..А это слово «человек»
Звучало гордо. О, как гордо!
Какие мощные аккорды
Озвучили железный век -
И заглушили литургию.
Одни намерения благие
Гремели как колокола
Победные над силой зла.
Век был уверен и параден.
Он позабыл, что рядом край.
- И мы не держим ум во аде.
Нам усыпил сознание рай.
Мы сами боги. Нам не надо
Напоминать про пламя ада,
- Про этот внутренний огонь.
Нам нужен гром и лязг погонь,
Нам надо бить по зеркалам
И превращать в руины Храм.
Хлеб насущный даждь нам Господи
Силы на сегодня
Мы сюда на землю посланы
Воины Господни
Не талант и не уменье
Что-то есть иное
Каждый стих моё сраженье
С тяжестью земною
Тот огонь под пеплом дремлющий
Лишь ему поверьте
Каждый стих-победа немощи
Над всесильем смерти
Есть пути неисследимые
В очевидность чуда
Каждый стих прорыв в незримое
И возврат оттуда
Опустошиться, чтоб наполниться Тобой,
И замолчать, чтобы Тебя услышать.
Лесного шума медленный прибой
И нарастанье, набуханье тиши.
Когда б вы знали, что за торжество
За мигом миг, по капле, понемногу
Прочувствовать, что сердце - ни-че-го,
Ты - место пусто, ты - простор для Бога.
И только в этом сущность правоты.
Шуршат березы, что-то шепчут ели…
Тебя не стало. Ты уже не ты,
И наконец-то - ты на самом деле…
Дотронься до меня… но только
так,
Чтобы достать сквозь кожу, сквозь всё тело,
Сквозь этот смертный, этот тяжкий мрак -
До точки, что звездою заблестела.
Дотронься вдруг до сердца моего
До малой точки среди бездны полой,
До света посредине НИЧЕГО,
До той иглы, что бездну проколола.
Я жду тебя. О, как же надо мне
Дождаться твоего прикосновенья
К той точке, проблеснувшей в глубине,
К тому неугасимому свеченью…
Круженье над тайной…
Всё ближе и ближе,
Всё уже и уже круги.
Я чую, вдыхаю, я слышу, я вижу
Вот там, где не видно ни зги.
Да нет, не во сне, не в догадках - воочью,
Почувствовав в небе упор,
Находит душа сокровенную точку,
Из коей родится простор.
Ну вот он раскрылся - бездонный, бескрайний -
Всем виден, всем ясен - гляди!
А Тайна осталась великою Тайной,
Но вся уместилась в груди.
Остановись… И ты тогда заметишь,
как легкий лист задумчиво повис
на тонком черенке. Июльский ветер
чуть-чуть качнул его… Остановись…
Замри вот здесь… Ведь началась с начала
сейчас, с минуты этой жизнь твоя.
Есть лес и небо. Ничего не стало.
Есть только лес и облако… А я?
Не знаю, где я, но и знать не надо --
Все долгое свечение зари,
весь этот лес теперь не просто рядом,
я словно вижу это изнутри.
Вон из того мелькнувшего просвета,
Из глубины, из сердца бытия --
Все то, что просквозило между веток,
И вздрагивает в каплях -- это я…
Бог не терпит других. Он один навсегда.
Вся безмерность -- Его.
Тихо небо качает морская вода.
Никого.
Оглянись -- лиловатые дали чисты,
Берег -- тих.
Все, что видишь и слышишь вокруг -- это ты,
Нет других.
И затихла, как разом прервавшийся спор,
Боль твоя.
Не дробится душа, не раздроблен простор --
Ты есть я.
Мы не два, а одно. Ты есть я, я есть он.
Как ясны зеркала!
И та гладь, что разбилась в начале времен,
Вновь цела!
***
И разрасталась тишина.
Сперва была размером с крону
Берез, и вот - горе равна
И небу над вечерним склоном.
Так где и в чем ее итог?
В чем тайна света на закате?
И если слово - это Бог,
То тишина есть Богоматерь.
Благословенна тишина.
Высот бледнеющих и ширей.
Ты Бога вЫносить должна
В своей душе и в этом мире.
И ни сюжета, ни развязки.
Все снова с новою весной.
Художник смешивает краски:
Меня с тобой, тебя со мной,
Чей образ, слово, аромат
Мне входят в ноздри, в очи, в уши,
И что изволят, то творят?
Снега последние сминая,
Восходят первые цветы,
И птицы знают, птицы знают,
Что ты есть я, а я есть ты.