Два взгляда, два разнящихся сосуда.
В одном — сиянье отраженных звезд,
В другом — шипы давно увядших роз,
В одном — мечты, в другом — развалин груда.
Там, в синей лазури, плывут облака.
И вроде бы всё еще лето.
Хотя поступь осени вроде легка,
Но песенка летняя спета.
И новый уже напевает мотив
Под шелест листвы под ногами
Сентябрь среди свежескошенных нив,
Украшенных снова стогами.
И хмурится небо нередко теперь,
Хотя за окном бабье лето…
Но ясно, что осень стучится к нам в дверь,
Что песенка летняя спета.
«Может взять да удавиться,
Не молюсь, а гнусь, как поп,
Не хочу ходить лечиться,
Ведь давно, как говорится,
Выпрямляют поясницу
Не врачи, а просто гроб.
Нет во мне сопротивленья,
Я лежу и чуда жду.
Сверху жду я вдохновенья,
Снизу болеутоленья.
Но „по щучьему веленью“
Скоро встану и пойду.
Все когда-нибудь случится,
На полу лежу спиной,
Жизнь проходит стороной,
Может, встать, поесть, напиться,
Снова в Оленьку влюбиться?
Перед тем как умереть,
Телевизор посмотреть?
Эх как скучно жить, ребята,
Возраст или времена?!
Болен — вот моя вина.
Плюнуть бы в ладошки с матом,
Взять бы в руки мне лопату,
Только вот болит спина.
А вообще-то я бездельник,
Вот возьму, пойду к врачу —
Прямо в этот понедельник
Свои нервы подлечу!»
Кошачьими лапами вербы
Украшен фанерный лоток,
Шампанского марки «ихъ шбэрбе»
Еще остается глоток.
А я и пригубить не смею
Смертельное это вино,
Подобно лукавому змею,
Меня искушает оно!
«Подумаешь, пахнет весною,
И вербой торгуют в раздрыг,
Во первых строках — привозною
И дело не в том, во вторых.
Ни в медленном тлении весен,
Ни в тихом бряцаньи строки,
Ни в медленном таяньи весел
Над желтой купелью реки —
Ни лада, ни смысла, ни склада,
Как в громе, гремящем в дали,
А только и есть, что ограда
Да мерзлые комья земли.
А только и есть, что ограда
Да склепа сырое жилье…
Ты смертен, и это награда
Тебе — за бессмертье Твое…»
Ноктюрн Шопена, дождь в окне
В забытой книге листик клена.
Покой души. Жизнь, как во сне
Полупрозрачность полутона.
Полуволшебность тишины
Покой души. Ноктюрн Шопена.
Последний вздох живой листвы
В полузагадочности тлена.
В вегетарианца превращаюсь,
Когда до пенсии неделя…
Но, над священниками поражаюсь…
Таким постом я не полнею!
Позволь мне быть с тобой,
Позволь с тобой остаться:
Полоской золотой
На безымянном пальце,
Подарками, что лишь твои,
И строчками стихотворений,
Протяжным шепотом любви,
Обрывками от сновидений.
Позволь не умирать вовек
В твоих воспоминаниях,
И легким перышком до век
Прожить в одно касание.
Говорят, что молчание — золото,
Только мне с этим не повезло,
Потому, как болтушка, я, редкая,
А, в придачу, к болтовне — серебро…
Только с этим — проблема вторая,
Потому, как не люблю серебро,
Я люблю бриллианты и золото,
От сиянья их на сердце светло,
И тепло, и удивительно ласково,
Словно, в сказке, на балу, при свечах,
Так уютно… Несказанно, я, счастлива,
С блеском золота в любимых очах…
Говорят, что молчание — это дорого,
Только мне с этим не повезло,
Не могу молчать, я даже, за золото
Говорю за так, а не за серебро…
Рыжий вечер закат ласкает.
Солнце смотрится в гладь реки.
Осень в плаванье отпускает
Листик с жёлтой своей руки.
Это осень открыла снова
Навигацию сентября.
И кораблик плывёт кленовый
Где вечерний маяк — заря.
Где осины горят багрово,
И алеют рябины, горЯ…
Это осень открыла снова
Навигацию сентября.
За городом и воздух и простор;
Сообразуясь с календарной датой,
Земля сменила бархатный убор
На серые оттенки драпа.
Хлеба уж убраны, полущена стерня,
И в ожиданьи заморозков ранних,
Диагоналями расчерчены поля,
Словно рубашка карт игральных.
Старый дед и два гуся
У берёзы жёлтый профиль,
Лист касается земли,
Деду выкопать картофель
Вновь соседи помогли.
Проживая в захолустье,
Без жены, который год,
Только куры, только гуси,
Бродят около ворот.
На деревню три подворья
Остальные вроде дач,
Дед от грусти, и от горя
Выпьет вечером первач.
И закусит помидором,
Сам себе подскажет тост,
Знает он, что скоро-скоро,
Сам уедет на погост.
И остынет утром кофе,
И, изба остынет вся,
И останется картофель,
Куры, кот и два гуся.
Отпускаю тебя.
То, что ты придумал обо мне…
Это не я.
То, что придумала я о тебе…
Это не ты.
Это Господь пошутил на небе,
Дав нам придумать мечты,
Что я и ты -это мы.
Надежда — это то,
что не дает упасть в отчаянии,
но сокрушает в лучшие времена…
Copyright: Безадресные Афоризмы, 2007
Свидетельство о публикации 107110402126
Сколько ни «танцуйте», женщины, на кухне, огороде,
Не в прямом, а в переносном, худшем смысле,
В надлежащий вид себя, увы, не приведёте,
Можете мне верить, на себе уже испытано.
Потому ПП, спортзалы, танцы и бассейны в помощь!
Как мимолетна юность наша,
Как хлипка наша красота.
ЕЕ мы подменяем фальшью
И ложь как яд мы льем в уста.
Мы нежность заменяем лестью,
Как амбра источаем страсть,
И ждем мы смерти миг прелестный,
Лишь бы нам старость не познать.
Венеры жрицы не напрасно,
Мы девы матушки земли —
Одна богиня сладастрастья,
Другая жизни красоты.
Мы песни томно напевая,
Уводим в рай воздушных нот.
Ажурно оды сочиняем,
Все о любви, что в нас живет.
Тела, что юны и прекрасны,
Кладем мы на алтарь Весны.
Мы также Эросу подвластны
И Афродиты видим сны.
Мы таем в танцах, как и в ласках,
Поэтов музы мы в стихах,
И наслаждений дивных сказку,
Любви покажем берега.
Актрисы мы иль поэтессы,
Мы дышим восхищением мужчин.
Мы счастья миг, уход от стресса,
Мы поиск тысячи причин.
Мужи, что Эросу подвластны,
С вином впивая пред ним страх,
Богинь узреют в нас прекрасных,
Заставив камень жить в веках!
В искусстве видя чистоту,
Запомнят гибкость тел изящных,
Мы жизнью прославляем красоту,
Как нить горя в оливы масла!
Пусть помнят полнолуние грудей
И стрелы ног у лон упругих!
Возвысив над собой мужчин,
Мы жены им и им подруги.
Мы растворились в шепоте народном,
Как луны явимся во снах,
И смерти примем мы свободу,
Зажав змею в своих руках!
Твори художник! Пой поэт!
Таких как мы уже не будет.
В глазах огонь, в улыбках свет,
Умов сплетение, тел и судеб.
Как мимолетна юность наша,
Как хлипка наша красота.
Написано под впечатлением романа Ефремова Таиса Афинская 01 августа 2018 года.
Copyright: Наталья Сумская, 2018
Свидетельство о публикации 118090700186