Люди часто ставят другим такие диагнозы, которые они тщательно в себе скрывают.
Всю жизнь в норе не просидишь.
Давай-ка, детка, выбирайся!
Так страшно, знаю, постарайся
Не разреветься, как малыш.
Давай, вперёд, за шагом шаг!
Не повезёт - тогда поплачешь,
Но снова будешь за удачей
Стремиться к свету, чуть дыша.
Косые взгляды… В спину - ор,
Что не достойна, мол, полёта.
Но изнутри-то отчего-то
Пылает яростный костёр!
И мир зовёт: «Меня услышь!»
Прими мой дар - не нужно денег,
Не ради них я на коленях
Молюсь, взрывая эту тишь.
Ведь нет страшнее тишины,
Когда из сердца рвётся правда,
Но нет опоры у таланта
И нету сил кричать из тьмы.
Всю жизнь сидеть с закрытым ртом?
Я не смогу… Я не сумею!
Я лучше целый мир согрею.
И ты… услышь меня… потом.
ты боишься ошибок, и собственных, и чужих, совершаемых ныне и выстраданных когда-то. вот сидишь со мной рядом и жалуешься на жизнь: будто ходишь по сто двадцать первому кругу ада, обещаньям не веришь - они для тебя пусты - обернётся отзывчивость вскоре противной фальшью. увязаешь в тревогах, с печалью уже на «ты», опасаясь, что это всё может зайти и дальше, совершенно не зная, как выпутаться теперь из прочнейших сетей, что сплетает тоска немая. на пути твоём - думаешь - встретится хитрый зверь и когда-то тебя обязательно да поймает.
и ты точно уверен: я выслушаю, пойму, поддержу и в крепчайших объятьях своих согрею, осудить не посмею гнетущую в сердце тьму, разделю с тобой горе и буду всегда твоею.
только это неправда, и время узнать пришло, что обманом кормила, на ушко враньё шептала, что за доброю мной изначально скрывалось зло, а улыбка моя страшно-острым была оскалом.
обречённо вздыхая, ты ловишь мой хищный взгляд. почему же, скажи мне, ни капельки не напуган? ну, сдавайся скорее! нет смысла бежать назад, ты - несчастная жертва, ты загнан в смертельный угол, и мне жаль, но теперь ты добычей моею стал, как ни дёргайся резко, ни двигайся, ни упорствуй. исчезает сочувствие, ласка и теплота - я кошмарно страдала от собственного притворства! я и есть этот хищник - ты правильно предсказал. в тебе дышит испуг с чернотою душевной вровень, и вдруг чуешь, как яро, свирепо сверлят глаза, жадно клацает пасть в предвкушении свежей крови, и теперь, наконец-то, от страха ты весь дрожишь. пред тобой не таю свою истинную натуру. посмотри на меня! раскрываю остатки лжи -
злобный волк на себя примеряет овечью шкуру.
Мы осуждаем насилие, так как боимся стать его жертвой, когда мы становимся его жертвой, мы начинаем с ним бороться.
Физиология страха при разнице возраста партнёров скрыта в смертельном исходе.
Все хотят жить и боятся умереть. Страх сей неведом только тем, кто устал от жизни. #НюраРейн
ИНСТИНКТ САМОСОХРАНЕНИЯ: дар, которого лишился человек
Когда заходят разговоры о преодолении страха смерти, часто можно услышать об инстинкте самосохранения, который вечно на страже, не давая сделать последний шаг. Правда заключается в том, что инстинкт - это вообще не про человека.
В кабинете невропатолога мы получаем лёгкий удар молоточком по надколеннику, голень дёргается. Сама по себе. Это рефлекс - простейшая реакция нервной системы: на один стимул из внешней среды живой организм отвечает всегда одной и той же реакцией. Когда нервная система стала эволюционно усложняться, к рефлексу добавился инстинкт. На стартовом этапе внешний раздражитель может порождать много различных реакций. На финальной стадии инстинкта результат будет рефлекторным и однозначным. Птица не знает, где именно в лесу разбросаны веточки, их придется поискать, но благодаря инстинкту гнездо из них получится точно такое же, как у всех других птиц этого вида. Муравейники, кротовые норы, плотины у бобров - всё это создано под влиянием инстинкта.
Сложный человеческий мозг позволил выстроить более совершенную стимул-реактивную систему, которая называется научением. В нашем случае на любой внешний раздражитель реакций может быть сколько угодно. Инстинкт самосохранения, существуй он в человеческой психике, запретил бы Муцию Сцеволе сжечь в знак непреклонности свою правую руку или Александру Матросову броситься на пулемётную амбразуру. Но такого инстинкта у нас нет. И они смогли.
Человеческая личность - своего рода суперпрограмма, которая контролирует все психические функции, - в принципе способна управлять почти любыми нашими действиями от начала и до самого конца. Даже если поведение носит самоубийственный характер. Станет ли человек в экстремальной ситуации героем или «сломается», испугается, утратит контроль, зависит именно от уровня развития личности. А стать сильной личностью дано не всем.
Эффект большого косяка
Из сильных личностей во все века рождались легендарные герои, но судьбу реальных войн решали не отдельные бойцы, а массовые армии. В строй приходилось и приходится вставать людям с самыми разными психологическими качествами. В атаку же командирам надо поднимать всех без исключения. Для решения этой задачи сформировалась армейская дисциплина в формате постоянного движения строем. Цель подобной практики - воспроизвести одну из форм социального поведения, свойственную животному миру и описанную австрийским этологом Конрадом Лоренцем. Её условное название «рыбий косяк». Рыбы движутся в море огромным косяком. Сила и мощь группы рыб в её численности. Время от времени хищники выхватывают из косяка то одну, то другую особь, но судьба отдельных товарищей группе безразлична. Никаких мер по защите от врагов у рыб, живущих большими косяками, нет, так как нет в этом эволюционного смысла. Армейский строй постепенно формирует у солдата психологическое ощущение принадлежности к большой группе, существование которой важнее судьбы отдельного входящего в нее индивида. В том числе самого этого солдата. И когда приходит время атаковать, энергия группового давления блокирует страх индивидуальной смерти.
Правда, в развитых государствах всё дело идёт к тому, что массовые призывные армии уйдут в прошлое, их заменят летающие дроны, роботы-танки и сравнительно небольшое количество бойцов с высокой профессиональной подготовкой. Если солдат и офицеров требуется немного, для армии гораздо проще отобрать кандидатов со специфическими психологическими качествами, которые по природе своей хладнокровны и умеют держать контроль даже в предельных условиях. Развить такой контроль помогает психологический тренинг, основанный на интересном природном механизме. Вот в чём он заключается.
Убить боль, чтобы выжить
Человек, получивший тяжёлую травму на поле боя или в любой другой ситуации, первым делом чувствует сильнейшую боль. Боль - важный сигнал, но при её чрезмерной силе происходит гиперактивация психики. Это очень энергозатратный процесс, который быстро расходует все ресурсы организма, и тогда неизбежно наступает гибель. Иногда в подобной ситуации наступает коматозное состояние, то есть отключаются высшие психические функции, а с ними и соответствующие переживания. Но кома опасна - это полная утрата контроля, да и выход из неё неочевиден. Поэтому обычно у сильно травмированного человека начинает работать иной механизм, известный как болевой шок. Боль и стресс уходят, но сознание остаётся включенным. В шоковом состоянии боец с оторванной рукой может ещё какое-то время бежать по полю боя и кричать «ура». Зачем это нужно? Ведь всё равно он вскоре рухнет без сил!
Болевой шок - явление, ставшее возможным благодаря сложной социализации человека. Природа даёт нам шанс выжить: пока мы не чувствуем боли и сохраняем сознание, нам могут помочь другие. Отключение боли происходит с помощью сложной системы гормонов - эндорфинов и энкефалинов. И по химическому составу, и по действию они схожи с наркотиками морфиновой группы. В любой укладке скорой помощи, как и в любой армейской аптечке, всегда есть ампула с наркотиком. Наркотики - это очень опасно, но если они помогают доставить шокового больного живым до больницы или полевого госпиталя, опасностью можно пренебречь.
Опьяняющее предчувствие
Чтобы эндорфины и энкефалины начали вырабатываться в достаточных количествах, не обязательно ждать, пока оторвет руку. В ситуации экстремального риска, когда «до смерти четыре шага», а может, и меньше, мозг начинает «готовиться» к вероятной травме и последующей за ней боли, генерируя внутренние, эндогенные наркотики. Наступает полноценное опьянение, выраженное изменённым состоянием сознания. Страх смерти нивелируется, однако возникает риск потери ориентации (пьяным лучше избегать повышенного риска не только за рулём). Один из ключевых компонентов подготовки бойца спецподразделения - выработка умения очень тонко управлять внутренним эндорфин- энкефалиновым ресурсом. Овладевший подобным умением боец избавляется от парализующего волю страха, одновременно сохраняя трезвый ум.
То же самое актуально и для исполнителей экстремальных трюков. Их часто называют «адреналинщиками», но адреналин не дает эйфории - это просто гормон стресса. «Кайф» создают эндорфины и энкефалины перед лицом реально смертельного риска. Если из-за наступившей эйфории искатель приключений переоценит свои возможности, эпизод закончится драматически.
У врат рая
В подготовке террористов-смертников также можно было бы применить технологии управления эндогенными веществами и изменёнными состояниями сознания, подавляющими страх. Но значительно проще использовать обычные наркотики. Террорист в состоянии сильного наркотического опьянения - пушечное мясо, но большего от «живой бомбы» и не требуется. Технология известна со времён раннего Средневековья, когда мусульманских смертников называли ассасинами от искажённого слова «гашиш», которым убийц предварительно обкуривали.
Подготовка террористов обычно ведётся в социумах, где процветает «суицидальная культура» и где люди наивно верят в мгновенное загробное воздаяние «борцу за веру». Слабая личность легко поддаётся социальному давлению. Её «райские ожидания» наполнены довольно примитивными и совершенно земными приметами. Если уровень наркотиков - внешних или внутренних - в крови смертника по каким-то причинам упадёт, появляется шанс, что он одумается и остановится. Поэтому кураторы террористов обычно подстраховываются, сохраняя возможность подорвать бомбу дистанционно. Если же врата наркотического рая будут казаться «живой бомбе» широко открытыми, никакие страхи её не остановят.
Нельзя быть смелым, не имея страха,
Как без опасности нельзя пойти на риск.
К любви нельзя прийти, не думаю о крахе,
Но можно страх убить идя к любви.
Вся жизнь, - весы, - на нити мирозданья
И коли равновесья не найти,
То канет бытие в пучину безсознанья
Или уйдет в глубины пустоты.
(Бr)
В мире нет зла, зло есть внутри того, кто видит это зло
Идущий на поводу у страха к успеху не приходит.
Все страхи рождены приобретенными ограничениями. Мы боимся: обидеть кого-то, но при этом не боимся потерять что-то для себя. Люди, живущие для себя, не подвержены страхам - им не важно чужое мнение… Не важно, что про них подумают. И вот за эту свободу от приобретенных страхов их называют эгоистами. Их осуждают, но они счастливы тем, что их это не задевает. «Здоровый пофигизм!» - скажет кто-то, мысленно восхищаясь «пофигистами», но тут же закидает их камнями и осудит за абсолютное равнодушие к чужим страданиям… которые и вызывают страх. Страх, что что-то подобное может произойти с близкими или с теми, кого зацепила чужая боль.
Не страшно - значит, всё равно. Бездушие - основа упадка общества. Страх формирует общественное мнение, которое и является движущей силой дальнейшего развития.
Люди стали бояться сами себя. В транспорте наушники в ушах, дома телевизор, на работе компьютер. Они всеми силами стараются заглушить свой внутренний голос… Но когда приходит ночь, они становятся беззащитны. И вот тогда, перед сном, на них обрушивается та самая волна, от которой они так долго убегали. И лишь сон может принести спасение.
Самое опасное в жизни - пугаться.
Тебе толпа кричит:
- Будь тише. летаешь где-то в облаках!
Но кто оспорит, мои крылья.
Лечу к мечте. Плевать на страх.
Хотя у страха глаза большие, при ярком солнечном свете страх невольно щурится.