Судьбу и женщину не выбирают.
За тебя, уже все решено…
Яков Алексеевич, как только вышел на пенсию, увлёкся чтением газетных статей и книг, а по вечерам засиживался за телевизором. Многое и в газетах и на телеэкране его раздражало, он незаметно для себя нервничал, а потом долго не мог уснуть. Больше всего его возмущали политические деятели и имена современных исполнителей: то ли человека объявляют, то ли какую-нибудь скотину, а может и марку сенокосилки, непонятно. «Ну как же можно взрослую здоровую бабу называть со сцены Машей? - возмущался он: «У нас в России кратким именем человека могли называть только близкие или знакомые, а если взрослого человека все называли кратким именем, значит это убогий, то есть дурачок. «Ты помнишь, Надя, - кричал он жене на кухню из своей комнаты, - в нашем хуторе был Вася, сын Клавки? Так его все так называли, и все знали, о ком идёт речь, о дурачке!»
А всё было так. Клавдия была девушкой высокой и крепкой, парни её сторонились, так что к двадцати пяти годам замуж она не вышла, и от этого ещё больше чувствовала себя лишней среди своих ровесников. Так вот, когда началась коллективизация, на хутор прислали из города большевика - организовывать колхоз. Хуторяне называли его Кузнецом, потому что у него фамилия была - Кузнецов, а ещё и потому, что здоровый он был парень, как кузнец. Всем хорош был Кузнец, да только не больно разговорчив, молчун одним словом. Как Клавке удалось его охмурить - непонятно, но только поженились они. И родила ему Клавдия Васю, мальчишечка - вылитый папка, но как позже оказалось: бог не дал пацану ума. А тут война началась, ушёл Кузнец воевать, да и сгинул неизвестно где. Клавдия тоже после Победы долго не прожила, надорвалась баба, таская плуг по полю вместо тягловых. Лошадей и быков в колхозе, как немцы ушли, совсем не осталось, а пахать-то надо было, вот бабы и впрягались в плуг.
Загремел бы Клавкин пацан в дурдом, да соседка Люська, как взяла его после похорон матери к себе переночевать, так и остался он у неё. Парню было уже годков 15−16, высокий красавец, одним словом, только вот тихий дурачок. Люська одна жила, муж молодой не вернулся с фронта, погиб смертью храбрых, детей у них не было, потому и взяла она сироту. Уж как бабы на Люську ополчились, проходу не давали, «бесстыжая» - и всё тут. И сколько Люська не божилась, что он для неё дитё, не верили ей, и всё старались Васю расспросить, что, да как. Ну, Вася ещё годика два ничего подозрительного не рассказывал, а потом выдал в отличие от молчаливого папани то, чего от него и ждали. Бабы шум подняли, да мужики успокоили, где лучше парню: в своём доме или в дурдоме? Остался Вася с Люськой. А скоро она родила пацана, назвали в честь деда - Олегом. Вася дурак-дураком, а тут как будто его подменили: со стороны и не подумаешь, что инвалид по уму. И за мальчонкой, и за Люськой, и по двору, и за скотиной - везде Вася успевает: «глаза видят - душа радуется». Люська только успевает им командовать.
Вырастили парня, в люди выбился. Люська первой покинула этот свет, а Вася как стал после похорон у калитки, будто застыл, в любую погоду стоит и смотрит вникуда. Говорит, что ждёт Люсю и Олежека. А сын появился месяца через полтора после смерти матери, говорят, где-то в Азии завод строил, приехать не мог. Хуторские его сразу и не распознали, а Вася узнал, обрадовался и заплакал. Увёз сын Васю в город, и что с ним было потом, никто не знает.
Благодарите судьбу за друзей, которые у вас есть, вместо того чтобы мечтать ещё о новых.
Страсть прошла, ты мне стала чужая,
Мы теперь безвозвратно на «вы».
Не волнуюсь, случайно встречая,
Только лёгкий кивок головы.
Самый верный, желанный недавно,
Растворился, пропал человек.
Бестолково, убого-бесславно
Завершился романтики век.
С непогодой пришла неудача.
Где ждёт та, что зовётся судьбой?
Пусть о счастье гадая и плача,
Наполняет дождь лужи водой.
Я не верю коварным пророкам,
Надо солнцем залить небосвод,
Разыграть жизнь по радужным нотам,
Отыскать ту, что преданно ждёт.
И из этого и состоит наша жизнь. Мы делаем один шаг, затем другой. Поднимаем глаза навстречу улыбке или оскалу окружающего мира. Думаем. Действуем. Чувствуем. Добавляем свои скромные усилия к приливам и отливам добра и зла, затопляющим планету и вновь отступающим. Несём сквозь мрак свой крест в надежду следующей ночи. Бросаем наши храбрые сердца в обещание нового дня. С любовью - странным поиском истины вне самих себя - и с надеждой - чистым невыразимым желанием быть спасёнными. Ибо пока судьба ждёт нас, наша жизнь продолжается. Боже, спаси нас. Боже, прости нас. Жизнь продолжается.
Не расстраивайся если у тебя нет ВТОРОЙ ПОЛОВИНКИ, Бог смотрит на тебя и говорит: «Я хроню эту девочку для кого-то особенного.»
Как бы мне хотелось сейчас
В высь уйти, подняться над собою
Крыльями мечты своей взмахнуть,
Словно шквал ветров уйти на волю.
В миг мечты, одолевая время
Тяжкий груз реальности бросая вниз,
Словно вечности святое пламя,
Ты взмываешь над собою - ввысь.
Оставляя тех, кто дышит тленом,
Кто так сросся с реальностью пустой,
Что не может оторваться в час Порыва.
Ты взмываешь, чтоб подняться над Собой.
Если ты прикован цепью жизни
И опутан сетью бренных лет,
Ты попробуй вникнуть в смысл этих,
Строк простых, но несущих миг побед.
В жизни главное - Стремление Человека.
Ты стремишься? Так стремись - Всегда!!!
Главное подняться над собою,
С каждым разом выше, чем вчера.
Когда-то Нас читали все и всюду
И даже короли взмахнув рукой,
Нам говорили - «Нус, поэт, извольте
Прочесть свой стих, нарушив Наш покой.»
И девушки закатными часами,
Смущение спрятав за взмахами ресниц,
Читали Нас и пальцами ласкали,
Затертый томик, любовных небылиц.
И гордо мог считаться ты поэтом,
Ведь ты нес людям часть души своей.
Теперь же все сочтут тебя с «приветом»,
Ведь им, «ДОМ2» дороже и милей…
Я не помню
Вёсны ранние
Детство юное,
Сны зеркальные
Мне милее
Лето спелое.
Девки пьяные,
Загорелые.
Миг… и вот
Я танцую с Осенью
Бабой спелою,
Но уже с проседью.
А за ней
Зима - бабка старая.
Встретит смерть,
Жизнь усталая.
Скажи мне здравствуй - город Грез,
Страна Мечты, планета Счастья.
Я прихожу к тебе всегда,
Когда нет больше сил сражаться.
Когда уставшая рука, опустит меч
В стальные ножны.
И мир реальности слепой,
Поглотят серой дымки волны.
Я покидаю мира склеп
И сбрасываю с плеч реальность.
Мне просто хочется забыть
Стального привкуса опасность.
Опасность стать таким, как все.
Не на кресте висеть, а рядом…
Кричать: «распни его!!! распни!!!»
Чтоб быть как все… частичкой Стада…
Кто сказал, что мужчины не плачут?
Они плачут, но молча, без слез.
Прикрывая лицо равнодушьем,
Иль спадающей прядью волос.
На мгновенье душа захлебнется,
Горьким всхлипом в широкой груди.
Лишь мгновенье,… а после проснется
В ней мужское могучее - Ты!!!
Ты - Мужчина! Одна эта фраза,
Вмиг стирает скупую слизу.
И сжимает в руке мертвой хваткой,
Непокорную нашу судьбу.
Странно… смотреть на небо, только звёзд не видеть,
странно… мечтать о солнце, только жить во тьме.
Полюбить… затем возненавидеть,
бунтовать… но подчинятся вновь судьбе.
Странно… идти вперёд, но постоянно возвращаться,
странно… пытаться верить, отвергая суть…
Встретившись… навеки распрощаться,
в одиночестве продолжив свой бесцельный путь.
Странно… молиться богу и не ждать ответа…
Странно… имея крылья, на земле сидеть.
И, как обычно, от заката до рассвета
не видеть звёзд… но в небеса смотреть.
В чёрно-белом ритме улиц
и размытых фонарей,
мы случайно разминулись,
чтобы встретиться быстрей…
Наши души прикоснулись
к одиночеству любви.
Но мы вместе не проснулись,
потому, что не смогли…
Не смогли поверить в чудо,
а доверились судьбе.
Поступали странно, глупо…
Лицемерили себе.
И опять мы разминулись,
хоть и рядом вместе шли.
В чёрно-белом ритме улиц
вновь друг друга не нашли…
.
От имени Лир. Героя:
ЖИЗНЬ - румяная девица, у неё длинна коса. Так и хочется напиться и схватить её за зад! Так и хочется плутовку завалить на сеновал. Пусть помогут мне сноровка и ядрёные слова! Я отчаян и неистов, к ней кадрюсь уже давно. Но девица - динамистка, кукиш мне суёт под нос.
Заломить пытаюсь руки, а она мне ствол в висок! Обернулась вдруг старухой и совсем другой косой всё в округе косит, рубит, как закусочку на стол… Смысла в ней всего на рубль, ну, а гонору - на сто. Ей сулил морские дали, вёл на хлеб и на инжир. А она, мол, задолбали! Хоть и стерва я, но Жизнь!
Вон, гляди-ка, чуя тризну, рассекает даль небес то ли призрак коммунизма, то ли ласковый песец.
От имени Лир. Героини:
У румяной дзюдоистки - чёрный пояс, пятый дан. Только пикни - тут же быстро всех уделает мадам. Пусть слаба я на татами, не тягаться мне с судьбой, но заносчивой мадаме тоже дам я нынче бой:
На чулочках ровный шовчик, блузка - секси-декольте от самих Габбаны с Дольчей, шпильки - всё на высоте! Губки, глазки - застрелиться от восторга, mon ami! Разве можно дать «за тридцать»? Нас за рупь поди возьми!
И с мужчиной самым лучшим коньячок Martin Remy! Вот, что делает (не Guccci, не Dior) - ЛЮБОВЬ с людьми!
.- иz -.
[Ирина Zалетаева]
8.07.09
Судьба сама проложит каждому свой путь.