Ты не ревнуй,
Когда в кругу друзей
Я веселюсь,
Хотя тебя нет рядом.
И кто-то возле радости моей
Добреет сердцем и светлеет взглядом.
Ты не ревнуй…
Ведь над моей душой
Не властен этот праздник поневоле.
Он отраженье радости чужой.
Зачем друзей тревожить нашей болью?
И кто бы ни был рядом - сын иль дочь,
Старинный друг
Или знакомец новый, -
Мне с ними эту боль не превозмочь,
Пока тебя я не увижу снова.
И знаю я,
Что каждый мой отъезд
Для нас обоих время остановит.
Жизнь без тебя -
Как машинальный жест,
Иль крик души, не выраженный в слове.
Давай сегодня погуляем по планете, ногами ощутим холодный грунт,
Но убедившись в наступающем рассвете, придётся уходить тебя оставив тут.
Прости, но выхода другого не бывает с тобой сто лет пройдёт, а не Земле лишь год
Конечно, время здесь совсем не убивает, но мне ведь нужен загрязнённый кислород
Неудивительно, когда с лица Вселенной одну земную жизнь за что-нибудь сотрут,
А у тебя, где всё всегда без изменений, следы от наших ног найдут
И восхитятся, между ярких звёзд летая с тобой из кратера смотря на наш рассвет
И ты поймёшь, меня всё больше забывая, что здесь мне не дано оставить новый след
Не зная, что и я сейчас страдаю сильно, в глубоком кратере рыдаешь обо мне.
Когда уснёшь, тебе приснится пляж пустынный, где каждый вечер сумашедший на скале
О чём-то шепчет, тихо плачет и желает, чтоб на Луче холодном кто-то прилетел.
На берегу волна шипит, никто не прилетает и он уходит, забывая, что хотел.
«…Грехи других судить Вы все усердно рветесь, начните со своих и до чужих не доберетесь…»
Наша Таня громко плачет, потеряла где-то мячик. Рота по тревоге встала-Таня-доччка генералла
Я розу любви, в саду сорвала. И песнь соловья поразила меня… Любовью к розе, как я, он страдал, и утро страдало от слёз соловья, я долго бродила по аллеям печальным, пленница розы, того соловья…
В чужих городах в разных спальнях они засыпают.
И жадно друг друга по капле, по слову глотают.
В погодных условиях разница - в градусов десять.
А перед сном они курят, пытаясь всё взвесить…
Проснутся… Он вновь по делам. А она по страницам
Net-сонников, woman-журналов и лицам столицы.
Она его ищет во всем: в каждом слове и взгляде.
И думает часто: «А если бы… если бы рядом?..»
Но рядом лишь первые буквы названий на карте…
Лишь строки весенние (те, что писались в азарте).
А время бежит. Нет, летит (и немножечко лечит).
Хотя… она ждет его руки… чтоб сзади на плечи…
Под вечер она на балконе затушит окурок…
И разум, опять споря с сердцем, обронит: «Вот дура!
Зачем вновь рожает стихи, слезы пряча в ресницах?»
___________________________________________
Вновь видела сон.
В нем был тот, кто не должен был сниться…
© Copyright: Аномаль, 2010
Свидетельство о публикации 11 008 137 173
Мы облака, закрывшие луну…
Мы светимся, и кружимся, и вьемся
Но, поблистав минуту лишь одну,
Уйдем во мрак и больше не вернемся
Мы лютни, позабытые давно…
Рассохшиеся и в неверном строе,
Мы отвечаем ветру то одно,
То миг спустя совсем уже другое.
Мы можем спать - и мучиться во сне
Мы можем встать - и пустяком терзаться
Мы можем тосковать наедине,
Махнуть на все рукою развлекаться
Всего проходит краткая пора,
И все возьмет таинственная чаща
Сегодня непохоже на вчера
И лишь изменчивость непреходяща.
Эмоций новых просит разум,
И дни за днями, в них вращаюсь
Лечу как мотылек над газом
Сгорая в пепел превращаясь
Ведь мне понять совсем не сложно,
Терзаний внутренних твоих,
Я сам как ты, вполне возможно,
Ночами сочиняю стих…
А утром снова на работу,
И быт достал, круги у глаз,
Домашним проявив заботу
Нелепостью банальных фраз
Банальность быта жжет рассудок
Терзает мозг и бьет в весок
Круговорот в течении суток,
И к голове крови приток.
Эмоций новых просит разум,
Не всилах с волей совладать,
Закончить все одним лишь разом,
С моста шагнуть и жизнь отдать…
Прижимаюсь ладонями к звездам,
По которым блуждаешь ты взглядом.
Расстоянья стираются просто.
Знаешь, я навсегда с тобой
рядом…
Навсегда-может ёмкое слово,
Даже грустное, если
подумать.
Но в сознание снова и снова…
Воплотили в реальность
мечту мы.
Я в ночной тишине строю
фразы,
Но они будут лишними всё
же.
Мир остался по-новому
разным,
И тебя не найти в нём
дороже!
Может плохо в слова
облачаю
То, о чём моё плачет
сердечко.
Я Люблю Тебя, Жду и Скучаю!
Ты ведь знаешь… Твоя
бесконечно…
Подружился лучик солнышка с дождем,
Погулять решили вместе летним днём.
Дождик весело на солнышко глядит,
В лужах солнышко играет и шалит.
Дождик капельки из тучки резво льет,
Лучик солнышка играть с собой зовёт.
Дождик воду лил, по лужицам скакал,
А потом играть устал и перестал.
Вслед за дождиком, под солнечным лучом,
В небе радуга раскинулась мостом!
И сияют в небе радуги цвета,
Все любуются: «Какая красота!»
Хорошо, что подружились летним днём
Лучик солнышка с проказником - дождём!
Убивают любовь,
Потому что любовь тяжела,
Потому что любовь -
Это сложное, трудное бремя,
Потому что любовь
Не боится ни зла, ни добра,
У любви нету срока,
У любви бесконечное время.
Убивают любовь,
Потому что так сложно понять
И простить, и поверить,
надеяться сердцем на чудо,
Отдавать дорогое,
И с кем-то о чем-то мечтать,
И идти в никуда,
И идти в никуда ниоткуда.
Убивают любовь,
Потому что от взгляда в глаза
Сердце бьется, как птица,
Заточенная прочную в клетку,
Потому что любовь
не бывает ни против, ни за,
Потому что любовь
Ранит больно, надежно и метко.
Убивают любовь,
Потому что так сложно забыть,
Просто жить и дышать,
Задыхаясь одним человеком,
Убивают любовь,
Потому что так сложно любить,
Для кого-то проклятье,
А кому-то любовь - оберегом.
Убивают любовь,
Потому что мы лучше в любви,
Серый мир не привык
К ярким краскам, отчаянным чувствам,
Убивают любовь,
Но, убив, вспоминают те дни,
Где безмерно любили,
И в сердце становится пусто.
СВАТОВСТВО
Сорок первого года жених, на войну уезжавший назавтра в теплушке,
был посажен зиминской роднёй на поскрипывающий табурет,
и торчали шевровых фартовых сапог ещё новые бледные ушки
над загибом блатных голенищ, на которых играл золотой керосиновый свет.
Сорок первого года невеста вошла с тяжеленным расписанным розами тазом,
где, тихонько дымясь, колыхалась тревожно вода,
и стянула она с жениха сапоги, обе рученьки ваксой запачкала разом,
размотала портянки, и делала всё без стыда.
А потом окунула она его ноги босые в мальчишеских цыпках
так, что, вздрогнув невольно, вода через край на цветной половик пролилась,
и погладила ноги водой с бабьей нежностью пальцев девчоночьих зыбких,
за алмазом алмаз в таз роняя из глаз.
На коленях стояла она перед будущим мужем убитым,
обмывая его наперёд, чтобы если погиб - то обмытым,
ну, а кончики пальцев её так ласкали любой у него на ногах волосок,
словно пальцы крестьянки - на поле любой колосок.
И сидел её будущий муж - ни живой и ни мёртвый.
Мыла ноги ему, а щеками и чубом стал мокрый.
Так прошиб его пот, что вспотели слезами глаза,
и заплакали родичи и образа.
И когда наклонилась невеста, чтоб выпить с любимого воду, -
он вскочил, её поднял рывком, усадил её, словно жену,
на колени встал сам, с неё сдёрнул цветастые чёсанки с ходу,
в таз пихнул её ноги, трясясь, как в ознобном жару.
Как он мыл её ноги - по пальчику, по ноготочку!
Как ранетки лодыжек в ладонях дрожащих катал!
Как он мыл её! Будто свою же ещё не рождённую дочку,
чьим отцом после собственной гибели будущей стал!
А потом поднял таз и припал - аж эмаль захрустела под впившимися зубами
и на шее кадык заплясал - так он пил эту чашу до дна,
и текла по лицу, по груди, трепеща, как прозрачное, самое чистое знамя,
с ног любимых вода, с ног любимых вода…
То не выпь кричит в лесу, не медведь ревет,
Не хохочет то кикимора поганая.
То из чащи из густой, из трясин-болот
Приползла на Русь попса окаянная.
Извивается она змеей-полозом
Да манит к себе диковинным обликом.
И поет она - кричит дурным голосом.
Кто послушает - становится козликом.
И обличья принимает все разные:
То беззубым обернется проказником,
То девицею заплачет несуразною,
А то - зайкою, то рыбкой, то тазиком.
А внутри попса фанерой набитая.
Едут вслед за ней продюсеры грозные,
Едут вслед за ней продюсеры хитрые
На борзых конях, а сами-то - борзые.
В чистом поле ветер злится.
В небе звездочка блестит.
Крыша едет, крыша мчится,
Крыша по полю летит.
Извела попса битлов с элтон джонами,
А стинги славные да клэптоны верные
Все лежат ордой попсовой сраженные,
И пируют на костях псы фанерные.
Злато-серебро гребет и не давится,
И сама себе дает презентации,
И сама собой попса восхищается.
Похваляется собой - не нахвалится:
«Ой, белы рученьки мои - как лебедушки,
Очи синие, а губы - красней вина.
Голосок мой сладенький - от соловушки,
А парчевый малахай - от Юдашкина».
Едет месяц на коляске,
Ходит дождик по земле.
А два кусочика колбаски
До сих пор пылятся на столе.
Кто же сможет помешать злому шабашу?
На Руси теперь орлы жужжат мухою,
Богатырь Гребенщиков ищет шамбалу,
Макаревич-богатырь стал стряпухою.
Тут поднялся старичок древний, хроменький,
По прозванью старичок - Хиппилла Вудстокский,
Закричал тот старичок: «Эй, соколики,
Хватит греться на печи, помирать с тоски.
А вставайте, добры молодцы знатные,
А вставайте, шевчуки да бутусовы,
Надевайте вы косухи сыромятные
Да банданами украсьте кудри русые.
Натяните-ка вы струны каленые,
Что живой водою - пивом окропленные,
Собирайте виртуозов-волшебников
Да в союз возьмите бардов-кочевников,
Да наследников Баяна-Шостаковича -
Гусляров - Башмета да Растроповича
Под знаменами Бетховена да Хендрикса,
Вот тогда попса в муку перемелется.
И пойдет на бой с попсой сила ратная,
Сила ратная, вельми адекватная.
Столько лет под тяжким игом нами прожито!
Надоела, блин, попса, ну сколько можно-то?!
Попса дробит шрапнелью наши души,
Ее за это не привлечь к суду.
Часть поколенья выросла на чуши,
И новое рождается в бреду.
О, Солнышко лесное, чудо-песня!
Как мы в неволе пели, чудаки!
Пришла свобода, стали интересней
Писклявые уродцы-пошляки…
Слова - ничто, есть вопли вырожденья.
Тот знаменит, кто больше нездоров.
Кто выйдет петь без всякого стесненья,
Без совести, без страха, без штанов.
Где песня, чтобы спеть ее хотелось?
Слова - где, чтоб вовеки не забыть?
Ну, что горланить про кусочек тела,
Который с кем-то очень хочет жить?
С телеэкрана, как из ресторана,
Для пущей важности прибавив хрипотцы
Они пудами сыплют соль на раны,
Как на капусту или огурцы.
В халатике бесполая фигура
Запела, оголившись без причин…
Противно это. Спой нам, Юра,
О женской теплоте и мужестве мужчин.
Ну что, друг мой, идём домой,
А завтра… как уж ляжет фишка,
Ты не изменишь шар земной,
Наш мир и так изменчив слишком.
Давай еще на посошок
И не кручинься так, не надо,
Ты испытал сегодня шок,
Но помни: друг с тобою рядом.
Надеюсь, снял ты с сердца груз,
Поговорил, и легче стало,
Нелегок крест семейных уз,
А ты начни весь путь сначала.
Представь, как было в первый раз:
Цветы, романтика, желанье,
Припомни нежность пылких фраз,
Неповторимые свиданья.
Влюбляйся каждый день, цени,
Как будто завтра расставанье,
И станут яркими те дни,
В которых ты шептал признанья.
И засияет небосвод
Над очагом семейной драмы,
И в час прощенья без хлопот
Любовь залечит в сердце шрамы.
А завтра скажешь: Как день мил.
Отвечу: Мир ты изменил…