Всё под контролем… всё под контролем. так нам лапшу вешает на уши наше сердце…
А еще знаешь…
Есть на небе звездочка… малюсенькая… практически невидимая.
Никому и не нужная… большинству.
Многие ведь привыкли видеть большие… яркие звезды.
Но только не для меня.
Это - моя Звездочка.
Она согревает меня… светит - ярко, ярко.
Только для меня !
И она всегда рядом… стоит только протянуть руку и она тут же оказывается на моей ладошки и тут же исчезает.
Нет… нет… она не пропадает.
Она проникает в меня… в мою душу. в мое сердце… и остается там…
И абсолютно не важно, что это свет виден только мне…
Что он только для меня.
Это моя Звездочка!
Да и Звездочке не важно, что ее не видит ни кто другой.
Для нее важно только то, что она живет в его сердце и в его душе… и ей там хорошо… ей тепло… ей уютно…
Она светится… она улыбается… улыбается так, как давно уже не улыбалась.
И она просто живет … в его сердце…
И она знает, что пока она в его сердце… ей всегда будет уютно, тепло и радостно…
Потому что, вот такое у него Сердце… теплое и надежное… только Ее…
Поздно ли, рано - всё закрывается на замок.
Смысл написанного, как припозднившаяся пивная
закрывается, выталкивая за порог
обрусевшего самурая.
Занавес закрывает последний акт.
Милосердно ли, скоропостижно - какое дело,
это просто тряпка. Пыльная тряпка. Факт,
а не реклама тела,
оставшегося по ту сторону бытия,
вызванивающая по праздникам телеграмма.
Но мне отчего-то страшнее пустеющая
оркестровая яма.
Рано ли, поздно, выделывая образа
игла проколет наперсток - и ты запнешься,
задумаешься, забудешь, закроешь, за что ни возьмешься,
двери ли, окна. Сердце, что коробок
выпотрошенный, выкуренный и кислый.
И понимаешь - вот он весь в этом, бог,
в закрывании смысла.
Все красивые и глубокие фразы, как и эта, на самом деле ищут свои ритмы, чтобы, как эхо, отозваться от вашего разума и сердца, и двигаться дальше: в другие места, похожие на это!
Вздох…
Тихо-тихо сердце бьется,
словно в такт с усталой грустью.
не разбилось, не застыло,
только вроде закалилось.
Раз - вздохнешь, то вспомнишь радость,
То - обид воспоминанья…
Что ж теперь во мне осталось???
Жить то надо… как - то надо.
Просто все теперь иначе …
мир… и люди… ощущенья…
Я не плачу. Я не плачу…
не кричу от возмущенья.
Раз - вздохнешь, и вроде легче.
Вновь попытки оклематься…
Нечем больше. Больше нечем…
Боли сердца оправдаться.
Есть только один путь к сердцу женщины - подарить ей вечный абонемент на нежность и увидеть в её глазах целый мир…
«О любви громко не кричат, она не любит громких слов, ее просто хранят тихо и надежно в сердце, чтобы случайно не превратить святое чувство в трагический фарс».
Бойся женщину, которой причиняли боль. Ее сердце теперь всегда бьется ровно, а взгляд не выражает эмоций. Она выделяется из толпы, она теперь ни в ком не нуждается и лучше всего ей одной… Она никогда не будет кому-то принадлежать…
Бойся такую женщину, она сводит с ума своими духами и уверенностью, доводят до истерики своим характером и загадочностью. Ты не сможешь ей доверять. Она играет мужчинами, называет лишь по имени, забыв слова нежности и всегда уходит сама.
Такая женщина не подпустит к себе, никогда не покажет свои слабости и страхи, а на вопрос «ты о чем-то думаешь ?» всегда ответит «ни о чем». До нее трудно дозвониться, часто телефон выключен, а еще чаще она не перезванивает и не отвечает на sms.
Она никого не выделяет из толпы, ЕЙ ПРОСТО НИКТО НЕ НУЖЕН. Бойся эту женщину, даже если она простит - она никогда не забудет.
Любовь - огонь, что вспыхнул в сердце…
В душе он разжигает свет!..
Лампаду мы зажжём в любимом сердце,
Любовь стремимся распалить в ответ…
Ничто не вечно в нашем мире,
Лишь свет горит в сердцах людей…
Он греет души! Горизонты шире!..
Вселенная влюблённым!
Пусть огонь горит сильней!
Вся мира красота к ногам любимых!
Для любящих сердец преграды нет!
Весна и солнце… Его свет неутомимый
Одарит всех теплом. И жизнь пульсирует,
А смерти просто нет…
(Иринаморе)
17−05 30/03/14
Посмотри на меня во тьме: я придуман давным-давно, когда бог на твоей земле по ночам ещё пил вино, улыбался, смотрел на юг, винограда сжимая гроздь… Не имел ни имён, ни слуг - лишь терновый венец и гвоздь, вбитый в угол косой стены, на гвозде - старый плащ и зонт /боги в блеске парчи смешны - не идут же в шелках на фронт/, не играют в чужой игре властью, данной иной игрой… Я придуман в таком шале, где богов незавидна роль. Посмотри на меня во тьме: он придумал, а я не смог сбыться в этом плаще, зонте - может только в десятке строк… Может лишь в молодом вине, отголосках забытых книг, что написаны в той стране, где известен полночный лик тех, кто эту придумал твердь… тех, кто вывел закон игры, где терновый венец и смерть самым лучшим, как дар, даны.
Яна Чернявская
Закрыл бы глаза и плыл по теченью тьмы, в папирусной лодке последней восьмой династьи, но только под веками, в той самой тьме, ненастье - Осирис и Сет выясняют закон игры. А мне, если честно, давно на него плевать: по правилам, без - всё равно не бываю правым. Империи меркнут, стирают моря державы, но принцип их вечен: «карать, подчинять и брать». И вот наблюдаешь, как верят в себя они - все те, кто карает, берёт, подчиняет, судит… Как будто зима не придёт, и тех дней не будет, в которые тело сожмут до предела льды, а дух поплывёт в тишине, по теченью рек, в папирусной лодке последней восьмой династьи /и нет у тебя над поверженным миром власти, и мира-то нет - есть теченье и белый снег/.
Небесного Нила упругая бьётся нить - мотает клубок тот, сидящий на ветхом троне, в надетой людьми проржавевшей, святой короне… Святой оттого, что пронзает шипами кисть того из богов, кто коснуться её посмел, иль лучше вот так: кто назначен был нами богом /как пойманный мальчик отцом, в кабинете строгом, меж нужных ему, но мальчишке скучнейших дел/.
И вот он сидит и сидит, и мотает нить - небесные реки всё уже, всё тоньше время /не падают ниц, не бросают на пашню семя все те, кому нужно всего лишь любить и жить/. Но принцип их вечен: «карать, подчинять и брать», империи меркнут, стирают моря державы - и, кажется мне, что тот мальчик, уже усталый, однажды уйдёт или просто окликнет мать… И мир распадётся, оставленный им теперь, /отец негодует и лодка уходит к илу/ вот солнце уже на ладони его остыло…
Но выдохнул мальчик, и вышел, смеясь, за дверь.
Яна Чернявская
Огонь, перекинувшийся в другое сердце, это свет,
перелетевший от зажженной лампы к не зажженной.
Зажженная лампа ничего не теряет, не зажженная получает всё.
Когда в присутствии другого внезапно ты чувствуешь себя счастливым,
просто от того, что вы вместе, ты чувствуешь экстаз,
само присутствие другого удовлетворяет что-то глубоко в твоём сердце, что-то начинает петь у тебя в сердце, ты попадаешь в гармонию.