеился. А я такой к кадушке с квасом. А квас ледяной, аж зубы ломит. И тут не выдержу я, открою деврь да заору на всю ивановскую:
-Гой ты, Русь моя родная! Хаты, в ризах образа!!!
Кстати об образах. В деревне у нас тетя Шура живет. Женщина набожная.
Приду я с бани, чаем травяным отопьюсь, да спать завалюсь. Под образа. Прямо над головой моей. Тут и Богоматерь, и Николай Чудотворец, и Зосима с Савватием, и ещё кто-то чудодейственный да целительный.
И я лежу на перине и строки сами по себе приходят:
-И за все грехи мои тяжкие, за неверие в благодать, положите меня в красных подтяжках под иконами умирать.
Но подтяжек на мне нет, ни красных, никаких. Вот я и засыпаю чистым младенческим сном.
А проснувшись, выхожу на крылечко. Вечер опускается мягонько, как ангелочек по сердцу голыми пяточками пробежал. Закат малиновый, да птичка этак затейливо на яблоньке свистит: - фьюить, фьюить!
Котик-мягкий животик у ног трется, шельма, колбаски просит.
И тут я задумываюсь, откуда у меня всё это? Вся эта русская печаль да широта души? Я ж как никак чистокровный семит, в крови моей ни втяича, ни кривича завалящего нет, одни раввины да коммивояжеры, а то и бердичевские сапожники и одесские портные, да все с именами и фамилиями отнюдь не по святцам.
Вот такая загадка.
А потом я в город еду, домой. Там поцелую мезузу, поем мацы на крови христианских младенцев замешенной, станцую семь-сорок, накручу пейсы и успокаиваюсь. Всё на круги своя. До следующего раза. До следующей поездки. А там опять: «Лохматый шмель, на душистый хмель…»
Эх, гармонь моя, цветастый переплет!
Голосистая,
- ну, как она поёт!
Заходили, зазвучали клавиши
И взошло тепло в душе, как ландыши.
Я щекой к своей тальяночке прильну.
Я невесте незаметно подмигну.
Так рвану я разомлевшие меха,
Что девчонка позабудет жениха.
Затопочут, загрохочут сапоги.
Даже пляшут те, кто с той не встал ноги.
И такие «кренделя» «отмочит» дед,
Прыснут бабы,
- нууууу, авторитет!
Этих русских, как погоду, хрен поймешь.
После солнце, зарядил холодный дождь.
Вслед за шумной, разудалой плясовой,
Я в страдания, как в омут с головой.
Эх, гармонь моя, цветастый переплет!
Голосистая,
- ну, как она поёт!
Словно сами пляшут клавиши
И цветут в душе сирень,
да ландыши.
Copyright: Юрий Соловьёв, 2017
Свидетельство о публикации 117 020 202 981
Где-то в годы 1990−1998 я жил в деревенском доме в Тверской (тогда ещё в Калининской) области. Завёл козу. Она щедро (как Родина) поила меня молоком, чем здОрово поправила моё здоровье. У козы был добрый и шаловливый характер. Она очень любила кушать соседские тюльпаны, а от яблок у неё просто ехала крыша. Яблоки она ела в любом виде: в зрелом, недозрелом, сгнившем. И даже прошлогодние яблоки ела, которые сгнили на земле ещё осенью.
Этой любовью козы к яблокам воспользовался мой сын с развлекательной целью. Он выбирал самые крупные яблоки и скармливал их козе, не давая откусывать. Просто запихивал ей в рот. Выплюнуть такое угощение для козы было свыше её моральных сил. Она очень старалась разжевать яблоко, но оно соскальзывало с коренных зубов в защёчную область. Внешне это выглядело так: у козы вздувалась то правая, то левая щека, как будто она полоскала зубы большим количеством воды. На лице у неё были полная серьёзность и сосредоточение, что усиливало комизм ситуации. Мы все стояли и ржали, а коза - нет! Наконец ей удавалось раскусить и прожевать яблоко, а нам всем утереть слёзы. Скажете про моё семейство, придурки мол? А какие ещё в «Медвежьем углу» могут быть развлеченья? Ну разве нажраться, да мордой об угол, что и делало регулярно местное население.
А коза нас ещё позабавила. Однажды я привязал козу перед домом на поле с травой. Через некоторое время слышу сильный «животный» шум: мычанье, блеянье, топот, лай. Вышел посмотреть и вижу: вокруг козюли собралась вся деревенская живность: коровы, овцы, собаки. Вся эта публика горячо обсуждала внешний вид моей кормилицы. Коза при этом спокойно щипала травку. Примерно через час активного злословия эта четвероногая публика разошлась по своим делам. Колхозники мне объяснили (да я и сам догадался), что все эти животные никогда не видели козы, что для них это был «поход в зоопарк».
Моя деревня… Сказка детства…
С тобой я многое прошла.
Ко мне приходишь в снах чудесных.
Я лучше места не нашла.
Я помню сенокос, прополку в огороде,
Машину с хлебом, ожидание родных…
И бабушку, стоящей на зароде…
Овечек много пыльных и смешных.
Скрип журавля, на коромысле вёдра,
Вода, вкусней которой в мире нет.
Лес, словно терем, сказочный и добрый,
И мягкий свежий утренний рассвет.
Коровы теплое дыханье
И бархатистый бок коня.
Природы дикой разнотравье
И на жаре кузнечики звенят.
Чулыма сильное течение,
Жара, что плавит все вокруг.
Птиц на дороге оживление
И запах терпкий трав вокруг.
Прогулки с дедом до Чулыма,
Улова блеск и рыба на обед.
В лесок походы за крапивой
И самый вкусный ароматный хлеб.
Вкус ягод свежесобранных и мёда
И молоко парное на столе…
Шатёр ночной, сияющие звёзды.
Казалось это рай мой на земле…
За амбаром сарай, ну, а там огород,
А за грядками тропка к реке,
Жил в деревне юнец, молодой обормот,
Но осталась та жизнь вдалеке.
Весь рассохся амбар, а сарай, видно, сгнил,
И бурьяном тропа заросла,
Навещал отчий край так давно, что забыл
Помню - козочку бабка пасла…
Нет уже той козы, да и бабки той нет,
Заколоченной хата стоит,
На погост проторённый зигзагами след
Хорошо хоть никто не забыт.
Мы за этим амбаром играли в войну,
Повзрослев - целовались за ним,
Хворостину на нас извели не одну,
Но как искренно был я любим!
И теперь я шагаю по детства земле,
Вспоминая, что было и как -
Как боялись козы, и картоху в золе,
Как дразнили соседских собак…
Очумел блудный пёс - не знакомый парфюм.
Раздвигая бурьяны бреду,
Позабыл, что на мне дорогущий костюм…
Что мне надо в забытом саду?!
На селе старичьё, молодёжи уж нет,
А как весело было нам тут,
Поразъехались те, с кем встречали рассвет,
И дороги сюда не найдут.
За амбаром сарай, ну, а там огород,
А за грядками тропка к реке,
Разбрелись по земле от родимых красот
Капли счастья искать в далеке.
Нас с братом в деревню отправили к деду
Отняли компьютер, планшет, телефон
Сказали два месяца к нам не приедут
О, если б вы слышали рёв наш и стон
Вот раннее утро в деревне настало
Об этом петух сорок раз проорал
Корова в окошко под ухо мычала
И запах жасмина по дому гулял
Ну как тут не встать, коли всё пробуждает
Всё молвит о том, что идет чудный день
Роса на траве перламутром сверкает
И быстро слетает усталость и лень
Кричат воробьи, торопитесь на речку
Кто рано придёт, тот поймает сома
А дальше, на пасеку к деду, где гречка
Там мёд золотой, что сведёт нас с ума
А к вечеру ближе, на пруд и купаться
На тёплом песочке лежать загорать
А ночью в душистом стогу кувыркаться
И утром всё снова, опять и опять
Мы рады, что не было с нами планшета
Мы быстро забыли, что есть телефон
У деда в деревне, другая планета
Планета, где души находят свой дом…
В деревне не существует тайны вкладов.
Бабушка решила передвинуть шкаф. Три дня компостировала дедушке мозг, день они ссорились, день не разговаривали. Потом она подложила тряпочку и начала тащить его сама. Дед встал, рявкнул «Уйди, дура, спину надорвешь», позвал соседа и передвинул шкаф. Потом побежал соседу за бутылкой и распил ее с ним, на следующий день мучался с похмелья. А потом снова наступил понедельник и бабушка решила повесить полку. Уже предвидя, полку я повесил сам. Такой обиды в глазах стариков я еще не видел! Бабушка не пилила, дедушка в субботу не пил. Сосед смотрел косо, спрашивал, скоро ли я домой. Впереди были 2 месяца в деревне. Больше я в естественный ход событий не вмешивался.
Так как работаю в сельской местности (хотя живу в городе), обратил внимание, как в деревнях народ придумывает клички своим односельчанам. Это что называется «Не в бровь, а в глаз», у городских жителей так не получается. В деревне точная кличка прилипает к человеку навсегда, а иногда и передаётся по наследству.
Помимо обычных отфамильных - «Мымрик», «Захариха»
Приколола кликуха, которую дали голубоватому манерному пареньку - «Сиропчик». Ну точнее не придумаешь, смотришь на него - точно «Сиропчик».
Или дали человеку кличку «Лис». Вроде ничего, прожил жизнь «Лисом», нарожал детей, а народ тут как тут - дети «Лиса» кто? Правильно, «Лисята».
По работе общался с пареньком, потом сказали кличка у него «Балбесик». Почему? Потому что отец был «Балбес», соответственно сын - «Балбесик».
Есть у нас человек с фамилией Шевалье - ну реально по паспорту такая фамилия, кличка у него «Боярский». Вспомнил кто-то незабвенного шевалье де Брильи.
Ещё попадалась одна интересная фамилия - Король. Клички у этого парня не было. Но порадовало как в селе зовут его жену - а как ещё звать жену Короля - правильно, «Королева». Есть у четы Король сын, дык народ и тут не оплошал - назвал сына королей «ПрЫнц», почему через «Ы» не знаю, но и стар и млад так его и зовут «Прынц».
Деревенское лето
Черный хлеб, молочко.
Через щели клозета
Солнце лижет очко.
В трех шагах, за оградой,
Речка быстрая, лес
и Хургады не надо
Всё inclusif и здесь.
Жила - была деревня, здесь семьями дружили.
Теперь вот захолустье, вокруг один бурьян.
Сосед с соседом с детства дружбой дорожили,
А воздух летом был необычайно пьян.
Деревня «умерла», и хаты покосились…
Но буйствуют сады, в заброшенных дворах.
Здесь голоса людей недавно разносились…
Теперь краснеют яблоки в забытых тех садах!
Как нестерпимо больно, от такой картины …
Ведь в доме не затеплится никогда огонь…
Нет ничего живого, … никакой скотины…
Слеза неслышной каплей упала на ладонь…
Т. Губарева.
Почему стремяться уехать заработать в мафиозную Москву?
там бабло отмывается миллионами по рублю…
попробуй в деревне заработать, здесь все друг друга знают…
да и ответственности больше при маленьких зарплатах…
КОЛОДЕЦ
Автобус от города довёз нас до райцентра.
Дальше нужно было идти до деревни пешком три километра. Папа взвалил на себя один чемодан и сумку с продуктами.
Мама взяла спортивную сумку, и мы отправились.
- Твой отец, между прочим, мог бы нас встретить
Возмущался взмокший папа.
- Ты же знаешь, что мотоцикл он берёт у соседа, если может. Сегодня
значит не смог.
Я бы тоже не отказался от мотоцикла и тоже был недоволен тем, что дед «не смог». Тащиться по такой жаре было, как говорит мама, «выше моих сил».
А моих сил было ещё «ниже» чем у мамы.
Значит, мне должно было быть ещё тяжелее. Я уж не говорю про Вовку.
Хотя по его виду казалось, что все наши силы оказались у него. Он безмятежно любовался просторами, которые я до него обозревал уже два лета.
Наконец-то, с небольшими передышками мы добрались до деревни. Остался последний рывок.
Осилить метров триста по деревне. Мы миновали кладбище, затем деревенский пруд, соседские дома, прошли мимо колодца, и вот уже показался дом бабки с дедом.
Во дворе мирно гуляли куры, которые сразу же разбежались по кустам. Видимо признали меня и решили поменьше попадаться на глаза.
Бабки с дедом не наблюдалось.
- «Наверно в огороде или в доме».
Предположила мама, и они с папой пошли в дом.
Я же взял с собой Вовку и мы отправились в огород. Нужно было откопать две гильзы, которые я спрятал в прошлом году.
Дед с бабкой оказались в огороде. Из грядок торчали только две разноразмерные задницы.
- Вон та, что большая жопа, это бабка.
Знакомил я Вовку.
- А та, что поменьше, это дед.
Я тихонько подкрался к ним сзади и радостно крикнул:
- Привет баб! Привет дед!
- Твою мать!
Подскочила бабка.
- Чё орать-то так? Я чуть не родила.
Дед оказался более стойким и просто без звука присел ещё ниже.
- Приехали сорванцы.
Констатировал он факт, увидев нас.
- А мы уж надеялись, что передумаете или заблудитесь по дороге. Помощь себе привёз в этом году? Ну, давай знакомиться.
Дед по-мужски протянул руку Вовке, на этом предварительное знакомство состоялось.
- А с тобой я здороваться не буду.
Дед демонстративно отвернулся и опять уткнулся в грядки.
- У меня ещё с прошлого года на тебя обида. Ну да ладно.
Кто старое помянет, тому глаз в жопу. Тем более за это лето, я так думаю, список твоих подвигов пополнится.
Вон, какого дрыща привёз с собой.
Дед кивнул в сторону Вовки.
- Поди, спец по пакостям, не хуже тебя.
- Нечего трындеть. Иди лучше колодец во дворе заколачивай нахрен,
и завтра в райцентр езжай за валидолом.
Сезон начался. Этим летом Чук и Гек дадут нам просраться с удвоенной силой.
* * *
Про колодец бабка не зря вспомнила.
В прошлом году с ним приключилась одна история. Не то чтобы с ним, но не без его участия.
Поэтому с тех пор его решили заколачивать от греха подальше.
Или как сказала бабка:
- «Была бы дырка, а ты уж заткнёшь её своей жопой. Так что пусть на одну будет меньше»…
Во дворе у бабки с дедом был колодец. Скорее яма прикрытая сверху досками и окошком с люком.
Для питья он не годился, но поливать огород в самый раз. Тем летом мне было ещё шесть лет, и отдыхал я один.
Так вот. В тот день бабка с дедом организовали поливку огорода, а меня, чтобы не мешался под ногами, отправили играть во двор.
Во дворе кроме меня прогуливались куры и мирно копались в земле в поисках еды. Заняться собственно было нечем.
Вдруг за поленницей я увидел мяч, который несколькими днями ранее дед забросил туда.
Как раз после той ситуации когда я пробил штрафной по воротам «Динамо».
Я вложил всю свою силу в удар, но тут неожиданно в ворота вошел дед и ловко отбил мяч своей головой.
Удар у меня не сильный, но инерция видимо сделала своё дело.
Дед полетел в огород головой назад, подкинув вверх ноги и разбрасывая в разные стороны пустые вёдра.
Хорошо что вёдра были пустые, но с другой стороны если бы они были с водой, то дед, может быть, и устоял бы на ногах в воротах.
Насколько я понял, он совсем не собирался отбивать мяч, да и болел
он за «Спартак».
Но, то ли оттого, что он оказался нечаянно вратарём ворот «Динамо», то ли из-за того, что он в принципе не собирался играть в футбол, он забрал у меня мяч и со словами:
- «Ебать-колотить! Футболист кривоногий! Я тебе вечером вместо красной карточки, жопу красной сделаю!».
Зашвырнул его подальше. Но к вечеру он уже отошел.
Речь собственно была о колодце.
После того как я нашел мяч, я решил немного поиграть, но уже без штрафных и калитку в огород вместо ворот в этот раз я решил не использовать. Тем более бабка с дедом были как раз в огороде.
Я в этот раз в игру взял куриц во главе с их петухом.
Несмотря на то, что я играл один против всех, игроки были из них никудышные.
И вот, во время одного паса, одна из куриц не смогла отбить мяч и полетела прямиком в открытый колодец.
На её счастье колодец был почти вычерпан и по большей части представлял собою грязную жижу.
Курица металась по дну колодца и неистово возмущалась.
Я так прикинул, что если сейчас тут окажутся бабка с дедом, то они вряд ли поверят в мою версию, что она сама туда залезла.
Курицу нужно было достать.
Я нашел в сарае верёвку и принёс её к колодцу.
Один конец я держал в руках, второй опустил в колодец, но глупая птица никак не хотела хвататься за неё, сколько я ей не пытался объяснить.
И тут мне пришла «гениальная» идея.
В кавычках она оказалась уже после того, как про неё узнали бабка с дедом.
На тот момент она мне казалась гениальной без кавычек. Я пошел в дом и взял одну из кошек, а может это был кот.
Мне было в принципе не важно.
Я обвязал сопротивляющегося кошака верёвкой и стал спускать его в колодец. По моему плану кот должен был схватить курицу (ведь коты охотятся на птиц, а курица тоже, в некотором роде, птица), а я их, уже потом, обоих вытащил бы наверх.
Кот заподозрил неладное ещё тогда, когда я начал обвязывать его верёвкой. Злобно урчал и всем своим видом показывал, что отказывается принимать участие в спасательной операции, но сопротивляться было бессмысленно.
Да и приказы не обсуждаются.
Я скомандовал: «Вперёд!» и начал медленно его опускать в колодец.
Кот спускался вниз и орал, судорожно пытаясь цепляться за воздух.
Когда он был уже практически внизу, мои планы нарушила курица. Она ни в какую не хотела, чтобы кот начал её спасать.
Она металась по колодцу, размахивая крыльями и разбрызгивая грязь.
Что-то видимо доставалось и коту, судя по его крикам и подёргиванию верёвки.
Вот, собственно за этим занятием меня и застала бабка. Она вышла из огорода и увидела мою задницу, торчащую из колодца.
Она, конечно, испугалась и побежала спасать меня. Я, соответственно, ничего этого не видел, потому что был увлечён спасением курицы.
- Ты что там забыл? Убьешься!
Заорала бабка, схватив меня за ноги.
Собственно, это было ошибкой. Я испугался на тот момент не меньше бабки и выпустил из рук верёвку.
Теперь нужно было спасать ещё и кота.
Бабка услышала шум из колодца и заглянула внутрь.
- Это чё за нахер?
Не понимая происходящего вглядывалась бабка вглубь колодца.
- Это курица и кот.
Пояснил я.
- Понятно. Курица, кот и один идиот.
Срифмовала бабка и, как мне показалось, недобро посмотрела на меня.
- Мне так кажется, что кто-то сейчас огребёт.
Продолжила стих бабка, намекая мне на расправу за случившееся…
Кота с курицей, конечно, потом дед достал, но и мне за это досталось.
Думаю, влетело бы больше, если бы они узнали каким образом курица попала в колодец. Но в тот момент они как-то не додумались это выяснять.
А так, я получил только за неудачную операцию по спасению курицы.
Может показаться, что бабка с дедом меня недолюбливали.
Но это не так.
Просто им жизненный опыт подсказывал, что сразу, с первого дня расслабляться не стоит.
Если пускать всё на самотёк, то, как говорит бабка,
- «Всей деревне придёт песдец. В войну и то тут спокойнее было».
Так что меня, а теперь и Вовку нужно держать в узде и до кучи в ежовых рукавицах.
Что такое узда, я мог себе представить, но ежовых рукавиц пока не встречал.
Бабка мне сказала, что я как-нибудь обязательно испытаю их нежное прикосновение к моей жопе.
Но я не обижался за это на них.
Я понимал, что всё это для безопасности и чтобы их нервы беречь.
Плюс ко всему бабка не особо выбирала выражения для передачи своих эмоций. Да и дед не отставал.
Родители не раз делали им замечания по этому поводу, но переучивать бабку с дедом было уже поздно, а нас ещё можно.
Поэтому, после каждого лета мне из речи изымали слова ненормативного содержания.