В мире около 2,5 млрд. людей, которые
никогда не слышали имени Иисуса. Мы же имеем привилегию быть в числе
тех, кто знает о Нем. Это значит, Бог имел к нам сострадание и использовал кого-
то, чтобы рассказать нам об Иисусе. Так
будем и мы иметь сострадание к не спасеным людям, и нести им радостную
весть.Э.Дерёмов
Полтора года назад купили дочке хомяка. Продавец сказала нам, что они (хомяки) живут недолго, от полутора до трех лет. Ну мы и успокоились. Хомячка нам попалась уже немолодая, мама, забрали ее одну, выводок продался, а ее никто не брал. Мы взяли. Очень миролюбивая хомячка попалась, ест с рук, и все что мы сами едим. Не так давно у нее побелел один глаз, там где покупали нам сказали, что она уже старая, и что жить ей осталось всего ничего. Мы, взрослые, понимаем это, а как это объяснить дочке… Каждый день заглядывает в клетку, дает ей еду, водичку подталкивает. Вот так и жизнь человека идет себе идет своим чередом, а вдруг наступает момент, когда уже и не поесть не может сам, ни попить… Но это другая тема для разговора. Возник вопрос - как подготовить дочку, что скоро все может закончиться.
Инвалидная житуха
Чёрно-белое кино
Дай им Боже силы духа
Чтоб не видеть жизни дно.
Помогает им соседка
Да и как не помогать
Мир - двухкомнатная клетка
Потолки - два двадцать пять.
Заоконная прохлада
Мир огромный не для них
Пожалеть пожалуй надо
Обездоленных таких.
Только жалость мимолётна
Как чиновника тепло
Дождик слёзы льёт на окна
Нет погоды как назло.
И казалось бы всё мрачно
И болезней тяжек гнёт
И рожденье неудачно
И судьба совсем не мёд.
Но что странно не сдаются
Эти люди и живут
Любят, верят и смеются
И ещё чего-то ждут.
Вот бы всем двуногим лицам
Эту силу обрести
Чтобы искренне стремиться
К цели выбранной в пути.
И не ныть не прогибаться
Под тяжёлым грузом лет
И себя найти стараться
Сохранив душевный свет.
Инвалиды - те наверно
Кто обидами живут
И с похмелья курят нервно
И на всё про всё плюют.
Инвалидная житуха
Потолки два двадцать пять
Дай нам Боже силы духа
Чтоб с колен быстрее встать.
О милосердьи молит бога
Вконец отчаявшийся люд;
Слепец, безрукий и безногий,
Калеки, скрученные в жгут,
Бедняги,"сдвинутые" малость
На поле жизненных страстей,
Старухи, встретившие старость
Как наказанье, без детей!
Все, изнурённые сознаньем
О нескончаемости мук,
Как облегченья, состраданье
Пытаются найти вокруг!
О милосердьи в разном виде
В эфире толчея от слов,
Но не ликуют инвалиды
И жжёт обида стариков;
За нищету, что навалилась,
Непредсказуемости впредь,
За то, что стало непосильным
Достойно даже умереть!
Доколе ж в социальной сфере
Их будут утешать в ответ,
Что помощь, мол, в"возможной мере",
Казна пустая, денег нет!
Они, пока ещё живые,
Державой списаны в балласт
И, даже, «новые святые»
Твердят упрямо: -«Бог подаст!»
И всё ж, не забывайте, люди,
Что рядом старики еси,
Калеки, у которых судьи
Не вы, а там, на небеси!
Что им рекламные Канары…
Не пожалейте на кусок,
Да на похлёбку без навара,
Ведь их конец - для вас урок!
От скептицизма толку мало,
Но гляньте ж, наконец, окрест
Ведь милосердными остались
Союз Калек да Красный Крест!!!
Шел пес хромой по мокрой в грязь дороге,
Но лужи стороной не обходил.
Что думал он? Что этот мир убогий?
И что никто его не приютил?
Что жрать готов с помойки что попало,
И за кусок еды готов служить?
Или о доме, где б его ласкали,
И где беспечно можно было б жить?
Или о камне, что вчера мальчишки
Швырнули, больно в бок ему попав?
Вы думаете, это глупо слишком,
И, что пёс мыслит, это я не прав?
Подчас, в животном человека больше,
Чем в людях многих. И на злобу дней:
На лапу пёс хромой, но всё же, горше,
Когда хромое сердце у людей.
Однажды я шел по местным магазинам, делая покупки, и вдруг я заметил, как Кассирша разговаривает с мальчиком не больше 5 или 6
лет.
Кассирша говорит: Мне жаль, но у тебя не достаточно денег, чтобы купить эту куклу.
Тогда маленький мальчик повернулся ко мне и спрашивает: Дядя, а вы уверены, что у меня не достаточно денег?
Я пересчитал деньги и ответил: Дорогой мой, у тебя не достаточно денег чтобы купить эту куклу.
Маленький
мальчик все еще держал куклу в своей руке. После оплаты своих покупок я вновь подошел к нему и спросил, кому он собирается дать эту куклу???
Эту
куклу моя сестра очень любила и хотела ее купить. Я хотел бы подаритьей
на ее день рожденье! Я хотел бы дать куклу моей маме, чтобы она смогла
передать это моей сестренке, когда она уйдет к ней!
…Его глаза были грустными, когда он это рассказывал.
Моя
сестра ушла к Богу. Так мне отец сказал, и сказал, что вскоре мама тоже
уйдет к Богу, поэтому я подумал, что она может взять куклу с собой и передать ее моей сестренке?! …
Мое сердце внезапно
остановилось.Маленький мальчик посмотрел на меня и сказал: Я сказал
отцу, чтобы мама пока не уходила, пока я не приду с прогулки. Затем он мне показал свою фотку, где он счастлив и улыбается. Я хочу чтобы мама
взяла мою фотку ссобой, чтобы моя сестренка не забыла меня.
И он добавил: Я люблю свою маму и не хочу чтобы она меня покидала, но отец
говорит, что она должна идти к моей маленькой сестре. Затем он посмотрел
снова на куклу своим печальным взглядом…
Я быстро взял свой портмоне
и сказал мальчику: Может мы еще пересчитаем твои деньги, если ты считаешь, что их достаточно чтобы купить куклу…
Да, я думаю, что у меня хватит денег чтобы купить куклу!
Непоказывая
ему я добавил из своих денег и мы заново начали считать. Было
достаточно, чтобы купить куклу и еще даже осталось немного денег.
Маленький
мальчик сказал: Спасибо Господи за то, что ты мне дал денег! Затем он посмотрел на меня и добавил: Вчера перед сном я просил у Бога дать мне
деньги, чтобы купить куклу для моей сестренки, чтобы передать ее через
мою маму! Он услышал меня! Я так же хотел бы иметь немного денег, чтобы
купить белую розу для моей мамы, но я не спрашивал об этом у Бога. Но он мне дал достаточно денег, чтобы купить куклу и розу. Моя мама любит
белые розы…
Я закончил свой шоппинг в задумчивом и странном
состоянии. У меня из головы не выходил этот мальчик. Затем я вспомнил -в
местной газете была статья два дня тому назад о пьяном мужике в грузовике, который сбил женщину и маленькую девочку. Маленькая девочка
погибла сразу же на месте, а женщина была в критическом
состоянии.Семейство должна решить отключить аппарат, который
поддерживает в ней жизнь, так как молодая женщина не способна
поправиться от комы. Неужели это семья того мальчика, который хотел
купить куклу для своей сестренки?
После двух дней в газете была
опубликована статья, где говорилось, что та молодая женщина скончалась… Я не сдержал слезы… Я купил белые розы и пошел на похороны… Молодая
девушка лежала в белом, в одной руке была кукла и фото, а на одной
стороне была белая роза.
Я ушел весь в слезах, и чувствовал, что
жизнь моя теперь изменится… Я никогда не забуду любовь этого мальчика к своей матери и сестренке!!!
Пожалуйста, НЕ САДИТЕСЬ ЗА РУЛЬ В АЛКОГОЛЬНОМ СОСТОЯНИИ!!! Вы можете разбить жизнь не только свою…
Истинное сострадание - это любовь в действии.
Здесь бродят псы, доверчивы и тощи,
К прохожим льнут - не отогнать никак!
Хозяева на новую жилплощадь
С собой не взяли кошек и собак.
Продуты ветром черные бараки.
Здесь по ночам, во тьму вперяя взгляд,
Оставленные кошки и собаки
Поодиночке в комнатах сидят:
Еще в углах живет знакомый запах,
Еще надежды дух неистребим,
И вздрагивают головы на лапах -
В коротких снах приходят люди к ним!
Настал сентябрь. В покинутом квартале
Над блеклою травой кружится сор…
Вдруг резко тормоза заскрежетали,
И мальчик с плачем бросился во двор,
И закричал у дома: «Борька! Борька!» -
Взъерошен, длинноног и длиннорук,
По лестнице взбежал, и плакал горько,
И снова принимался звать!
И вдруг!
Явился кот,
Облезлый, драный, грязный,
Сощурился на громкий зов, на свет,
Уже привыкнув к жизни несуразной,
Где дом - не дом, и человека нет.
И мальчик потащил его к машине,
Не чуя ног, не чувствуя земли,
И слезы счастья - самые большие! -
На шерсть кота бесстрастного текли…
А из такси родители смотрели,
Не говоря друг другу ничего,
И их сердца внезапно подобрели,
Постигнув сердце сына своего.
Они, наверно, чувствовали смутно,
Что мир вещей, отнявший столько сил,
Мир суетных забот, сиюминутных,
Их души постепенно исказил.
Но только… если глупый мальчик плачет,
Целуя в нос несчастного кота,
То это все в конечном счете значит,
Что в мире есть любовь и доброта!
И улыбалась женщина устало,
И муж смотрел растеряно в стекло
На жалкие строения квартала,
Где детство их давным-давно прошло…
Зима над вербой подшутила
Взяла, прикинулась весной,
И над серебряным настилом
Накрыла день голубизной
И ей, как девочка, поверив
Еще бездумна и ничья
Раскрылась тоненькая верба
У застекленного ручья…
Все ветви белым опушила
И потемнел под ними свет
Она обрадовать спешила
Тебя, прохожий человек.
И вот теперь метелью хлесткой
Ее за это бьет зима
И будто пеплом папиросным
Покрылась почек бахрома
Стою, встревожившись, над ними
Стою с желанием одним
Прикрыть ладонями своими
Согреть дыханием своим
А почки холодом объяты
Дрожат от ветреной струи
Они, как серые котята,
В ладони тычутся мои.
Открывала консервную банку - порезала руку до крови. Дочка смотрит сочувственным взглядом:"Бедная мамочка, как же ты теперь… посуду будешь мыть?"…
Я был в обиде на Творца, что не дал мне сапог, пока не встретил молодца, который был без ног…
В незапамятные дни жила вдова в одном городе. Она была праведна перед Богом, поступая по заповедям Господним беспорочно. Однажды, когда она молилась на ночь накануне праздника, явился к ней Ангел Господень и сказал ей:
- Я послан благовестить тебе о радости великой, ибо Господь посетит твой дом завтра за праведность твою.
И сказав так, отошёл от неё Ангел на небо, и вдова от неожиданной милости не сомкнула глаз всю ночь. От восхода солнца она заботилась о большом угощении, но утром в её двери постучался странник и попросил накормить его. И сказала ему вдова:
- Пойди к соседям моим, они добрые люди и примут тебя, я же ожидаю ныне Великого Гостя.
И ушёл странник, и вдова продолжала суетиться о многом. Но в полдень пришла в дом вдовы нищая женщина и попросила накормить её. И сказала ей вдова:
- У соседей моих найдёшь ты накрытый стол, а я ожидаю ныне Великого Гостя.
И ушла женщина, а вдова осталась в ожидании. И вечером пришёл к её дому малый ребёнок и попросил накормить его. И отослала его вдова вновь к соседям своим, помыслив, что малое дитя примут в любом доме. И так ждала она Гостя до самой ночи, и призывая Господа в молитве перед сном, вопрошала, почему не пришёл к ней? И был голос с небес:
- Что ты спрашиваешь меня, неразумная? Я приходил к тебе трижды, четвёртому разу не быть.
Самый счастливый день
Много написано в XX веке об ужасах и страданиях лагерей. Архимандрит Павел уже незадолго до смерти, в 90-х годах нашего (уже минувшего) столетия, признался: «Родные мои, был у меня в жизни самый счастливый день. Вот послушайте.
Пригнали как-то к нам в лагеря девчонок. Все они молодые-молодые - наверное, и двадцати им не было. Их «бендеровками» называли. Среди них одна красавица - коса у ней до пят и лет ей от силы шестнадцать. И вот она-то так ревит, так плачет… «Как же горько ей, - думаю, - девочке этой, что так убивается она, так плачет».
Подошел ближе, спрашиваю… А собралось тут заключенных человек двести, и наших лагерных, и тех, что вместе с этапом. «А отчего девушка-то так ревит?» Кто-то мне отвечает, из ихних же, вновь прибывших: «Трое суток ехали, нам хлеба дорогой не давали, какой-то у них перерасход был. Вот приехали, нам за всё сразу и уплатили, хлеб выдали. А она поберегла, не ела: день, что ли, какой постный был у нее. А паек-то этот, который за три дня, и украли, выхватили как-то у нее. Вот трое суток она и не ела, теперь поделились бы с нею, но и у нас хлеба нету, уже всё съели».
А у меня в бараке была заначка - не заначка, а паек на сегодняшний день - буханка хлеба! Бегом я в барак… А получал восемьсот граммов хлеба как рабочий. Какой хлеб, сами понимаете, но все же хлеб. Этот хлеб беру и бегом назад. Несу этот хлеб девочке и даю, а она мне: «Нi, не треба! Я честi своеi за хлiб не продаю!» И хлеб-то не взяла, батюшки!
Милые мои, родные! Да Господи! Не знаю, какая честь такая, что человек за нее умереть готов? До того и не знал, а в тот день узнал, что это девичьей честью называется!
Сунул я этот кусок ей под мышку и бегом за зону, в лес! В кусты забрался, встал на коленки… и такие были слезы у меня радостные, нет, не горькие. А думаю, Господь и скажет:
- Голоден был, а ты, Павлуха, накормил Меня.
- Когда, Господи?
- Да вот тую девку-то бендеровку. То ты Меня накормил!
Вот это был и есть самый счастливый день в моей жизни, а прожил я уж немало".
Рождественский котенок (в сокращении)
В первый раз я увидел ее однажды осенью, когда приехал посмотреть какую-то из собак миссис Эйнсворт и с некоторым удивлением заметил на коврике перед камином пушистое черное существо.
- А я и не знал, что у вас есть кошка, - сказал я.
Миссис Эйнсворт улыбнулась:
- Она вовсе не наша. Это Дебби.
- Дебби?
- Да. То есть это мы так ее называем. Она бездомная. Приходит к нам раза два-три в неделю, и мы ее подкармливаем. Не знаю, где она живет, но, по-моему, на одной из ферм дальше по шоссе.
- А вам не кажется, что она хотела бы у вас остаться?
- Нет, - миссис Эйнсворт покачала головой, - это очень деликатное создание. Она тихонько входит, съедает, что ей дают, и тут же исчезает. В ней есть что-то трогательное, но держится она крайне независимо.
Я снова взглянул на кошку.
- Но ведь сегодня она пришла не только чтобы поесть?
- Вы правы. Как ни странно, она время от времени проскальзывает в гостиную и несколько минут сидит перед огнем. Так, словно устраивает себе праздник.
- Да… понимаю…
Несомненно, в позе Дебби было что-то необычное. Она сидела совершенно прямо на мягком коврике перед камином, в котором рдели и полыхали угли. Она не свернулась клубком, не умывалась - вообще не делала ничего такого, что делают в подобном случае все кошки, - а лишь спокойно смотрела перед собой. И вдруг тусклый мех, тощие бока подсказали мне объяснение. Это было особое событие в ее жизни, редкое и чудесное: она наслаждалась уютом и теплом, которых обычно была лишена.
Пока я смотрел на нее, она встала и бесшумно выскользнула из комнаты.
- Вот так всегда, - миссис Эйнсворт засмеялась. - Дебби сидит тут не более десяти минут, а потом исчезает.
Миссис Эйнсворт - полная симпатичная женщина средних лет - была таким клиентом, о каких мечтают ветеринары: состоятельная заботливая владелица трех избалованных бассетов. Достаточно было, чтобы привычно меланхолический вид одной из собак стал чуть более скорбным, и меня тут же вызывали. Сегодня какая-то из них два раза почесала лапой за ухом, и ее хозяйка в панике бросилась к телефону.
Таким образом, мои визиты к миссис Эйнсворт были частыми, но не обременительными, и мне представлялось множество возможностей наблюдать за странной кошечкой. Однажды я увидел, как она изящно лакала из блюдечка, стоящего у кухонной двери. Пока я разглядывал ее, она повернулась и легкими шагами почти проплыла по коридору в гостиную.
Три бассета вповалку похрапывали на каминном коврике, но, видимо, они уже давно привыкли к Дебби: два со скучающим видом обнюхали ее, а третий просто сонно покосился в ее сторону и снова уткнул нос в густой ворс.
Дебби села между ними в своей обычной позе и сосредоточенно уставилась на полыхающие угли. На этот раз я попытался подружиться с ней и, осторожно подойдя, протянул руку, но она уклонилась. Однако я продолжал терпеливо и ласково разговаривать с ней, и в конце концов она позволила мне тихонько почесать ее пальцем под подбородком. В какой-то момент она даже наклонила голову и потерлась о мою руку, но тут же ушла. Выскользнув за дверь, она молнией метнулась вдоль шоссе, юркнула в пролом изгороди, раза два мелькнула среди гнущейся под дождем травы и исчезла из виду.
Миновало, должно быть, три месяца, и меня даже стала несколько тревожить столь долгая бессимптомность бассетов, когда миссис Эйнсворт вдруг мне позвонила.
Было рождественское утро, и она говорила со мной извиняющимся тоном:
- Мистер Хэрриот, пожалуйста, простите, что я беспокою вас в такой день. Ведь в праздники всем хочется отдохнуть.
Но даже вежливость не могла скрыть тревоги, которая чувствовалась в ее голосе.
- Ну что вы, - сказал я. - Которая на сей раз?
- Нет-нет, это не собаки… а Дебби.
- Дебби? Она сейчас у вас?
- Да, но с ней что-то очень неладно. Пожалуйста, приезжайте сразу же.
Дом миссис Эйнсворт был щедро укутан серебряной мишурой и остролистом: на серванте выстроились ряды бутылок, а из кухни веяло ароматом индейки, начиненной шалфеем и луком. Но в глазах хозяйки, пока мы шли по коридору, я заметил жалость и грусть.
В гостиной я действительно увидел Дебби, но на этот раз все было иначе. Она не сидела перед камином, а неподвижно лежала на боку, и к ней прижимался крохотный, совершенно черный котенок.
Я с недоумением посмотрел на нее:
- Что случилось?
- Просто трудно поверить, - ответила миссис Эйнсворт. - Она не появлялась у нас уже несколько недель, а часа два назад вошла в кухню с котенком в зубах. Она еле держалась на ногах, но донесла его до гостиной и положила на коврик. Сначала мне это даже показалось забавным. Но она села перед камином и против обыкновения просидела так целый час, а потом легла и больше не шевелилась.
Я опустился на колени и провел ладонью по шее и ребрам кошки. Она стала еще более тощей, в шерсти запеклась грязь. Она даже не попыталась отдернуть голову, когда я осторожно открыл ей рот. Язык и слизистая были ненормально белыми, губы - холодными как лед, а когда я оттянул веко и увидел совершенно белую конъюнктиву, у меня в ушах словно раздался похоронный звон.
Я ощупал ее живот, заранее зная результат, и поэтому, когда мои пальцы сомкнулись вокруг дольчатого затвердения глубоко внутри брюшной полости, я ощутил не удивление, а лишь грустное сострадание. Обширная лимфосаркома. Смертельная и неизлечимая. Я приложил стетоскоп к сердцу и некоторое время слушал слабеющие частые удары. Потом выпрямился и сел на коврик, рассеянно глядя в камин и ощущая на своем лице тепло огня.
Голос миссис Эйнсворт донесся словно откуда-то издалека:
- Мистер Хэрриот, у нее что-нибудь серьезное?
Ответил я не сразу.
- Боюсь, что да. У нее злокачественная опухоль. - Я встал. - К сожалению, я ничем не могу ей помочь.
Она ахнула, прижала руку к губам и с ужасом посмотрела не меня.
Потом сказала дрогнувшим голосом:
- Ну так усыпите ее. Нельзя же допустить, чтобы она мучилась.
- Миссис Эйнсворт, - ответил я, - в этом нет необходимости. Она умирает. И уже ничего не чувствует.
Миссис Эйнсворт быстро отвернулась и некоторое время пыталась справиться с собой. Это ей не удалось, и она опустилась на колени рядом с Дебби.
- Бедняжка! - плача, повторяла она и гладила кошку по голове, а слезы струились по ее щекам и падали на свалявшуюся шерсть. - Что она, должно быть, перенесла! Наверное, я могла бы ей помочь - и не помогла.
Несколько секунд я молчал, сочувствуя ее печали, столь не вязавшейся с праздничной обстановкой в доме.
- Никто не мог бы сделать для нее больше, чем вы. Никто не мог быть добрее.
- Но я могла бы оставить ее здесь, где ей было бы хорошо. Когда я подумаю, каково ей было там, на холоде, безнадежно больной… И котята… Сколько у нее могло быть котят?
Я пожал плечами.
- Вряд ли мы когда-нибудь узнаем. Не исключено, что только этот один. Ведь случается и так. Но она принесла его вам, не правда ли?
- Да, верно… Она принесла его мне… она принесла его мне.
Миссис Эйнсворт наклонилась и подняла взъерошенный черный комочек. Она разгладила пальцем грязную шерстку, и крошечный ротик раскрылся в беззвучном «мяу».
- Не правда, странно? Она умирала и принесла своего котенка сюда. Как рождественский подарок.
Наклонившись, я прижал руку к боку Дебби. Сердце не билось.
Я посмотрел на миссис Эйнсворт:
- Она умерла.
Оставалось только поднять тельце, совсем легкое, завернуть его в расстеленную на коврике тряпку и отнести в машину.
Когда я вернулся, миссис Эйнсворт все еще гладила котенка. Слезы на ее щеках высохли, и, когда она взглянула на меня, ее глаза блестели.
- У меня еще никогда не было кошки, - сказала она.
Я улыбнулся:
- Мне кажется, теперь она у вас есть.
И в самом деле, у миссис Эйнсворт появилась кошка. Котенок быстро вырос в холеного красивого кота с неуемным веселым нравом, а потому и получил имя Буян. Он был во всем противоположностью своей робкой, маленькой матери. Полная лишений жизнь бродячего кота была не для него - он вышагивал по роскошным коврам Эйнсвортов как король, а красивый ошейник, который он всегда носил, придавал ему особую внушительность.
Я с большим интересом наблюдал за его судьбой, но случай, который особенно врезался мне в память, произошел на Рождество, ровно через год после его появления в доме.
Я возвращался домой, уже несколько окутанный розовым туманом. Мне пришлось выпить не одну рюмку виски, которое простодушные йоркширцы наливают словно лимонад, а напоследок старая миссис Эрншо преподнесла мне стаканчик домашнего вина из ревеня, которое прожгло меня до пят. Проезжая мимо дома миссис Эйнсворт, я услышал ее голос:
- Счастливого Рождества, мистер Хэрриот!
Она провожала гостя и весело помахала мне рукой с крыльца:
- Зайдите, выпейте рюмочку, чтобы согреться.
В согревающих напитках я не нуждался, но сразу же свернул к тротуару. Как и год назад, дом был полон праздничных приготовлений, а из кухни доносился тот же восхитительный запах шалфея и лука, от которого у меня сразу же засосало под ложечкой. Но на этот раз в доме царила не печаль - в нем царил Буян.
Поставив уши торчком, с бесшабашным блеском в глазах он стремительно наскакивал на каждую собаку по очереди, слегка ударял лапой и молниеносно удирал прочь.
Миссис Эйнсворт засмеялась:
- Вы знаете, он их совершенно замучил! Не дает ни минуты покоя!
Она была права. Для бассетов появление Буяна было чем-то вроде вторжения жизнерадостного чужака в чопорный лондонский клуб. Долгое время их жизнь была чинной и размеренной: неторопливые прогулки с хозяйкой, вкусная обильная еда и тихие часы сладкого сна на ковриках и в креслах. Один безмятежный день сменялся другим… И вдруг появился Буян.
Я смотрел, как он бочком подбирается к младшей из собак, поддразнивая ее, но когда он принялся боксировать обеими лапами, это оказалось слишком даже для бассета. Пес забыл свое достоинство, и они с котом сплелись словно два борца.
- Я вам сейчас кое-что покажу.
С этими словами миссис Эйнсворт взяла с полки твердый резиновый мячик и вышла в сад. Буян кинулся за ней. Она бросила мяч на газон, и кот помчался за ним по мерзлой траве, а мышцы так и перекатывались под его глянцевой черной шкуркой. Он схватил мяч зубами, притащил назад, положил у ног хозяйки и выжидательно посмотрел на нее.
Я ахнул. Кот, носящий поноску!
Бассеты взирали на все это с презрением. Ни за какие коврижки не снизошли бы они до того, чтобы гоняться за мячом. Но Буян неутомимо притаскивал мяч снова и снова.
Миссис Эйнсворт обернулась ко мне:
- Вы видели когда-нибудь подобное?
- Нет, - ответил я. - Никогда. Это необыкновенный кот.
Миссис Эйнсворт схватила Буяна на руки, и мы вернулись в дом. Она, смеясь, прижалась к нему лицом, а кот мурлыкал, изгибался и с восторгом терся о ее щеку.
Он был полон сил и здоровья, и, глядя на него, я вспомнил его мать. Неужели Дебби, чувствуя приближение смерти, собрала последние силы, чтобы отнести своего котенка в единственное известное ей место, где было тепло и уютно, надеясь, что там о нем позаботятся? Кто знает…
По-видимому, не одному мне пришло в голову такое фантастическое предположение. Миссис Эйнсворт взглянула на меня, и, хотя она улыбалась, в ее глазах мелькнула грусть.
- Дебби была бы довольна, - сказала она.
Я кивнул:
- Конечно. И ведь сейчас как раз год, как она принесла его вам?
- Да. - Она снова прижалась к Буяну лицом. - Это самый лучший подарок из всех, какие я получала на Рождество.
Нежданная помощь
Иван Андреевич проводил врача и вернулся в комнату жены. Подошел к столу и решительным движением взял рецепт. «Вот увидишь, дорогая моя Лизонька, - обращаясь к жене, ласково произнес он, - ты поправишься. Я сейчас схожу за лекарством».
Иван Андреевич открыл дверцу шкафа, в котором они много лет хранили свои деньги, и опустил руку в старенькую шкатулку. На дне лежала стопочка мелких купюр. «Ну вот, и не хватает, - сосчитав деньги, мысленно произнес он. - Ничего, зайду к соседям. Одолжу. Не много ведь надо», - успокоил себя Иван Андреевич. Вышел на площадку и позвонил в дверь.
«Здравствуйте, дорогой сосед, - мило улыбаясь, произнесла Ирина Владимировна, - с чем к нам пожаловали?» - «Понимаете, мне не хватает денег на лекарства. Вы не могли бы одолжить», - смущенно спросил Иван Андреевич. Улыбка медленно сползла с лица соседки. «Тут такая ситуация, - выдавливая слова, произнесла Ирина Владимировна, - я обещала сыну на день рождения подарить новый смартфон, и, если мне не хватит, ну, Вы понимаете, что он подумает?» - «Да, да, конечно, - растерянно произнес Иван Андреевич. - Простите». Дверь быстро захлопнулась.
«А может, к Светлане Семеновне зайти?», - прошептал Иван Андреевич, обращаясь к самому себе, - она всегда одалживала". И он решительно позвонил в дверь. «Кто там? - не открывая, спросила соседка. - «Это я - сосед Ваш», - громко произнес он. - «Слушаю Вас», - ответили за дверью. Иван Андреевич сбивчиво объяснил, что он просит одолжить ему немного денег на лекарство жене. «Я бы дала Вам, но, понимаете, одалживать деньги после захода солнца - плохая примета. Приходите днем». После этих слов ноги Ивана Андреевича потяжелели, а к горлу подступил комок. «Ну что же я стою, ведь в аптеке бывают скидки, пойду, может, и хватит», - подбодрил он себя.
«На это лекарство скидки не распространяются», - ответила кассир очередной аптеки, в которую вошел уставший Иван Андреевич. Сердце защемило и гулко застучало. Он вышел на улицу. Холодный ветер погнал по лицу густые слезы.
«Мужик, ты чего плачешь, а?» - сквозь шум ветра донеслось до него. Иван Андреевич повернул голову и внизу, рядом с собой, увидел безногого инвалида на тележке, который просил милостыню. Прохожие иногда бросали ему в пластиковый стаканчик медь и мелкие купюры. «Жена у меня тяжело больна, нужно лекарство, а денег не хватает», - сказал Иван Андреевич. - «Жена», - протяжно произнес нищий, - была у меня жена. Умерла. Теперь я здесь". После этих слов он пошарил по карманам, вытянул горсть измятых купюр и протянул их Ивану Андреевичу. «На, бери. Мне помогут», - сказал он. Иван Андреевич наклонился, взял деньги и поцеловал нищего в щеку. «Да ладно, иди», - мягко произнес тот.