Ваше имя шепчу я В полночную темень,
Когда звёзд мириады
Встречают Луну,
Когда сон заблудился
Меж листьев. И тенью
Ощущаю в себе
Боль и страсти волну.
Я - часы, что считают
Прошлых дней глубину.
Я шепчу ваше имя
В полночную темень.
Там, где звук раздается, давно никто не был.
Выше звёзд ваше имя,
Дальше синего неба,
И печальней, чем тихие капли дождя.
Полюбить ли сумею,
Как прежде тебя?
Моё сердце виновно?
Что ждёт меня там,
Где туманы развеет?
И исполнится ль светом
Моё чувство к тебе?..
Не узнаю я сам.
Не умею гадать по Луне,
Отпуская
Её лепестки
В небеса.
Неотразимо хороша.
Кто подберет тебе оправу?
Твоя любимая забава -
Ходить по лезвию ножа.
По обнаженному ребру
Ступать вперед до боли в теле…
Я знаю, многие хотели
Сыграть в подобную игру.
Я сам поверил в этот бред,
В твою изысканность босую.
Иди ко мне. Я нарисую
Аллегорический портрет
Твоих непознанных основ,
Твоих невидимых метаний,
Твоих несбывшихся мечтаний,
Твоих невоплощенных снов…
Но вместо сказочных миров
И родников прозрачной влаги
Рука выводит на бумаге
Ступни, изрезанные в кровь.
Сравню ли с летним днем твои черты?
Но ты милей, умеренней и краше.
Ломает буря майские цветы,
И так недолговечно лето наше!
То нам слепит глаза небесный глаз,
То светлый лик скрывает непогода.
Ласкает, нежит и терзает нас
Своей случайной прихотью природа.
А у тебя не убывает день,
Не увядает солнечное лето.
И смертная тебя не скроет тень -
Ты будешь вечно жить в строках поэта.
Среди живых ты будешь до тех пор,
Доколе дышит грудь и видит взор.
Я хотел бы стареть у моря,
в небольшом деревянном доме,
где, уже ни о чём не споря,
мы бы вместе свели ладони,
чтобы линий необъяснимость,
разбегавшихся так капризно,
наконец-то соединилась
на чуть-чуть, на остаток жизни.
Слыша мерную речь прибоя
и парящих над нами чаек,
до утра бы сидел с тобою
под негаснущими свечами,
чтоб увидеть в лучах восхода,
раздвигающих дня гардины,
вдаль бегущую, словно годы,
белоснежную Бригантину.
Мир заколдован полною луной.
Свисает с неба шарик серебристый,
Клубится ночь над клавишами Листа
Любовных грёз волшебною волной.
С моей душой, прозрачной, как вода,
Я был письмом в божественном конверте.
Просил её - останься навсегда!
И думал, с ней не существует смерти.
Водой времен смывая пену дней,
Она во мне любовницей гостила.
И насладившись мною - отпустила,
Чтоб я потом не горевал о ней.
Когда все то, что ты не совершил,
Петлей затянется на побелевшей шее,
Уйди туда, где тонкий перешеек,
Покрытый кружевами черемши,
Врезается в лазоревый залив
И замирает в утренней прохладе.
Твой дымный город, будь же он не ладен,
Прекрасен от заката до зари,
Но по утрам в нем грязно и светло,
Как в здании заброшенной больницы.
Скажи-ка, друг, тебе спокойно спится,
Когда на плечи давит потолок
Из серых туч, из мрачных площадей,
Из позолоты маковок церковных?
За городом - луна в созвездьи Овна,
И перешеек в матовой воде.
Поверь, я знаю здешние места,
И я не посоветую плохого.
Ты так устал искать себя и Бога,
Ты так катастрофически устал!
Твоя душа, от скуки разомлев,
Лежит себе в кровати, словно дама.
Засунь её под крышку чемодана
И поезжай к свободе, (и ко мне).
Сама судьба сейчас тебе велит
Скорее снять петлю с усталой шеи.
(Я буду там, где тонкий перешеек
Врезается в лазоревый залив).
…Пока твой мужчина тебе посвящает стихи,
Всё может случиться: стихи не синоним стихии
Одной на двоих. Зарифмованных чувств угольки,
Коснувшись души, пошипят, пошипят - и остынут.
Пока твой мужчина влюблённой наивной тебе
Часы посвящает и утренние и ночные,
Всё может закончиться: в августе ли, в январе,
А то и в июне, под трели семьи соловьиной.
Пока твой мужчина тебя посвящает в секрет
Усталой души, заскорузлой без женской заботы,
Всё может сойти - даже резко сорваться - на нет.
Увы, за лапшу на ушах не положены льготы.
Предателей - тьма. Но запомни: не стань палачом
Мужчине, который, как в орден, в тебя посвящен…
Милая, нежная - этих старинных,
песенных слов не боюсь, и пою…
О, наклоняйся из сумерек длинных
в светлую бездну мою!
Я подарю тебе солнечной масти
рьяных коней, колесницу в цветах,
ибо сейчас я не пристальный мастер,
я - изумленье и взмах.
Милая, нежная, я не ошибся,
часто мне женские снились черты.
Все они были из ломкого гипса,
золото легкое - ты.
Это, пойми, не стихи, а дыханье,
мреющий венчик над страстью моей,
переходящий в одно колыханье
неизмеримых зыбей.
И будет хороший день,
И будет хотеться жить.
Захочется вновь запеть,
И что-то вокруг изменить.
По звездам ночами шагать,
Смотреть на луну, любить.
Во сне будто в явь летать
И ветер рукой ловить.
Захочется быть смелей,
Светиться лучами дня.
И выйти из злых теней,
Цвела чтобы вновь земля.
Ходить по траве босой,
Росу из ладошки пить.
И знать, что всегда с тобой,
Снова тот, кого можно любить.
Ночами встречать рассвет,
В вечернях смотреть закат.
И чувствовать - прошлого нет,
И радость увидеть в глазах.
Заметить сияние глаз,
Почувствовать нежность тепла.
Услышать опять в сотый раз,
Что кто-нибудь любит тебя.
Уснуть будет снова лень,
Захочется вновь любить.
И будет хороший день,
И будет хотеться жить
Моя любимая больна,
Больна она моей любовью
И лечат только чувства наши
В красивом, нежном нашем мире
Любовь не сказка, вовсе нет
Лекарство лишь у нас одно
Не люди губят ведь друг друга,
а губит время что ушло.
Разделим стол с тобой и быт,
И жизнь разделим понемногу.
Ты скажешь:
- Снегом мир укрыт!
А я отвечу:
- Слава Богу…
Ты в дом пустой так долго шла,
Пока его терзали бури.
Что вьюга напрочь замела:
Твои черты, слова и руки…
И вот теперь, не дай в ночи, -
Утихнуть голосу и звуку…
А коль утихнет, отыщи, -
Мою измученную душу.
Моей любимой образ несравнимый,
Что оттиском медальным в сердце вбит,
Мне цену придает в глазах любимой:
Так на монете цезарь лицезрит
Свои черты. Я говорю: исчезни
И сердце забери мое с собой,
Терпеть невмочь мучительной болезни,
Блеск слишком ярок: слепнет разум мой.
Исчезла ты, и боль исчезла сразу,
Одна мечта в душе моей царит;
Все, в чем ты отказала, без отказу
Даст мне она: мечте неведом стыд.
Я наслажусь, и бред мой будет явью:
Ведь даже наяву блаженство - бред;
Зато от скорби я себя избавлю,
Во сне нет мысли - значит, скорби нет.
Когда ж от низменного наслажденья
Очнусь я без раскаянья в душе,
Сложу стихи о щедром наважденье -
Счастливей тех, что я сложил уже.
Но сердце вновь со мной - и прежним игом
Томится, озирая сон земной;
Ты - здесь, но ты уходишь с каждым мигом,
Коптит огарок жизни предо мной.
Пусть этой болью истерзаю ум я:
Расстаться с сердцем - худшее безумье.
К Тебе, к Тебе одной взываю я из бездны,
В которую душа низринута моя…
Вокруг меня - тоски свинцовые края,
Безжизненна земля и небеса беззвездны.
Шесть месяцев в году здесь стынет солнца свет,
А шесть - кромешный мрак и ночи окаянство…
Как нож, обнажены полярные пространства:
- Хотя бы тень куста! Хотя бы волчий след!
Нет ничего страшней жестокости светила,
Что излучает лед. А эта ночь - могила,
Где Хаос погребен! Забыться бы теперь
Тупым, тяжелым сном - как спит в берлоге зверь…
Забыться и забыть и сбросить это бремя,
Покуда свой клубок разматывает время…
Стихотворения рождаются сами из воздуха, если умеешь слышать; из тоски, которая никуда не уходит, если ты не пьёшь; из любви, из сострадания, если ты бессилен помочь, и из прочего сора человеческих переживаний.
Погаснет день, зажгутся свечи,
И я оставлю в темноте,
Мои наивные мечты о вечном,
Заснув в кромешной пустоте.
Оставлю боль, оставлю мысли,
О тех, кому была я не нужна,
И изменю вновь ход я жизни,
Начав все с чистого листа!