Мне было грустно-я пошла на кладбище.
С разбега жизни я влетела в его тишь,
Я не искала истин- мимолетное пристанище,
Способное дневные хлопоты развеять лишь.
Я думала, что здесь царит какая-то поэзия,
Что карканье ворон, мох, ели, дальний жизни гул
Проникнут в разум мягкими лучами вдохновения,
Но чувство мертвой предрешенности погост в меня вдохнул.
Здесь не раздастся глас капризной моды,
И град монет не оглушит покойников приют…
У кладбища всего один закон-минуют годы,
Врата раскроются и каждого из нас сюда внесут.
Одна надгробная плита находит на другую,
Крошась и плесневея день за днем…
Зачем сейчас я так напрасно существую,
И кажется, что кровь бурлит негаснущим огнем?
Ведь все одно. Как в гниль ползут мокрицы,
Мы в гроб влачимся жалкой вереницей,
И веселятся на пути одни беспечные лжецы,
Так глупо убежденные, что некто обратит их птицей.
Мы плачем и смеёмся, жертвуем и злимся,
Боимся мелочей, но не боимся жить.
Но каждый знает, час придет проститься
Со всеми, без которых не могли мы быть.
А чтобы в бездну не упасть щемящей муки,
Мы ищем камни, за которые, цепляясь, в кровь
Мы раздираем и сердца, и души, что уж руки,
И эти самородки мы зовем Любовь?!
Конец… Обречены…
И с сердцем в содроганиях,
Подняв отчаянно лицо,
Обратно в жизнь бегу.
Мне не нужна ни правда, ни неправда
Я в бешенстве бессмысленных страстей забытья ищу…
А девочка выросла —
Игрушки пылятся в углу.
Жаль, сердце не выстыло,
И взрослый не стёрт поцелуй.
Всплакнёт за кулисами,
Но силы для жизни найдёт.
На празднике выступит —
Овации тотчас сорвёт.
Да, девочка выросла,
Но стали грустнее глаза,
Утратила искренность,
Исчезла улыбка с лица.
бледность стен по ночам не наводит на мысли
здравствуй
ноль часов, ноль минут
ноль пропущенных, ноль в сети
вся огромная жизнь протекает в незримом рабстве
и от этого ига ни спрятаться, ни уйти
хрупкость стен по ночам привлекает куда сильнее
тронешь пальцем — и раз, разломаются, разве нет
в голубой глубине этих глаз леденея
все слова остаются картинками на стене
здесь четыре угла — это вовсе не поражает
а скорее традиция, что ли, ни дать ни взять
очень хочется кинуть в пустые углы ножами
но держусь, ведь кидаться ножами в людей нельзя
мир исполнен идей
но они неприкосновенны
только я достаюсь добрым призракам и зверью
и пожалуйста, я умоляю, не трогай стены
я ведь с ними с одними как c близкими говорю
Нет у меня ничего. Совсем ничего. Отстаньте.
Я раздала свою жизнь всем, кто просто меня съедал.
В черном длинном пальто я по городу, как по скатерти,
Двигаюсь, чтобы увидеть, как рушится мой пьедестал.
Нет у меня ничего. И, наверно, уже не будет.
Скоро туман рассеется, откроется вход в ничто.
Я утоплю свой кораблик в осенне-промозглой мути
И запахну поплотнее черное напрочь пальто.
Нет у меня ничего. Даже солнце — и то вытекает.
Я — мировая бестия, тюрьма, опустевший дом.
Та, о которой мамы страшные сказки читают,
Чтоб знали, с каким по жизни можно встретиться злом.
Нет у меня ничего. А все хорошо начиналось:
Папка и взгляд незапятнанный, вера в себя и в людей.
Но жизнь сама по себе взяла и… перестаралась,
Сделав меня отребьем весьма благородных кровей.
Нет у меня ничего. Ни папки. Ни слез. Ни веры…
Даже последний выдох — как будто курю в затяг.
Я никогда не хотела быть для смерти примером,
Но кто управляет нами, если не
главный
враг?..
Все, что она хочет,
луч твоей любви.
Все, о чем мечтает —
милой назови.
Посмотри нестрого,
поцелуй в висок.
Убери за ушко
шустрый волосок.
Посвяти ей вечер,
подари звезду,
Расскажи, про шепот
тростников в пруду.
Продержись нескучно
два часа подряд.
Отведи в сторонку
неправдивый взгляд.
Обмани надежду,
ложь превознеси.
Лишь за обещанья
платы не проси.
Разве это слишком?
Разве невпопад?
Сладко ошибаться
был бы всякий рад.
Тают ожиданья.
Долгий жизни путь…
Хрупкие желанья
нелегко вернуть.
Город в сумраке тонет.
Сумрак вдыхает.
Тонки улицы жизни около бездны.
Хрупки стены и двери.
Кружится стая
Снов, почти бестелесных.
Дальше время уходит маковым полем.
В платье яростно-белом встретится с прошлым.
Смотрит город на небо.
Молится.
Молит
О невозможно-возможном…
*
Стану светлой
И нежной —
любящей песней.
Стану
Слабой,
Безвольной,
Чуть сумасшедшей,
Пледом
После
Укроюсь —
Пропастью-тенью.
Ни зачем
Хорошея.
На сердце снова мне тревожно,
Быть может я не так живу…
А с нелюбимыми жить можно?
Ответ я так найти хочу.
Да нет, конечно невозможно
Кругом лишь ложь, сплошной обман
И по утрам бывает так проснутся сложно
И за окном опять один туман…
Так сложно с этим всем расстаться
И год за годом все живем мы так.
Да очень тяжело всегда прощаться,
Смотреть и понимать, что вместе вам никак…
Мне сегодня грустно, мне сегодня больно,
Мне сегодня просто хочется курить.
Хватит снов наивных и мечтаний детских.
Ведь давно пора уже очень взрослой быть.
Мир не полосатый, мир не черно- белый,
Даже не зеленый и не голубой,
Он какой-то грязный и какой-то грешный,
Как ни грустно это, знаю, он такой.
Мне не нужно сказок и волшебных масок.
Не желаю фальши радужных надежд.
Я страшусь обмана, трусов и тиранов,
Не приемлю подлость, пошлость и невежд.
Только очень сильный и, наверно, смелый,
Сможет не согнуться и не замарать
Свои честь и душу, не испачкав тело,
В век продажных тварей честь не растоптать.
Опять наверно выпадут дожди.
И холодом повеет между строчек.
Дорог не видно, не людей, не зги.
И в сердце закололо, что-то, очень.
Туман застелет раненую даль
Из леса вглубь, шагнёт рассвет холодный.
И я наверно вычерпну слова.
В которых ты — легка и благородна.
Усталости уже в который раз.
Я не склоняюсь, позабыв про сон.
Я не боюсь сказать тебе слова.
Что, я в тебя по-прежнему влюблён.
Я тороплюсь, наверно просто жить.
Ведь жизнь одна, а мы ее страницы.
И мне нужны и мысли и слова.
И пусть мне просто, как всегда, не спится!
Ты выпила все до последней капли,
Но образ мой сохранила.
Ты помнишь, как мы с тобой засыпали
И как ты меня любила?
Ты помнишь прогулку по минному полю
И утренние беседы?
Поверь, это все — не характер неволи:
Сердцами мы были раздеты.
Ты все еще пишешь мне грустные письма,
Жалея, что так обернулось.
И в письмах твоих открываются смыслы
И гаснет пропащая юность.
Ты мне отдала свое лучшее время
И свой неоконченный триптих.
Я сеял любви благодатное семя
В насквозь дырявом корыте.
Ты помнишь, как ночью луна затухала,
Чтоб не ослеплять своим светом?
Ты мне говорила:
— Пропала. Пропала.
…
Нет, ты забываешь об этом.
Сложи этот лист. И выкидывай ручку.
Пусть все будет так, не иначе.
Во сне ты мне скажешь, что я был «лучшим»,
А я — что «мужчины не плачут».
Лицо в вечерней тишине. Оно грустит. Иль сожалеет.
Как томно молодость умеет поддаться в чувствах новизне.
Сверкнёт ли взор туманно, седо из-под ночующих ресниц,
или смывает взгляды ниц стыдливый локон непоседа:
всё так значением полно. И токи чувственно-обманные
охватывают вихрем званным твой стан, как жгучее вино.
Разочарован, пуст и обессилен.
Всё не то и как-то всё не так.
Я одинок и сам себе противен —
Ненужный хлам, застой, бардак.
Снуются все, как скот по полю,
А я чучело, гляжу со стороны.
Молчаливо осуждаю свою долю,
Пока в ней улучшенья не видны.
С немой надеждой в Бога верю!
Себя стараясь в этом убеждать.
Как же я тепло любви измерю,
Когда её умею только ждать?
Как же я вам буду улыбаться?
Когда тоска мою сжимает грудь.
Надоело, хватит притворяться,
Да и разве, только в этом суть?
Но ни в чем судьбу не упрекаю.
Обидно, что тепла не заслужил!
Как днём луна, я попусту сверкаю
И кажется, что вовсе и не жил.
(26.02.18)
Спрячь меня от метелей и вьюг,
От судьбою поставленных точек.
Уведи от потерь и разлук,
От дождями написанных строчек.
Подари мне сиянье свечи,
Пригласи на свидание в лето.
Если дверь заперта — постучи —
Не спеши, не дождавшись ответа.
Огради от напастей и бед,
От несбыточных снов и желаний…
Утонувших в обмане признаний,
Погасивших в душе моей свет.
Живет тот, кто не боится смерти
Море нежно погладит мне пальцы,
Как котёнок, играя у ног.
Но, увы, не предложит остаться,
Как и ты.
А ведь мог бы,
Ведь мог…