Мой дед говорил: «Каждый должен что-то оставить после себя. Сына, или книгу, или картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведённую из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращённое тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив». Мой дед говорил: «Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы все, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нем оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником, - говорил мне дед. - Первый пройдет, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение».
Любовь всегда что-то где-то строит. Иначе она угасает. Всю свою совместную жизнь вы строите - строите себя, строите дома, растите детей. Если один останавливается, … тогда получается лишь половина всего строения. В конце концов оно рассыпается, как карточный домик.
Будущее стремительно мчится на тебя. И пока оно не умчалось прочь, у тебя есть одно-единственное мгновение, чтобы превратить его в милое, узнаваемое и достойное прошлое. Мгновение за мгновением будущее мерцает в твоей руке. Если ты не сумеешь поймать, не схватив руками, не разрушив, придать форму этой веренице мгновений, у тебя не останется ничего за спиной. Твоя цель, её цель, цель всех нас - вылепить самих себя и оставить свой отпечаток на этих разрозненных кусочках будущего, которые, соприкоснувшись, перерастут в быстро исчезающие кусочки прошлого.
- Знаешь, в чем твоя беда? - рявкнул Крамли, но тут же смягчил тон. - Ты любишь людей, которые этого не заслуживают.
Любовь - это когда хочешь переживать с кем-то все четыре времени года. Когда хочешь бежать с кем-то от весенней грозы под усыпанную цветами сирень, а летом собирать ягоды и купаться в реке. Осенью вместе варить варенье и заклеивать окна от холода. Зимой - помогать пережить насморк и долгие вечера…
Главное для меня - не переставать удивляться. Перед отходом ко сну я непременно даю себе наказ с утра пораньше обнаружить что-нибудь удивительное.
Бывают дни, сотканные из одних
запахов, словно весь мир можно
втянуть носом, как воздух: вдохнуть
и выдохнуть… А в другие дни
можно услышать каждый гром и каждый шорох Вселенной. Иные
дни хорошо пробовать на вкус, а иные - и на ощупь. А бывают и такие, когда есть все сразу… Рэй Брэдбери, Вино из одуванчиков
Набивайте людям головы ненужной информацией, начиняйте их до отвала фактами, пока их не затошнит, - ничего, зато им будет казаться, что они все знают. Им даже покажется, что они мыслят, что они движутся вперед, хотя на самом деле они стоят на месте.
Каждую неделю, каждый год видишь массу людей, и большинству из них суждено кануть в забытье. Единственное, что остаётся потом, - это оглядываться на смутные мгновения тех лет и вспоминать, где твоя жизнь мельком коснулась жизни другого.
Люди - идиоты. Они сделали кучу глупостей: придумывали костюмы для собак, должность рекламного менеджера и штуки вроде айфона, не получив взамен ничего, кроме кислого послевкусия. Человечеству дали возможность бороздить космос, но оно хочет заниматься потреблением - пить пиво и смотреть сериалы.
- Некоторые люди слишком рано начинают печалиться, - сказал он. - Кажется, и причины никакой нет, да они, видно, от роду такие. Уж очень все к сердцу принимают, и устают быстро, и слезы у них близко, и всякую беду помнят долго, вот и начинают печалиться с самых малых лет. Я-то знаю, я и сам такой.
Рэй Брэдбери
Конечно, все люди умирают, но когда придет моя очередь, я скажу: нет уж, спасибочки!