Жизнь дает нам сотни возможностей оставаться людьми, мы же тратим их на поиск препятствий…
За человечность приходится платить.
Совсем необязательно быть мудрым среди людей, а вот человечным желательно.
Людьми нас делает не ум. Людьми нас делает человечность.
Достигнув «вершины», не отморозь душу.
Она наливает мне в чашку душистый-предушистый чай и продолжает:
- Ну вот, а когда немцы подошли уже близко к Минску, прибежала наша соседка и закричала: «Нужно уходить, Берта Ароновна! Немцы вот-вот уже войдут в город!» Мама моя, как раз кормившая грудью младшего пятимесячного Лёву, сказала соседке: «Куда же я побегу с четырьмя детьми-то? Да и мужа мне нужно из командировки дождаться. Он приедет, а нас нет. Где же он потом будет искать нас?»
Но решили всё-таки уходить. Соседкин аргумент победил: «Ты хочешь, чтобы он вернулся из командировки и застал тебя с детьми в виде трупов? А после войны он вас всё равно найдёт».
Мама взяла маленького Лёвочку на руки, а мы все побежали за ней гуськом по пыльной дороге. Очень много людей там было: все бежали от немцев. Немецкие самолёты периодически бомбили нас, помню, как кто-то кричал и просил женщин снять с головы белые платки: платки эти для самолётов были всё равно, что мишени. А потом дорога вдруг раздвоилась. И никто не знал, куда бежать: направо или налево. Мама решила бежать направо и этим спасла нам всем жизнь: потом мы узнали, что все, кто побежал налево, попали прямо в лапы немцев и были убиты.
И вот бежим мы по этой дороге дальше. Лёвочка вцепился маме в большую пуговицу на пальто: мама надела пальто с огромной каракулевой пуговицей на животе, несмотря на то, что стояла несусветная жара - 27 июня 1941 года. Она говорила, что Лёве будет за что держаться. И вот держится Лёвка за эту мамину пуговицу, а мы, старший двенадцатилетний брат Лёня, двухлетняя Кларочка и я, все бежим следом, хватаясь за мамино пальто.
Очень скоро у меня, тогда пятилетней девочки, устали ноги, я остановилась и заплакала. И мама заплакала, присела, обняла меня и зашептала мне в ухо пересохшими губами: «Нельзя нам, Славочка, останавливаться, никак нельзя. Надо идти-бежать через не могу». А я реву и ни в какую не двигаюсь с места даже.
И вдруг мы видим, едет грузовик. В кабине рядом с водителем сидит какая-то важная дама в модной шляпке и с ярко-красной помадой. А в кузове грузовика - мебель, красивая такая, дорогущая мебель. Много мебели, целая гора: вот-вот за борта машины вывалится. Дама брезгливо показала в окно моей маме: давай, мол, убирайся с дороги, не видишь что ли, у меня мебель!
Мама было покорно начала отходить на обочину и нас отводить, чтобы не мешать, значит, даме мебель спасать, а грузовик вдруг возьми да остановись.
Водитель выскочил из кабины и давай эту мебель прямо на дорогу выбрасывать и кричит моей маме: «Жиночка, погоди, я тебя сейчас с детками твоими в кузов посажу!» А дамочка из кабины как заорёт: «Ты что делаешь, негодяй?! Да я мужу скажу, он тебя под трибунал отдаст, он тебя расстреляет за нарушение приказа!»
А водитель к ней подбежал, схватил её за воротник и говорит ей: «Заткнись ты, сволочь, ты же не понимаешь, что если я их тут на этой дороге оставлю, они мне до конца моих дней сниться будут! Вот довезу их до безопасного места, а потом можешь стрелять меня и вешать, тварь ты поганая!» Дамочка тут же заткнулась, а водитель нас всех с мамой забросил в кузов, а потом ещё несколько женщин с детьми, и мы поехали.
Доехали благополучно, он нас высадил и уехал с дамочкой той. Потом была эвакуация. А потом папа нас нашёл в эвакуации. А потом война закончилась, а мама всё горевала, что она даже имени того водителя не спросила, чтобы найти его после войны и поблагодарить.
Я вот что думаю, Оксаночка, водителя того в живых-то уж нет, как и мамы моей, но вдруг он рассказывал историю эту своим детям или внукам? Вот если вы напишите про него на этом своём интернете, вдруг его дети или внуки это прочтут? Мне так важно, чтобы они знали, что мы до сих пор помним о нём и никогда не перестанем благодарить его в своём сердце… Напишите, Оксаночка, не сочтите за труд. Интернет, он ведь такой всемогущий, а вдруг…"
А и правда, написала вот и публикую тут непридуманную историю эту. Вдруг по какой-то космической почте или другими какими неисповедимыми путями господними, водитель тот или его близкие получат весточку - благодарность от покойных ныне Берты Ароновны и Абрама Нахимовича и четверых их ныне здравствующих детей. Точнее, даже пятерых: младшенький Марк уже после войны родился, после того, как муж Берты Ароновны, вернувшись с фронта, нашёл её с детьми в эвакуации здоровыми и невредимыми.
Спасибо тебе, добрый человек-человечище. «Соль земли нашей» про таких людей говорят. Соль земли.
Бывает, что люди Просто Делают то, что должны. Делают то, что велит их сердце… даже особо не задумываясь. И это «просто» кому-то спасает, а кому-то даже и полностью меняет целую Жизнь…
Человек должен ВСЁ делать по-человечески. И расставаться, например, тоже.
Человечность там где нет цивилизации.
Я поискал в Библии, на столике в мотеле, описание какого-нибудь огромного разрушения.
«Солнце взошло над землею, и Лот пришел в Сигор. И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба. И ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и произрастания земли».
Такие дела.
В обоих городах, как известно, было много скверных людей. Без них мир стал лучше. И конечно, жене Лота не велено было оглядываться туда, где были все эти люди и их жилища. Но она оглянулась, за что я её и люблю, потому что это было так по-человечески.
Работал проводником. Едем в Москву. Вагон полный под завязку - есть только одно верхнее место (правда, не боковое). И на одной небольшой станции садится девушка, лет двадцати, но правой руки у неё по локоть нет. Веду её в купе, где свободное место есть, там трое мужиков сидят, пиво пьют. Я им, мол, нижнее место девушке не уступите?
Слушайте, потом, в конце поездки, мне сама девушка сказала, что и не думала, будто поездка с выпивающими мужиками может оказаться такой приятной! Мужики сказали, что спать они всё равно не собираются, будут всю ночь сидеть, и просто самой девушке будет удобнее наверху ехать, чем их троих на одну полку перегнать и всю ночь в их коленки тыкаться и бормотание слушать. Но пообещали всякую помощь. И всю поездку оказывали - и постель ей застелили, и чай принесли, и на полку закидывали-скидывали по её малейшему зову. Ну, трём-то мужикам поднять одну девушку на полтора метра особого труда не составит!
Гуляют по городу, в поисках пищи
Собаки и кошки - несчастные нищие.
Они не виновны, что жизнь их такая.
Бедняги бездомны по воле хозяев.
Смешного щенка, иль пушинку-котёнка
Несут они в дом, для забавы ребёнка.
А время идёт за неделей неделя
Игрушка растёт, и уже надоела.
И вот не нужна… Так зачем же кормить?
Для них не беда - вон за дверь, и забыть!!!
Они ж не поймут: Почему одиноко?
За что обошлись с ними люди жестоко?
И плачут в душе…
Их не нужно винить,
Что лазят в помойках.
ИМ ХОЧЕТСЯ
ЖИТЬ!!!
Каждый человек задумывается о смерти, как каждый человек задумывается о Боге. Я просто не уверен - нужно ли об этом говорить перед камерой. Бояться не нужно. Нужно просто помнить и все… Тогда жить будет, может, немножко сложнее, но правильнее.
человек перестает быть человечным от собственной значимости в мире людей.
Нет более великого испытания, чем оставаться Человеком, продолжая жить среди людей.