ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ.
БУНТ ОТВЕРЖЕННЫХ.
- Де Ниссюк повержен, - доложил торжествующий Падальщик Штару.
Среди осаждённых в городской цитадели верных законной власти солдат воцарилось смятение и растерянность. Они потеряли коменданта, бывшего душой гарнизона и власти, отчего будущее казалось смутным и безысходным.
Штар, прекрасно осознавая замешательство, господствовавшие в стане врагов, решил именно сейчас начать переговоры о сдаче крепости, не желая упустить выгодную ситуацию. В случае же отказа от его условий войска были готовы начать решающую битву незамедлительно, не давая противнику прийти в себя.
В крепости было назначено заседание штаба из уцелевших после ночной резни, устроенной наймитами Кобры и Старого Филина, старших офицеров.
После недолгого совещания, было решено не продолжать бессмысленное сопротивление слишком малым для этого гарнизоном и, сохранив оставшихся людей, отступить к союзникам, приняв почётную капитуляцию, не позволяя храбрости, перерасти в безрассудство, ведущее к ненужным смертям.
Вот её условия, присланные Штаром вместе с парламентёром:
«Войска имеют право отступить, сохранив знамена, полевые орудия, холодное оружие и мушкеты с зарядами, но оставляют восставшим всю крепостную артиллерию и гарнизонное имущество».
Надо ли удивляться, любезный читатель, тому, что, как только вступившие в сделку с презренными негодяями и лжецами, солдаты покинули укрепления, Кобра и её сателлит Штар немедля отдали приказ атаковать их своему сброду, накинувшемуся на противника с безоглядной свирепостью охочих до крови гиен, совершая, тем самым страшнейший проступок для военного человека - обман доверившихся тебе людей?
Одного этого достаточно, чтобы доказать злой умысел и преступную волю, прикрываемых звучными лозунгами о благородстве революции, которые руководили Старым Филином и его компаньонкой Коброй.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ.
ПОЛКОВОДЕЦ.
В распоряжении Непобедимого Ёжика, которому было доверено усмирение восставших, находились второстепенные войска, непредназначенные для штурма неприступной твердыни Кобургберга.
Единственной удачей, в этой ситуации, было наличие сильной осадной артиллерии, что и предопределило дальнейший удачный исход военной компании. Мятежники просто не успели захватить и перевезти её под стены города, в силу медлительности передвижения, распутицы на дорогах и общей неразберихи, часто встречающейся при скоплении огромного количества войск сразу, в одном месте, усугубляемой ошибками высшего генералитета но, как известно всем военным: начальство не ошибается - оно совершает стратегический маневр.
Ёжик прекрасно представлял, что в данной ситуации успех возможен только при быстром штурме цитадели, не давая перекинуться революционному пожару на соседние области. В противном случае, врагам, засевшим внутри, на выручку неминуемо поспешат их сподвижники.
Но всё-таки баланс сил был пугающе превосходящим, в пользу революционеров. Нужно было найти неординарный, дающий уверенную надежду на успех, ход, иначе могла случиться катастрофа.
Неожиданно его сознание словно молнией хлестнула жуткая паническая мысль: «Что, если его гений дошел до своего предела, и у него не хватит силы подняться выше? Ведь тогда неслыханный дотоле подвиг, во имя Отечества, не будет совершён! Как предотвратить опасность? Готовиться, совершенствоваться»?
Стоя перед входом в свою палатку, Ёжик задумчиво глядел в далёкое погожее небо, ища выход из лабиринта военных хитросплетений.
Дисциплинируя ум, обретай утончённость.
Вражеский дух беспокойством объят,
Их сердца в хаотическом ритме стучатся
Сейчас! Да, сейчас!
Собери свои силы - круши безоглядно!
Он ясно понимал: помимо военной и технической стороны осады, нужно приложить максимум усилий для разведки осаждаемой крепости изнутри, заслав туда самых талантливых и опытных шпионов. При всей ограниченности и стеснённости в средствах, командующий не скупился щедро выделять золото на подкуп неприятелей, оплату услуг осведомителей, а в крайних случаях, на убийство руками наёмников, самых даровитых предводителей бунтовщиков.
Наученный собственным опытом, знаниями, прочитанными им в трудах великих полководцев, начиная от Юлия Цезаря и заканчивая Альбрехтом фон Валленштейном, а больше рассказами, полученными из уст бывалых вояк, за чаркой хмельного вина, сидя на дружеской пирушке, - Ёжик осознавал, что это один из верных путей к победе, и рано или поздно он принесёт ему долгожданный захват крепости.
Плох не тот генерал, который не был солдатом, а тот, кто не хотел бы снова стать им.
Когда на голове солдатская пилотка, мечтаешь о генеральской папахе, а когда папаха - о пилотках.
Не суди о генерале по жизни солдат.
Мало носить погоны, их ещё нужно оправдать!
Не изменить нам участи своей…
В чём корень бед? - останется загадкой…
Но знаем мы, что плох тот муравей,
что стать не хочет муравьиной маткой.
(М) Срочно требуется генерал для проведения генеральной уборки! Свадебных просьба не беспокоить!
В одном местечке военкомы обыскивают дома в поисках призывников, уклоняющихся от службы в армии. Старик еврей нервничает и просит семью спрятать его в погребе.
- Тебе-то чего боятся, в твои-то годы? - успокаивает его жена.
- Да? А генералы в армии уже не нужны?
(Настоящий генерал)
- Ведь, если отбросить завитушки, мы просто клерки.
Страна ислама. По улице идет девушка, направляясь к большому серому дому. К ней пристает парень. Девушка забегает в дом и жалуется своему отцу:
- Папа! - показывая в окно, - Вон то т парень ко мне только что приставал!!!
А папа у девушки генерал. И он, стало быть, приказывает своим солдатам схватить парня и доставить к нему.
Парня схватили и доставили.
Генерал начинает орать: «еб твою мать!!! Да ты понимаешь, на кого посягнул, гандоны эдакий… Ибрагим!!!»
Заходит сержант.
Генерал: «Ибрагим! Возьми этого придурка, отвези куда-нибудь и трахни.»
Ибрагим молча берет парня, сажает его в машину и едет в аул. По дороге парень говорит: «Ибрагим, не трахай! Сотню дам!»
Ибрагим молчит.
Парень опять: «Ибрагим, не трахай! Две сотни дам!»
Ибрагим молчит.
Парень снова: «Ибрагим, не трахай! Три сотни дам!»
Ибрагим молчит.
Приезжают они в аул. Ибрагим молча берет парня, вытаскивает его из машины, ведет в дом, заводит в комнату и начинает раздевать.
Вдруг звонок по телефону. Генерал: «Ибрагим! Срочно ко мне!»
Ибрагим молча берет парня, выводит из дома, сажает в машину и едет в город.
Приходит к генералу. У генерала трое мужчин в наручниках.
Генерал: «Ибрагим, возьми этих троих, отвези куда-нибудь и расстреляй.»
Ибрагим молча берет парня, этих троих, сажает их в машину и едет в аул.
Парень с заднего сиденья протягивает руку, легонько стучит Ибрагима по плечу и говорит:
«Ибрагим! Ты помнишь?! Меня трахать!!!»
Просыпается после страшного бодуна генерал, смотрит, а его денщик чистит весь опблеваный его мундир. Генерал подходит к денщику и говорит: «прости Ванька. Это я вчера возвращался с бала, и тут какая то пьянь из-за угла на мой китель наблевало. Ну я и влепил 15 суток!» Мало Вы ему влепили,-отвечает денщик,-он ведь Вам еще и в штаны насрал!
Кто в доме генерал?
Наш дом - не поле боя!
Дом создан для покоя,
Дом - жизненный причал!
Кто в доме генерал,
Тот сам об этом знает!
Кто домом управляет,
Тот в доме генерал
Маленький эпизод для фильма «Ностальгия-2 «.
Место действия: Москва, гастроном «Смоленский».
Время действия: Май 198? года, 21:45.
Гениальная мысль пригласить девушек на «посидеть за сухеньким» пришла спонтанно, но вовремя - успели до закрытия.
Время застойное, цены стабильные, репертуар почти не меняется, методика отработана и не требует обсуждений: я - в дальнюю от винного отдела и поэтому свободную кассу, а приятель - в очередь к прилавку. Минута - и чек у меня, еще одна - и передаю его через незлобно матерящиеся головы в руки другу, который уже в середине очереди. Теперь я свободен и могу оглядеться. 10−15 минут до закрытия - это конечно стресс, но без экстрима. Бормотуху здесь вообще не продают, водку - до 7, а в очереди за коньяком, сухими и «марочными» винами люди друг друга убивают редко. Продавщица, крупная тётка со спокойно-усталым лицом, поддерживает порядок у прилавка, отпуская товар в одной ей известной справедливой последовательности, работает быстро и складно, без суеты и эмоций. Дальше - гвалт и броуновское движение, но, повторюсь, все в пределах.
Обращаю внимание на старика в генеральской форме: встретить на Арбате генерала - это, конечно не то, что встретить динозавра, но всё же персонаж не самый ординарный. Небольшого роста, худощавый, явно уже отставной офицер пытается втиснуться в толпу, видит какие-то лазейки, делает шаг вперед, а они тут же захлопываются. Наконец ему удаётся продвинуться на пару метров, но в это время огромный мужик, отоваренный шестью бутылками портвейна марочного Крымского, белого, Красного Камня (бутылки торчат веером между пальцами высоко над головой) прёт как ледокол из ледового плена и выносит старика на исходную позицию.
И вот тут начинается кино:
Просветленное и благостное лицо гиганта омрачается: хрупкая гармония мироздания разрушилась. Совершенно понятно, что обида старика, как и слеза ребёнка у писателя Достоевского и всеобщие счастье и радость на Земле, которых он так взалкал этим майским вечером - две вещи несовместные.
- Ты это… Ну, то есть Вы… Простите меня, отец.
Получив что-то вроде отпущения, обладатель портвейна Крымского обращается к очереди: «Мужики! Генерала-бля, пропустите!» Голос богатырский и легко перекрывает галдёж и мелкие разборки - все оборачиваются и сразу замечают и седину, и ряды орденских планок, и медаль к 25-летию Победы, которую ветераны носили как знак принадлежности к самому элитному в нашей бывшей стране клубу. (Дай Бог здоровья тем немногим, кто жив и вечная память ушедшим!)
Толпа раздвигается, генерал ступает в коридор. Сначала нерешительно. С каждым шагом военный идет все тверже, расправляет плечи и становится выше, а шеренги - стройнее. Р-р-равнение на командира! Продавщица отводит протянутые чеки и выпрямляется над прилавком. Камера показывает её крупным планом: это никакая не тётка, а статная красивая женщина. Генерал подходит к ней почти строевым шагом:
-Коньяк, пожалуйста. Армянский.
-Пожалуйста, товарищ генерал
Кивок головой, разворот кругом, правая рука с бутылкой согнута в локтевом суставе под прямым углом, левая рука свободно опущена, спина прямая, носок оттянут, шаг четкий, ряды по-прежнему стройны, равнение на генерала, покидающего сцену.
Ещё несколько мгновений неправдоподобной, нереальной тишины и неподвижности. Народ в недоумении и пытается осознать: как это они только что все вместе, толпой, без вождя, не договариваясь заранее, сделали что-то такое необычное, и это не гадость какая-нибудь, и за это не будет стыдно, когда они останутся наедине с собой? Первым приходит в себя сильно хитрожопый юноша и пытается прошмыгнуть по проходу - его тут же разворачивают и не больно, но обидно выталкивают на хуй. Толпа смыкается, гвалт и броуновское движение возобновляются.
Ещё через 5 минут мы шли по вечерней Москве со своей нетяжёлой ношей. Жизнь была прекрасна.
23 февраля!
Красный день календаря!
С праздником я поздравляю,
Сильным, смелым быть желаю!
Сила, мужество, почет -
У тебя везде «зачет»!
Для жены ты генерал,
Хоть военным и не стал!
В жизни будь ты на коне,
Как Чапаев с шашкой!
Будь мужчиной же всегда,
Даже утром с чашкой!
Между ними лежит полоса, между ними длина расстояний,
Он обычный курсант, но в душе генерал-майор,
И за то что б увидеть её он продал бы все состояние,
Покорил бы Москву, Париж и взорвал бы Нью-Йорк…
Она мучает календарь и вычеркивает глупые цифры,
Даже Бог подустал от ее каждоневных молитв,
Если б папа узнал, он тогда б непременно ей всыпал,
А она как ни в чем не бывало пьет чая уже третий литр…
А ему тяжело, ну просто невыносимо!
А ему б подождать! Но ждать уже нету сил!
Увидел бы думает взял бы да изнасиловал!
Без спроса бы взял! Обнял бы и не отпустил!
Ей бы плюнуть на всех и на вся обложив их чертями!
Она думала так иногда, но лишь иногда,
Ей хотелось исчезнуть уйдя как-то ночью путями,
В тот тоннель где в конце превращается в свет темнота…
Она сядет за стол и станет возится с тетрадью,
Черпая слова словно жемчуг из райских озёр,
Она любит его. Три точки. Иначе не катит,
Он обычный курсант. Но в душе генерал-майор…
© Паша Броский