Сосед у меня красавчик - назвал собаку Обамой, так теперь весь двор истерично ржет, когда он орет: «Обама, с@ка, ко мне!»
Тойтерьер Алик был впечатлительной натурой,
поэтому услышав от меня
«Пойдем, я отрежу тебе сосиску»,
предусмотрительно спрятался под диван.
По зимнему парку гуляла собака,
А к ней прилепился бездомный щенок,
Попрыгал - и вдруг заскулил и заплакал:
Возьми меня, тетенька, на поводок!
Я тоже хочу быть ручным и ведомым
И в теплом ошейнике бегать зимой.
Он пахнет хозяйкой, покоем и домом,
Поэтому в нем меня пустят домой.
Я буду хороший, я буду послушный,
Я буду весь день у дверей тебя ждать.
Ведь это так просто. Ведь каждому нужно
Дождаться, лизнуть и хвостом повилять.
Я тоже хочу, чтоб со мною ходили
Гулять, когда выпадет первый снежок.
А главное - чтобы меня полюбили.
Возьми меня, милая, на поводок!
Когда у собаки появляется новый хозяин, что-то не позволяет ей лаять на хозяина старого. Киев ведет себя хуже собаки.
.
Он был сер, мрачен и худ. Желто-зелеными глазами взирал на мир серьезно и горестно, без всякой тени просьбы и подобострастия. Когда ему предложили есть, он медленно, кусок за куском, съел не все, а достойно оставил крошки на краю тарелки. Так он появился в нашем доме зимой 1994 года.
- Как же к тебе обращаться? - думала я, глядя, как он спит, согревшись в тепле, подрагивая всем телом. Уж больно ты взрослый, проживший где-то и с кем-то почти треть своей жизни, с опытом общения и борьбы, с нежностью и любовью в сердце к тому, кого мы никогда не увидим, и с именем, на которое ты радостно откликался и бросался навстречу. Как-то само собой он стал Греем.
Он выходил, приходил, ел с пола, опять уходил - жил своей жизнью, не очень обременял нас, так как никто всерьез не думал, что он останется надолго. А вот звери в нашем доме заволновались. Черный с подпалом английский кокер-спаниель по имени Рокей-санди-Сан-шайн (он же Сэнди, он же Сундук) несколько дней примеривался к шее спящего Грея, представляя себе легкую победу над пришельцем. И однажды, забыв о своей родословной и двух золотых медалях, бросился на Грея из-за невидимого куска сыра, упавшего под стол на кухне. Грей ответил жестко и четко. В драке стол на их спинах выехал в коридор. Я лупила обоих, а потом осматривала раны. Грей зализывал передние лапы и бока. Бедный маленький Сундук тряс головой и бесконечно мотался по квартире, тихо всхлипывая. На шее у него были такие дырки, как будто в него забивали гвозди.
Старый кот, который по праву считал себя самым главным, несколько дней спал на холодильнике, от греха подальше, и мудро избегал всяческих контактов. Но когда и он оказался достаточно напуган и за свое высокомерие нашел убежище лишь между оконными рамами, я поняла, что надо предпринимать решительные действия.
На семейном совете было решено, что пока мы не очень привыкли к Грею, а он к нам, его надо куда-то определить. В нашем близком окружении у всех водилось по несколько собак и кошек, пристроить взрослого полупородистого кобеля было почти нереально.
И мы решили рискнуть. Мы засунули Грея в ванну, намылили душистыми шампунями, надели новый ошейник и поздно вечером поехали к одной из наших бабушек. Нам казалось, что мы делаем доброе дело.
Галина Сергеевна живет одна, на первом этаже, ей будет приятно и спокойно в такой компании. Она открыла дверь и не сразу поняла, кто промчался мимо неё на кухню. Грей, весело виляя длинным хвостом-палкой и пользуясь высоким ростом, поглядывал на стол.
- Боже мой, худой-то какой! Чей же это?! - воскликнула сердобольная русская женщина.
- Теперь ваш! - торжественно произнесли мы. Воцарилась тишина, Грей сунул морду в колени Галине Сергеевне.
- А как же гулять-то с ним? Чем кормить? Где постелить ему? - засуетилась будущая хозяйка.
В одно мгновение мы разобрали угол в коридоре, где стояла старинная ножная швейная машинка (ей нашлось место у окна), вынесли огромную связку газет, распихали по шкафам коробочки и сверточки. Галина Сергеевна пожертвовала ватное одеяло. В кухне у батареи поставили миску с водой. Мы вздохнули с облегчением, хитро перемигнулись, расцеловали бабушку в раскрасневшиеся щеки, Грея в холодный нос, и уехали домой.
Несколько дней мы не звонили, но с нетерпением ждали новостей. И они не заставили себя ждать.
- Он уронил меня в сугроб. Тянет так, что я еле за ним успеваю. Нога болит. Ночью будит - хочет общения, кладет голову мне на грудь, вздыхает. Вечером так залаял у двери, что я подпрыгнула.
Мы нанесли визит, пообещали друг другу обратно Грея не брать ни под каким предлогом. Встреча была бурной и радостной, мы долго гуляли, играли в футбол пластмассовыми бутылками, но в дом идти он отказался, долго прятался за гаражами и не подходил. Мы сели в машину, делая вид, что отъезжаем. Он сразу же прыгнул на переднее сидение. Мы надели на него поводок и отвели обратно.
- Он пытался уйти. Дворовые мальчишки привели его с другой улицы. Он подмял под себя мой любимый коврик. Он погрыз кокера и меня ужасно ругали.
Прошло еще две недели. Мои нежные объятия с Греем и игры в квартире породили ревностные нотки в голосе Галины Сергеевны.
- Вы к кому приезжаете? Что это - только разговоры о нем?
И однажды из трубки прозвучало:
- Все! Больше не могу. Забирайте. Устала. Плохо себя чувствую.
Брать Грея обратно не имело смысла. Сэнди успокоился и торжествовал победу, я никак не собиралась обижать любимую собаку, которая по праву охраняла свое место в доме и в наших сердцах на протяжении четырех лет. Мы начали поиски новых хозяев. Но сама Галина Сергеевна нас опередила.
По объявлениям в газетах она нашла людей, которые хотели нечто подобное. Ими оказалась молодая супружеская пара, Денис и Ольга.
Мой муж позвонил по указанному телефону и договорился о встрече. Провожать Грея я не поехала.
А когда Коля вернулся домой, по выражению его лица, интонации рассказа о новых хозяевах собаки и спокойном поведении Грея, я поняла, что мы поступили правильно, и на сердце стало легко оттого, что живая душа пристроена и будет любима.
Это было 22 ноября в 11 вечера.
Нам с сестрой очень повезло с родителями: легкое, понимающее, мудрое отношение к детям, к их маленьким проблемам, уважение их интересов, действенная доброта и помощь, истинное дружеское отношение - вот залог любви и доверия. Кто только ни жил в нашем доме! Кролики и морские свинки, замерзшие птицы, белые мыши, ежи, черепахи, кошки, собаки, рыбки, ужи, цыплята, белки и даже маленькая тигрица. Именно папа привез и пустил мне в кровать белую мышку и потом из-за пазухи вынул крошечного бельчонка-сосунка, которого мальчишки вытряхнули из гнезда. Все свое детство он водил птиц, рыб, собак, и дом без всякой пищащей или виляющей хвостом живности мы просто не представляем. Мамины рассказы про «кошаче-собачий санаторий» в доме её детства мы могли слушать часами, открыв рот. Мама вместе с нами умилялась выходкам наших питомцев и никогда не ругала за грязь, просто наша семья на время увеличивалась на одного нового члена.
Никогда мы не слышали, да этого просто и быть не могло, чтобы родители из-за наших плохих отметок могли произнести фразу:
- Убери эту гадость! Я выгоню твою собаку! Я отдам твою птичку! Наоборот. Папа возил зверей в больницу, платил за вызов врача, мама поила, кормила, гуляла с ними, и мы все вместе оплакивали их кончину. Папа, наперекор маминым опасениям, приучил нас, маленьких девчонок, к верховой езде на просторах московского Первого конезавода, а когда мы стали постарше, подписал бумагу, что не будет иметь никаких претензий к тренеру за наши возможные травмы. Какие же гордые мы были! И, наверное, от этого мы не падали. И не «ломались», а с честью участвовали в праздничных парадах, управляя серой тройкой или гнедой четверкой, запряженной в тачанку.
Отношение к животным в нашем доме всегда было добрым, конкретным и действенным, без сюсюканий и очеловечивания, иначе само животное, валяясь на постелях, облизывая тарелки, наряженное в дорогие новогодние комбинезончики, шапочки и сапожки, теряет свое природное предназначение. И потому я не стала названивать новым хозяевам с вопросами и советами по поводу Грея. Взяли - так будьте любезны…
В доме воцарилась обычная жизнь. Сундук постепенно забыл о своих ранах. Буся - про свои обиды, мы - про большую серую собаку, которая жила теперь в другом районе Москвы на расстоянии 50 км от нашего дома…
…Апрельское утро разбудило нас ярким солнцем. Мальчики еще спали, а мы с Колей сели завтракать. Собака лежала в углу на своем месте, а Буся вальяжно потягивался в солнечной «лужице» на полу в коридоре. И вдруг они напряглись. У кота поднялась шерсть дыбом, а собака бросилась к двери и стала скулить, обнюхивая порог.
Ёе настойчивость заставила меня открыть дверь.
В полумраке лестничной клетки, прислоняясь к противоположной стене, стояло что-то. Нет, это не собака. Это - «вешалка», «велосипед», «живой скелет, обтянутый грязной липкой тусклой шерстью». Хвост зажат между задними лапами, уши висят, лапы сбиты в кровь. Исподлобья он молча смотрел на меня. Он был готов ко всему. Сундук рыкнул за моей спиной и замолчал.
- Этого не может быть! - говорил разум.
Да, это он, он вернулся, - говорило мое сердце.
У меня по спине побежали мурашки. Тишина. Все замерли.
- Грей, это ты? - спросила я и не узнала свой голос.
Он подполз ко мне, сунул голову мне под руку и глубоко вздохнул.
- Это я. Я вернулся. Возьми меня или я умру, - говорил весь его вид.
Не понимая, что происходит, Коля появился на пороге и остолбенел. Обычно мне трудно поднять мальчиков, но тут… они услыхали мои слова «Грей вернулся», выскочили из кроватей и бросились его обнимать. Он еле-еле шевелился, но принимал ласки с удовольствием, вспоминая наши руки.
Мы начали обзванивать всех знакомых, в ответ на наши восторженные крики слышали одно и то же:
- Да вы проверьте. Это не он. Просто очень похож. Мыслимо ли, чтобы собака, пробыв у вас одну неделю, нашла ваш дом, пройдя по городу сотни километров за три месяца скитаний.
Да, невероятно. Но это так. Вот он опять разлегся посреди комнаты, постепенно набирая силы и возвращая статус члена семьи.
Дорогой мой, маленький Сэнди! Какое же потрясение пришлось ему пережить. Он стоял перед Греем в позе «руки в боки» и всем своим грозным видом вопрошал: «Ты что себе позволяешь? Приперся, разлегся. Ты что думаешь, я сдамся!»
Порывшись в разных бумажках клочках, я нашла телефон Дениса и Ольги. Уж очень мне хотелось узнать, что же произошло. На мой вопрос как поживает собака, я услышала тревожный ответ:
- У нас беда. Он пропал. Он пытался уйти несколько раз, и вот 15 февраля ему это удалось. Его больше нет.
Я выдержала театральную паузу и сказала:
- А вам привет.
- От кого?
- От Грея.
- Этого не может быть! Где он?!
- Вот сидит рядом со мной. Грей, голос!
Грей ответил раскатистым басом. Я обняла его, крепко поцеловала в лобастую голову. Этот пес шел два месяца в самую хлябь и в холод. Шел неизвестно куда и, практически, неизвестно к кому. Он выбрал нас и из последних сил доказал это.
16 апреля 1995 года начался второй этап нашего общения с Греем.
За две недели - две серьезные драки, завывание под дверью, дамы сердца в соседнем доме. Ночные звонки соседей, замечания на улице, внушительный штраф за порванную таксу, которой наложили восемнадцать швов, собственное порванное ухо, драный бок, почти задушенный Сундук в одной из постоянных склок и мой случайно, но прокушенный палец повергли нас в отчаянье. Мы понимали, что он устанавливает свои порядки, бьется за свою территорию. Но существовать так было невозможно.
- Давай отвезем его в Черноголовку к моим друзьям. У них в лесу большая территория под цех деревянных изделий. Наверняка нужна охрана. Ему будет там хорошо, - предложил Коля.
- Давай, - согласилась я.
Всю дорогу Грей стоял на заднем сиденье и смотрел по сторонам. Мы тягостно молчали. И вдруг мы поняли, что происходит. Он внимательно изучал дорогу. Запоминал повороты, чтобы вернуться. Он все понял.
Мы доехали до места, но когда увидели громадных лохматых псов, хрипящих на цепях, стало понятно, что нашему здесь делать нечего. На их фоне он казался маленьким и безобразно худосочным.
- Сходите в деревню, может, там возьмут, - посоветовали нам. Грей вяло плелся по деревенской улице и никого не воодушевил сделать доброе дело.
- Все, хватит. Поехали домой! - поступило предложение.
Весь путь обратно огромная длинноногая собака, свернувшись комочком, спала у меня в ногах.
Я сажала собак напротив друг друга, привязывала Грея. Приносила кота, гладила и уговаривала его не трогать. Вели долгие вразумительные беседы. И однажды мое нешуточное заявление, что я повешу их в подвале, возымело неожиданное действие. Они рыкнули друг на друга в последний раз.
И вот уже четыре с половиной года мы вместе.
Грей много путешествует с нами: он был на Селигере, в Переславле, на дачах у наших друзей. И практически нигде не доставлял хлопот, если не считать двух кур, принесенных мне в качестве охотничьего трофея.
В районе он гуляет самостоятельно. Надо видеть, как он переходит улицу! Всех, кто был с ним нежен и добр, он помнит. Порой стремглав бросается к незнакомым мне людям, трется головой, прыгает. С соседкой из нашего дома, которая иногда баловала его, зачастил ходить в школу, где она работает, и сопровождал на прогулке группу продленного дня.
Эти дети выросли, но по-прежнему весело окликают его.
Идем как-то вечером по дворам, навстречу страж порядка при исполнении, с мрачным лицом. Грей поднимает лапу на искусственное дерево у дверей банка. Ну, думаю, несдобровать.
- Грей, Греюшка, здравствуй мой хороший. Что, помогаешь деревцу зацвести? - лейтенант широко улыбается и вежливо говорит мне - Добрый вечер!
Эффектная дама, массажист-косметолог, каждый раз, встречая меня, спрашивает:
- Где мой красавец? Как я его люблю. До чего же он умен и благороден! Нет, таких мужиков не бывает. А жаль.
Про эту собаку можно было бы много рассказывать. В его компании тепло и спокойно. На даче он не уляжется спать, пока не соберет всех в дом, и даже в холодные осенние ночи остается на террасе. Однако ещё одна история не позволяет мне поставить точку в повествовании о дворовом псе с сердцем истинного джентльмена.
В мае коту стало худо. Он еле двигался. Все больше лежал в одной и той же позе, почти не ел. Сундук уехал с родителями на дачу. Грей остался в городе. Он подходил к Буське, тихо сидел напротив него, когда у того свисала с кресла то одна, то другая лапа, подпихивал её носом, чтобы тому было удобней. Мы поняли, что приближается неизбежное.
Буськи не стало 23 мая. И об этом нам поведал Грей, как только мы вошли в дом. Он метался от двери к ванной комнате и скулил с подвыванием. Совал голову в маленькую дверцу под ванной и пытался туда залезть. Кот, как и положено природой, даже в городских условиях спрятался от чужих глаз и отошел в мир иной.
Без него стало пусто, неуютно, нарушилось равновесие, которое существовало в доме долгие годы. Дети ужасно грустили и пообещали сами найти Бусе достойную замену. Я же пристально изучала попадавшихся мне на глаза котят.
- Нет, не то, хорош, но не наш. Пусть будет другого цвета, характера, но в нем должно быть что-то особенное, - говорила я себе.
23 июня, случайно заехав на дачу к друзьям, на зеленой лужайке я увидела классическую картину.
Мама-кошка, как полосатая глиняная копилка, а рядом три комочка: один спит, другой сидит, а третий сосёт.
- Умиление…
- Бери любого, - говорит хозяйка.
Сердце моё дрогнуло. Я потискала всех, но опять что-то не то. И вдруг из-за большого пня вылетело то: полосатое маленькое и шустрое. Котенок играл с шишкой и забавно прыгал в траве. Упал, хотел забраться на трубу, соскользнул, обошел трубу с другой стороны, залез в неё, вылез у моих ног и, задрав головенку, стал смотреть на меня.
Настоящий подмосковный Барсик покинул свою семью. В нём есть что-то особенное - на темно-сером хвосте, на самом кончике - «белый фонарик». Сэнди обнюхал котенка очень деловито, а потом посмотрел на меня:
- Это кто?
- Это новый наш зверь, Буси больше нет. Вот тебе новый братик.
- Годится, - сказал Сэнди и отошел.
«Новый зверь» размером с чашку ошалел от такого натиска и даже не шипел.
Но меня волновал Грей, и не случайно. Уличные и дачные кошки проводят порой не одну ночь на дереве, а Кузю даже пришлось везти к врачу - делать успокоительные уколы от нервного шока и припадка.
Я села на корточки, крепко взяла котенка в руки и показала Грею со словами:
- Даже не вздумай его трогать. Он маленький, слабый, ему страшно. Ты должен его любить и оберегать!
Грей кинулся так стремительно, что я опрокинулась навзничь. А котенок выскользнул из моих рук. Грей стоял на мягких согнутых лапах, готовый к прыжку, пасть открыта, капает слюна, весь дрожит. Я не шевелилась, так как любое мое слово или движение могло послужить сигналом к атаке. Котенок рассматривал это страшилище спокойно и с интересом, подошел и стал нюхать собачьи лапы. Грей затрясся ещё сильнее. И тут сработал инстинкт.
Зверек лег на спину и подставил свой крошечный светлый животик под страшные клыки. Грей сглотнул… лизнул котенка, потом ещё раз и ещё раз. Он измусолил его вдоль и поперек. Когда же котенку это надоело, тот мягкой лапой стукнул Грея по носу и с победным видом отправился сушиться на солнышко.
- Где Грей? Вы его отдали? С ним что-нибудь случилось?
Грей не гулял, не ел, не спал. Он охранял. Пас, стерег, оберегал свою детку. Более трепетное отношение любящей няньки к проказам непослушного дитя представить трудно. Котенок спит, зарывшись в его хвост. Сует голову ему в пасть, как торпеда кидается ему на спину со шкафа, хлебает суп из его миски.
А когда Грей возвращается домой, бежит его встречать с громким «мур-мур» и, нежно обняв лапами за шею, въезжает в квартиру. Вот так.
Этот безумный куролов, «кошкоед», драчун и пловец, мощный соперник и страстный герой-любовник, забыв обо всем на свете, полностью растворился в нежности и любви к котенку.
Я ещё больше люблю и уважаю его за это.
Над его подстилкой висит, кем-то в шутку приклеенная, этикетка английского чая «Граф Грей». Это не случайно.
Историю Грея я не устаю рассказывать и, наверное, повторила в том или ином варианте раз триста.
Я благодарю всех, кто с пониманием и нежностью отнесся к Грею. В этом понимании бессловесного нашего брата меньшего есть наше спасение.
.
Собака, нередко, очень рискует, доверяясь человеку.
Мудрая женщина постоянно меняет местами поводки для мужа и собаки.
Целый день я сижу на цепи тонкой,
Ты ко мне приходи, белая болонка.
Хочешь миску оближи, ну чё на мясо косишься?
Ты скажи, ты скажи: как ко мне относишься?
Ты скажи, ты скажи: как ко мне относишься?
Хочешь я разделю с тобой будку,
Без тебя в конуре холодно и жутко.
Хочешь миску оближи, ну чё на мясо косишься?
Ты скажи, ты скажи: как ко мне относишься?
Ты скажи, ты скажи: как ко мне относишься?
Хочешь я оближу тебе спинку,
Будешь ты у меня, словно на картинке,
Хочешь миску оближи, ну чё на мясо косишься?
Ты скажи, ты скажи: как ко мне относишься?
Ты скажи, ты скажи: как ко мне относишься?
Что-то в нашей любви, всё не слава богу,
Ты под каждым кустом задираешь ногу.
Хочешь миску оближи, ну чё на мясо косишься?
Ты скажи, ты скажи: как ко мне относишься?
Ты скажи, ты скажи: как ко мне относишься?
Целый день я сидел на цепи тонкой,
Ты ко мне не пришла белая болонка.
Хочешь миску оближи, ну чё на мясо косишься?
Понял я почему ты так ко мне относишься…
Понял я почему ты так ко мне относишься…
Что есть собака, если не устройство для любви?
Ей дают человека и возлагают на неё миссию любить его; и каким бы мерзким, гнусным, кособоким или тупым он ни был, собака его любит.
Почему собака чаще умнее людей? Наверно потому, что жизнь ее намного короче и нет времени на всякие глупости.
Наивысшее доверие это когда собака прячет косточку в кармане своего хозяина
Я не любил собак и ненавидел…
Рассказывал седой участник войн
Историю свою: как шёл великий бой,
И мало кто в бою том страшном выжил…
Рассказ подробный в памяти остался,
Запал мне в душу… Был рассказ о том,
Как наравне с людьми с фашистами сражался
Четырёхлапый храбрый батальон!
Полуголодные, худющие дворняги
С глазами умными нас поразили так!
А мы на них гранаты надевали,
Чтобы потом отправить их под танк.
Как мало вы, дворняги, воевали:
Подорван танк - и нет в помине вас.
А мы, глотая слёзы, поминали
Простых дворняг, погибнувших за нас.
Мне трудно говорить о наболевшем…
С войны той мы с собаками в родстве.
Эх, знали б вы, что значит танк сгоревший!
Ведь это - не прошедший танк к Москве!
… Собак я не любил и ненавидел,
Пока нас не свела судьба в бою…
Прошли года, но где я б их не видел,
С тех пор склоняю голову свою!
Пришел, отпил давно остывший кофе.
Холодный, крепкий. Он такой любил.
Поморщил идеально ровный профиль
И выдохнул со всех, казалось, сил.
Он разговор повел о чем-то странном,
Впервые закурил при мне тогда.
До этого из прошлого - ни грамма,
Ни слова, ни полслова, ни черта…
Сегодня он подрался за дворнягу.
Облезлую… Какой-то пнул ногой,
Как высохшую старую корягу…
А та и так была едва живой.
Я знала про привязанность к животным,
Которые всегда смотрели вслед.
Он запросто весь день ходил голодным,
Отдав дворнягам завтрак и обед.
-- Она меня оставила. Так вышло…
Не вовремя родился - в Рождество.
И я щенком, который еле дышит,
Валялся на горе из нечистот.
И если б не бродячая собака,
Которая уткнула мокрый нос,
Отрыв из-под пакетов в грязном баке,
Я в минус двадцать быстро бы замерз.
С тех самых пор ругательное «сука»
Я применяю к этой, что тогда
Смогла меня с похмелья убаюкать,
И выбросить, без боли, без стыда.
Я жизнью псам обязан, понимаешь?
Такой вот риторический вопрос.
А ведь живешь и часто забываешь,
Что жизнь порой спасает мокрый нос.
Что же это, собачий ты сын?
Где хваленая верность твоя?
Как посмел забежать ты -
Один! -
В отдаленные эти края?
В те края,
Где кончается след,
В те края,
Где зови, не зови -
Ни ответа, ни отзыва нет,
Никому,
Даже нашей любви…
Там,
Откуда
Дороги назад
Не найти и собачьим чутьем, -
Позабудешь ты намертво, брат,
О хозяине старом своем…
А хозяину - жизнь немила.
Сердце, сволочь, болит и болит…
…Вот такие-то, рыжий, дела:
Пес умолк,
А хозяин скулит…
Впрочем,
Что же я?
Он как всегда -
Быстроногий,
Бежит впереди.
Боль в груди говорит:
«Не беда.
Ты догонишь его…
Погоди…»
Борис Заходер…
Купил как-то мужик себе козла. Так его полюбил, что практически никогда с ним не расставался. Как-то понадобилось ему на самолете лететь в отпуск. Приходит в аэропорт с козлом. А на трапе ему: - Вы куда это собрались? С козлами нельзя! - А с собаками? - С собаками можно… На следующий день, мужик ведет козла в ошейнике, на поводке и в наморднике… - Мужчина, а это что у Вас за животное такое? - Это мой любимый пёсик!!! - А почему с рогами? - А вот личная жизнь моего пёсика… Вас не касается!!!