Если ты попросишь: «Разлюби», - Я с тобой, прости, не соглашусь. Невозможно разумом убить… самое свободное из чувств…
? Назад дороги нет, а впереди обрыв и пропасть…
И если крылья Бог не дал - ты не жалей!
Кому-то, может быть, они сейчас нужней.
И нерастоптанной осталась только гордость…
С улыбкой всё прими, не плачь - судьбу не зли,
Закрой глаза! (стук сердца все быстрее)
Шаг в пустоту! - И пусть лишь мысль греет,
Что у тебя есть две секунды до земли…
© zulnora
? Рождается моя бессонница
В тот миг, когда день с ночью ссорятся.
Кричит форель в пруду.
Грохочет листопад.
Её рождению никто не рад.
Растет, силенок набирается…
Я в ужасе - матрац мой пожирается
(Противно чавкает клещ-сапрофит)! -
Я спать хочу, а он не спит.
Так вот какая ты, бессонница! -
Покой и сон взломала, как разбойница.
Я слышу - моль в шкафу пустилась в пляс…
Мне спать осталось ровно час!
© zulnora
? Мчимся люд по тротуарам,
Жизнь вокруг роится ульем.
Мы в кончине видим кару…
Воля наша - мы б воткнули
Палку в Колесо Сансары,
Иль в восьмерку бы согнули.
***
НО… Даётся нам в подарок
Смерть, чтоб мы передохнули))
© zulnora
? Только мудрый оживит строки,
Глупый тут же топор опустит.
Там, где мудрость берёт истоки,
Глупость тоже впадает в устье…
© zulnora
От частых неудач
Я «сатанею».
Хоть злиться я, конечно,
Не хочу
Одно упорство и терпенье
Я из них черпаю
Перетеплю я всё,
И я-не закричу.
Не буду ныть о том,
Что всё лишь плохо,
И не надеясь на какую-то
«Судьбу»
Не жду хорошего, но и не жду
Подвоха
То по-течению, то-против
Я гребу.
Куда «несёт» меня-
Я сам порой не знаю
Хоть есть и цель,
Да много «нескладух»
Быть может -
Шею сам себе я где-то
Поломаю.
Останется один непобедимый
Дух.
Эта девочка - бес /на бис по углям босиком, канкан/
Эта девочка - твой каприз, что захлопывает капкан,
Оголяя овал плеча, предлагая себя /ложись/.
С легкой нежностью палача до утра забирает жизнь.
Воскрешая из забытья поцелуем «тебе пора».
Эта девочка не твоя. Нет. Точнее твоя. Игра.
С репутацией на кону /в окружении зорких глаз/.
Эта девочка - утонуть. Но ведь ты выплывал не раз.
Правда там позволяло дно. А она - словно сто волчиц.
Этой девочке быть одной. Но так хочется приручить
То неведомое в глазах, что таят в своей глубине.
Эта девочка - твой азарт. А со страстью - азарт вдвойне.
Ты не думаешь про «потом», на него наложив печать.
Но вдруг ловишь себя на том, что ты начал по ней скучать…
Это «что-то» в твоей судьбе. Легкий сбой основных систем.
Эта девочка - о тебе. О себе ничего совсем.
Яркий свет, за которым тьма. Где теряется смысл и суть.
Она сводит тебя с ума, обьясняя про Млечный Путь,
По которому шла домой. И светила ей вслед Луна.
Эта девочка не с тобой. А сама по себе. Одна.
Ты ей хочешь задать вопрос, только кажется он - пустяк.
Эта девочка - передоз, без которого ты - никак.
И второе твое крыло. Между вами как - будто нить.
И все так далеко зашло. Это просто не может быть.
Она смотрит тебе в глаза. И ты слушаешь, как во сне
То, что тысячу лет назад ты уже повстречался с ней.
Это чушь. Это полный бред. Ты не ищешь совсем причин
Для короткого слова «нет» …И ее телефон молчит…
Словно призванный не мешать. Она снится тебе во сне,
Так, как-будто твоя душа навсегда поселилась в ней.
И не кажется ерундой это сказка про Млечный Путь.
Она стала твоей звездой, что тебе не дает уснуть.
И ты снова жмешь на звонок. Но впустую его накал.
Ты ее уберечь не смог,
Ту, что тысячу лет искал…
Они не знают, что царя зверей
Дрессировать не удается.
Я просто знаю, что они сильней
И что в них мало благородства.
Её мне жалко. Так она слаба,
Так не умна, так лицемерна,
Что может только быть рабынею раба.
И пахнет от неё прескверно.
А я молчу. А надо, так рычу
И публику пугаю басом.
Но огорчать бедняжку не хочу.
Она меня к тому же кормит мясом.
Его я презираю. Пистолет
Он прячет от меня под мышкой.
Он трус и неврастеник, в тридцать лет
Страдающий одышкой.
Ему башку я мог бы размозжить
Своей тяжелой лапой.
Но не хочу. И оставляю жить
На радость этой, слабой.
А публика?! Я знаю, что играть
Льва перед ней почти что подло.
Но как ещё жалеть и презирать
На нас глазеющее кодло?..
Начать с себя. Не ждать, покуда
В слезах покается злодей.
Мы не парадная посуда,
Что выставляют для гостей.
Не надо выходить на паперть,
Рвать с воем вороты рубах.
А надо разом сдернуть скатерть,
Не пожалев о черепках.
Всё это выкинуть на свалку -
Страх, недоверие, корысть,
Не ввязываться в перепалку
С тем для кого копейка - жисть.
А обобрав репей приставший,
Очистить волю и судьбу,
Чтоб отвечал за нас не старший,
Не в пядях о семи во лбу.
Без фанфаронства самохвала,
Без злобы и впаденья в раж -
А надо начинать сначала:
Хоть с азбуки и с «Отче наш»!
Исчерпан разговор. Осточертели речи.
Уходят наши дни и задувают свечи,
Как музыканты Гайдна.
Брать многого с собой я вовсе не хочу:
Платок, рубашка, бритва.
Хотел бы только взять последнюю свечу
С последнего пюпитра.
Когда свой приговор произнесу в ночи
Под завыванье ветра,
Быть может, отрезвлюсь, увидев, как свечи
Истаивает цедра.
Сигареты докурены…
Кофе остыл…
Я ухожу - ты меня отпустил.
Нервы надорваны…
Руки трясутся,
Давит в груди.
Я могла бы вернутся, но ты не просил.
Минуту к минуте
собираю я в час…
Всё что дальше -
уже не про нас.
В сердце пусто и холодно,
кухня прокурена,
мысли запутаны…
Всё так запущенно
и не исправленно…
Я уйду навсегда в свой пока недостроенный город,
Где в каналы Венеции смотрится Спас-на-Крови,
Где ночной Тюильри, словно бритвой, Невою распорот,
Я уйду навсегда в так знакомый мне Город Любви.
Я построил его не по градостроительным планам,
Там стоит каждый дом, - в чьих подъездах - любимых шаги,
Там не вянут цветы, наполняя дыханием пряным
Нашу первую ночь, там корсеты, как память, туги…
Там нью-йоркский таксист, как всегда не возьмёт с меня денег,
Там во тьме кинозала к руке прикоснётся рука,
Там стоит на окне первый майский сиреневый веник,
Там, чернея, течёт под мостами прощаний река.
Я там лично назвал все кривые, как жизнь, переулки:
В Послепервосвиданческий можно с Арбата свернуть,
Во Втором Поцелуйском продолжить ночные прогулки,
А в Четвёртом Любимом потом, нагулявшись заснуть.
Там застыло навек даже время, и в каждой квартире
Я смогу пережить свои первые встречи опять.
На часах самотёчных опять будет ровно четыре,
На трёхпрудных часах, как всегда, без пятнадцати пять.
Я там буду стоять без шарфа на уральском морозе,
Чёрных кошек кормить и не верить приметам дурным,
Этот Город Любви не описан ни рифмой, ни в прозе,
Он слезит мне глаза, как в прокуренной комнате дым…
Эстакады измен понастроил чужой архитектор,
Скоро Третье кольцо перережет знакомый пейзаж,
Но букет цикламен вдруг назначит единственный вектор,
И душа развернётся на новый любовный вираж.
Если время пришло ощутить себя снова мужчиной,
Если крышу снесло, как пятнадцать пропущенных лет,
Значит кабриолет из ночной поливальной машины
На асфальте оставит свой мокрый и радостный след.
Вновь шампанского брызги, и снова рассвет в Коктебеле,
В небо Эйфеля башня взлетит проститутским чулком,
Ты мне скажешь: «Любимый, мы целые сутки не ели»,
А потом мы по Вильнюсу шляться пойдём босиком.
Прокричат петухи с незнакомым валлийским акцентом,
Пропоёт соловей или как его там… нахтигаль,
И звезда упадёт, и полынь будет пахнуть абсентом,
И слова подобрать не помогут не Webster, ни Даль.
Пять кастратов седых будут петь до утра «Stabat Mater»,
Ты свой вечный вопрос обозначишь изгибом брови,
Я в тебе поселюсь, без прописки любви гастарбайтер,
По лимиту приехавший жить и работать в Любви.
Ты не очень-то щедр, всемогущий Творец:
Сколько в мире тобою разбитых сердец!
Губ рубиновых, мускусных локонов сколько
Ты, как скряга, упрятал в бездонный ларец!
Мне просто
неинтересно.
Стало пластмассовым небо над
головой,
стала волшебная палочка вдруг
железкой.
Вы извините, но я ухожу домой.
Нет, не обидел. Мне просто
неинтересно.
Просто теперь я не знаю, зачем я здесь,
в этом дурацком платье, в косынке детской.
Как умудрились вообще мы сюда залезть?!
Не понимаю. Мне больше
неинтересно.
Всем хорошо, вон, смотри,
отовсюду - смех;
мне не смешно и не весело, хоть
ты тресни.
Мальчик мой, нет, ты по-
прежнему лучше всех, -
я виновата. Мне больше
неинтересно.
Мне говорят: дура! дура!
смотри: сдалась!
Мне говорят: мы так славно
играли вместе.
Мне говорят: вы команда, куда
без вас?
Мне очень стыдно. Мне больше
неинтересно.
Много других детей у нас во дворе,
много песочниц, качелей,
высоких лестниц.
Просто есть правило в каждой
моей игре -
встать и уйти,
если больше неинтересно.©
Назначь мне свиданье
на этом свете.
Назначь мне свиданье
в двадцатом столетье.
Мне трудно дышать без твоей любви.
Вспомни меня, оглянись, позови!
Назначь мне свиданье
в том городе южном,
Где ветры гоняли
по взгорьям окружным,
Где море пленяло
волной семицветной,
Где сердце не знало
любви безответной.
Ты вспомни о первом свидании тайном,
Когда мы бродили вдвоем по окраинам,
Меж домиков тесных,
по улочкам узким,
Где нам отвечали с акцентом нерусским.
Пейзажи и впрямь были бедны и жалки,
Но вспомни, что даже на мусорной свалке
Жестянки и склянки
сверканьем алмазным,
Казалось, мечтали о чем-то прекрасном.
Тропинка все выше кружила над бездной…
Ты помнишь ли тот поцелуй
поднебесный?..
Числа я не знаю,
но с этого дня
Ты светом и воздухом стал для меня.
Пусть годы умчатся в круженье обратном
И встретимся мы в переулке Гранатном…
Назначь мне свиданье у нас на земле,
В твоем потаенном сердечном тепле.
Друг другу навстречу
по-прежнему выйдем,
Пока еще слышим,
Пока еще видим,
Пока еще дышим,
И я сквозь рыданья
Тебя заклинаю:
назначь мне свиданье!
Назначь мне свиданье,
хотя б на мгновенье,
На площади людной,
под бурей осенней,
Мне трудно дышать, я молю о спасенье…
Хотя бы в последний мой смертный час
Назначь мне свиданье у синих глаз.