Жизнь начинается с греха,
Жизнь начинается с ошибок.
Хотелось больше, как всегда,
Нам видеть искренних улыбок.
Хотелось во время успеть,
Нам всё исправить однозначно.
Чтоб не было, печальных встреч,
Чтоб не было, на сердце мрачно.
Чтобы в любви, ошибок мы,
Как минимум, не совершали.
Чтобы по жизни без проблем,
С уверенностью впредь шагали.
Но, а любовь, она придёт
И с нами будет она вечно.
Любовь, поверь, она жива,
Она, ты знаешь бесконечна.
Вечерний свет
В последний день последнего тепла
Сама природа налагает вето
На буйство жизни в гаснущих полях,
Распавшихся в запаханную ветошь.
В саду, на тропки головы сложив,
Пурпурные пионы умирают,
Но куст смородиновый жив
И жмётся на зиму к сараю
С прогнившей крышей набекрень,
Со стрех висящей, словно уши
Слона огромного — шагрень,
Которая сожмётся к стуже
И в снег уйдёт почти совсем,
О чём пока ещё не знает.
Весь мир в забвении растлен
И каждый в одиночку уползает —
Кто в трещину в плите, кто под листву,
А кто на паутинке улетает,
Не ведая, что большинству
От солнца не проснуться в мае.
И ароматы. На похоронах
Так пахнет только: сладостно и страшно,
Когда серьёзный иеромонах
За упокой кадилом машет.
В последние мгновения тепла
В такой чудесный вечер летний
Он знает, что не выживет и тля.
Для многих этот блеск — последний.
Когда-то в юности меня волновала тема о лагерьной романтике.
Мать
Шла седая мать-старушка
На тюрмичку, через лес
И несла она осьмушку
Хлеба мокрого от слез,
В седине роса блестела,
Были вялыми шаги,
Видеть сына захотела,
Бог спаси и помоги!
Приумолкли птицы, звери,
Лес застыл в печальной тьме.
Лишь металлом вороненным
Две решетки на стене.
Передайте узелочек,
А то люди говорят…
Заключенный, мой сыночек,
Голодает год подряд.
А жандарм ей отвечает:
Это видел весь народ,
Твоего маманя сына
Расстреляли у ворот!
Передачу передайте,
Но кому ее нести?
Повернулась мать-старушка,
Чтоб заплакать и уйти.
И теперь она седая
Слезы льет за упокой…
Потому что уже знает,
Не вернется сын домой.
Не обнимет, не приветит,
Не поклонится земле
И уткнувшись ей в колени
Не заснет в печальной тьме.
1973 г.
Облака беспечные золотом окрасились,
На востоке, призрачный, засветился центр.
На мели лягушки в серой тине спрятались,
Отгуляв на заводи свадебный концерт.
И скользит по озеру месяц бледно-матовый,
Оставляя в зеркале лучезарный след.
Скоро за околицей вспыхнет луч агатовый —
Ночка синеокая свой откроет плед.
А над речкой сонною, будто в старь былинную,
Пар, почти невидимый, лебедем плывёт.
И в рассветной накипи розовой картиною
Мир в нерастревоженной тишине встаёт!
Здравствуй город Барнаул,
Я приехала опять,
Ты встречай меня родной,
Супер город Барнаул!!!
Добро и зло присущи нам…
Холодной осени туман,
Тоскою прошлого навеян,
Им окруженный, (сам-на-сам…)
Людьми и временем потерян…
Как будто угодил в кювет,
И круг борьбы не продолжая,
пытаемся найти ответ:
«Зачем живет людская стая?»
Возня других со стороны —
Невольно смотрится украдкой,
умы живущих заняты
неразрешимою загадкой.
Холодной осени туман,
смысл жизни мною не потерян.
Коль средь живущих жив обман,
Жива и истина — УВЕРЕН!
Для жизни разума живем,
гармонию добра желая …
за эту истину умрем
себя в потомках оставляя.
Но вся гармония добра
Живым начертана двояко:
МЫШЬ ВИДИТ В КОШКЕ СТОЛЬКО ЗЛА,
СКОЛЬ В НЕЙ ДОБРА НАЙДУТ КОТЯТА…
У жизни выверен баланс —
НА ЧЬЕ-ТО ГОРЕ — ЧЬЕ-ТО СЧАСТЬЕ…
Кому-то жертва радость даст,
другому — выльется в несчастье…
Меня гнетёт немой упрек
тех лошадей у… комбината.
В слезах кошмарнейший намек —
ДРУЗЬЯ ДРУЗЕЙ СЪЕДЯТ КОГДА-ТО
Живущим — праздник жизни дан…
Мы узурпаторы в «двояком…»
ДОБРО И ЗЛО ПРИСУЩИ НАМ,
КАК ЖИЗНЬ ПРИСУЩАЯ ВО ВСЯКОМ…
Пожалуй лучшее, что в жизни сделали мы
Это устроили чёртов пир во время чумы.
Лить слёзы мы были не в силах уже,
Нам нужно сражаться за наши же души,
И каждый из нас был на мандраже,
Но знали, что просто некуда хуже.
Плясали на собственных же костях,
Сжигали свои же тела мы,
Но мы прошли через эту чуму,
Счастливыми всё-таки стали.
Подари мне, Бог,
Эту женщину,
И не дай никогда ей опомниться.
Я за каждый вздох,
С нею скрещенный,
Заплатил тебе больше, чем сторицей.
Одолжи мне, Бог,
Её горести,
Если станут они неизбежностью,
Чтобы мог финал
Её повести
Я украсить заботой и нежностью.
Укажи мне, Господь,
Грусти трещины
На душе её слишком доверчивой.
Я люблю, я хочу
Эту женщину.
Вот и всё, — больше мне просить нечего…
Помоги мне, Бог,
Стать единственным,
Пусть не первым, но Лучшим и стоящим
Её нежных губ,
Глаз таинственных,
Поцелуев её, как сокровища.
Подскажи ей, Бог,
Что я — суженый,
Её брат, её муж, её копия.
Не случайный друг,
Не отдушина,
Не ночей одиноких утопия…
Укажи мне, Господь,
Грусти трещины
На душе её слишком доверчивой.
Я люблю, я хочу
Эту женщину.
Вот и всё, — больше мне просить нечего…
Я давно мог стать,
Без сомнения,
Настоящим отцом её дочери…
Дай хоть сил нам ждать,
Дай терпения!
Ведь длинна к тебе, Господи, очередь…
Я смогу исцелить
Грусти трещины
На душе её слишком доверчивой.
Подари мне, Господь,
Мою женщину!
Вот и всё, — больше мне просить нечего!
А я осенняя почти что совпадаю,
С той, что осталась в прошлом, с летней.
Мечты всё те же, те же и желания,
А значит я всё та же, прежняя,
Хотя сезоны и года сменяются,
И в зиму я уйду походкой той же,
И будут мысли те же, то же настроение
И пусть она меня попробует расстроить,
Я не поддамся переменам временным,
Чего бы это мне ни стоило!
Пишу Вам, дорогой наш Президент,
Мы наконец дождались Ваш ответ.
Вы рассказали, что цветёт страна,
Лишь пенсионная пуста казна.
Вы говорили вкрадчиво и ясно,
Что стали жить мы долго и прекрасно.
Вы вспомнили про ужас девяностых,
Когда мы строем шли все на погосты.
Доходчиво Вы говорили очень,
Что день и ночь мол этим озабочены,
Но денег нет, и выход лишь один —
Не разгибать вам до могилы спин.
Вы Президент, просили пониманья
Сказали, что услышали роптанье.
По оппозиции прошлись слегка,
Заметив, что кишка у них тонка.
Вы долго говорили, Президент
И дамам отпустили комплимент.
В конце же разговора наконец,
Решили наголо подстричь овец.
Ведь это проще, чем забрать у воров,
Что вывезли Россию всю в офшоры.
Баранов и овец в стране в достатке.
В загон их всех и сострижём остатки!
Не овцы, не бараны мы, а люди.
Нам надоело слушать словоблудье.
Жиреет только богатеев кучка,
Мы тянем от получки до получки.
Завоеванья дедов и отцов,
Попрала нагло банда подлецов.
Построили они дворцы и замки.
Из грязи в князи, а из пешек в дамки.
Они нам пишут правила, законы.
Обслуживают их пропагандоны.
Не нужно им ни пенсий, ни зарплаты
У них всё есть — они «аристократы».
Вот их постричь, Вам Президент, слабо!
Они ведь могут сделать Вам «бо-бо».
У них в руках такие рычаги,
Что трогать их богатства не моги!
Вот если б в марте Вы про пенсии сказали,
То мы за Вас бы не голосовали.
Сокрытье фактов — это ведь обман.
Вам веры нет — закончен наш роман.
Борис Беленцов 31 августа 2018 г.
В небе ли меркнет звезда,
Пытка ль земная все длится;
Я не молюсь никогда,
Я не умею молиться.
Время погасит звезду,
Пытку ж и так одолеем…
Если я в церковь иду,
Там становлюсь с фарисеем.
С ним упадаю я нем,
С ним и воспряну, ликуя…
Только во мне-то зачем
Мытарь мятется, тоскуя?..
Куда уходят наши сны
И почему им нет возврата?
Зачем век короток весны,
А осень — это жизни ЗАВТРА?
Зачем холодный тает снег,
Когда в душе танцует вьюга?
Куда стремится человек,
Когда уходят друг от друга?
Зачем по звездам ищем путь,
Сверяя знаки в гороскопах?
СЕБЯ поймём когда-нибудь,
Сойдет ли наша жизнь с галопа?
В который час, в каком краю
Мы свою гонку остановим?
Когда вернем мечту свою
И правила Судьбы усвоим?
Вопросов много. Каждый сам
Свои ответы в графы ставит,
И платит по своим счетам,
Свои ошибки болью правит.
Не могу объяснить, что мне нравится в ней.
Не могу осознать, почему так привязан.
Есть на свете шикарней, белей и нежней,
Но влюбился в неё однозначно и сразу.
Целый день на работе мечтаю о том,
Как приду и прижмусь к ней под тёпленьким пледом.
Стала радостней жизнь и уютнее дом,
Ярче добрые сны и мечты и рассветы.
С ней удобно, спокойно, тепло и легко.
Так что мне по утрам и вставать не охота.
Каждый вечер бегу предвкушеньем влеком…
Вот какую тахту прикупил я в субботу.
* * *
Пусть невесомость — от сказанных слов…
Пусть пустота — после пламенных снов…
Выжжено всё, но скорбя и любя,
После разлуки ищу я тебя.
* * *
Знаю я: снова брошусь в глаза,
Но для тебя я не буду стараться.
Я же не кто-нибудь — я же звезда!
Лучше звезде в небесах оставаться!