Твой друг назвал меня принцессой,
А ты сказал, скрывая страх:
«Таких принцесс в старинных пьесах
В конце сжигали на кострах».
Я усмехнулась: «Как же можно?»
Встряхнула рыжею копной.
«Неужто так тебе и сложно
Общаться, бедненький, со мной?»
Я усмехнулась. Ты, бледнея,
Искал спасительный ответ;
Смотрел чуть выше моей шеи,
Но не в глаза. Конечно, нет.
Я продолжала: «Ты, наверно,
Вообразил, что я змея.
Фальшива, скрытна, лицемерна…»
Ты возразил: «Не думал я!»
«Вообще?». «Да хватит издеваться!».
Я засмеялась. Ты замолк.
Меня боясь, ты оставался.
Смешной ребёнок. Странный долг.
Я долго в зеркало смотрела,
Твоих не замечая глаз.
Ала. Бесстыжа. Надоело
Слушать поток трескучих фраз.
Я усмехнулась, и ты снова
Немного, друг мой, побледнел.
Со страхом ждал моё ты слово…
Что ж, верно. Это твой удел.
Быть может, я и бессердечна.
Скажу с улыбкой на устах:
«Каких, мой маленький, кострах?
Такие ведьмы жили вечно».
Ты, зачем ко мне пришел.
Знаешь что сгублю шутя.
Ведь любовь твоя, обречена.
И не надо жечь меня,
Твоих глаз не помню я.
Не держу я обещаний
- Бесполезная игра.
Только слышу шепчет:
«Возьми моё сердце,
Согрей мою душу».
Я старалась как могла,
Прогоняла, грохотала.
С дымохода вылетала.
Кошкой чёрной обращалась.
Он в глаза глядит, молчит.
А сердце мне принадлежит.
Душу тоже я возьму,
И в шкатулку положу…
Он пришел за тобой из земли, из извечного праха,
И сбежали мучители прочь, обезумев от страха
Он почувствовал издали как тебе больно и плохо…
Он сорвал с тебя цепи за миг до последнего вздоха
Никогда не забыть тебе лая разбуженной своры
ты летела по небу, держась за железные шпоры
Ты летела нагая, не видя ни звезд, ни дороги
И как алые маки на коже горели ожоги…
Ведьма - сегодня ты стала другой !
Ведьма - сегодня ты стала сильней !
Ведьма - над тобою не властен огонь !
Ты вписана светом в книгу теней !
Ты лечила чуму колдовством травяного отвара
Но чума - это плата за грех, это божия кара
И любой, кто посмеет восстать против «власти господней»
Будет ночью сожжен на костре у ворот преисподней
Ведьма - сегодня ты стала другой !
Ведьма - сегодня ты стала сильней !
Ведьма - над тобою не властен огонь !
Ты вписана светом в книгу теней !
Он пришел за тобой из земли - как пришел он как когда-то
Чтоб спасти от креста твоего непокорного брата.
Просто люди опять перепутали дьявола с богом…
Значит снова плутать им века по кровавым дорогам.
Если люди на работе вас назвали злобной ведьмой,
А при этом вы старались быть хорошей прям как ангел,
То не нужно с ними спорить, убеждать опять в обратном,
Ведь теперь, конечно, можно просто быть самой собой.
Если вы варили утром, как другие, черный кофе,
То теперь варите зелье прямо в чайнике рабочем
На корпоративной кухне, где весь офис чай гоняет,
Прямо там самозабвенно начинайте ритуал.
Чтоб зеленое бурлило, чтоб глаза наверх всплывали,
И в него прилюдно бросьте жабу, паука и кошку,
Желтой слизи, сердце Вовы и компьютерную мышь.
Если раньше, как все люди, приезжали на работу
На метро и на трамвае, на маршрутке и такси,
То теперь метлу берите и летите - так удобней,
Про дресс-код скорей забудьте, на работу приходите
Без костюма и прически, а в чем мама родила.
Прилетая, громко смейтесь, превратите зама в жабу,
Секретаршу прокляните, наведите ей прыщи.
Заколдуйте ноутбуки, и компьютеры, конечно,
Пусть из них полезут цифры, как большие тараканы,
Пусть гоняются за всеми и кусаются пребольно,
Ну, а вы от них защиту - дорогие амулеты,
За зелененькие баксы начинайте продавать.
Если вам дадут работу, там, отчет ужасно важный,
Вы на шефа хитро гляньте, а потом, достав иголку,
Начинайте куклу шить.
Если Петр Иваныч спросит, чем вы заняты - молчите,
А потом, к нему подпрыгнув, вырывайте клок волос.
Дальше, вы найдите в папке фото, что с корпоратива,
Там, где шеф такой веселый. Распечатайте, и морду
Прикрепите к вашей кукле, с ней тихонько говорите,
Называя «Петр Иваныч», если шеф начнет ругаться
Игнорируйте его.
Ведь истерику легко вам прекратить того, чья кукла,
Кукла-вуду с волосами и лицом, ну как у шефа,
В ваших пальцах под иголкой так беспомощно лежит.
И гадать, конечно, нужно. На таро, кофейной гуще,
По ладоням, и по звездам всем предсказывать судьбу.
Предскажите град, цунами, наводненье, ураганы,
Апокалипсис ужасный, можно с зомби, и пришельцев,
Тиранию, диктатуру, ссоры, митинги и войны,
Нравов и валют паденье, новый кризис, террористов
и семнадцатый айфон.
А потом когда коллеги задрожат и нос повесят
Предложите им красивый антикризисный набор:
Мыло «Палмолив» с маслами там, в коробочке в цветочек,
И хорошая веревка, и брошюрка: «Вяжем петли»,
Табуреточка складная,
Можно с пулей пистолет.
Ну короче, оторвитесь, приучите всех в конторе,
Всех любителей ругаться,
Что звучит ужасно гордо - слово «Ведьма», а особо,
Если злобная она.
Встану утром за час до рассвета,
буду зелье тебе я варить,
соблюдая природы приметы,
чтобы смог ты меня полюбить.
Я добавлю душистые травы
и листочек петрушки потом,
все для счастья, не ради забавы,
приправляю лавровым листом.
Повторю я три раза молитву,
твое сердце к себе привяжу,
засверкает душа, как палитра,
свой секрет никому не скажу.
Проколю потом палец иголкой
тот, что носит с венчанья кольцо,
и завоешь от скуки ты волком,
и не выкатать будет яйцом.
Моей кровью сейчас приворожен,
ты за мной попятам навсегда,
буду я всех милей и дороже,
не покинешь меня никогда.
Встану утром за час до рассвета,
приворотное зелье сварю,
только в утренний свет лишь одета,
тем отваром тебя напою.
Над городом нелётная погода:
то дождь, то снег, то ветер, то туман.
Но только сердцу в небо так охота,
а на земле вся жизнь - самообман.
Блестит луна и прячется за тучи,
и звёзд уже почти что не видать.
А мне бы хоть один, но лунный лучик,
а мне б разок до зорьки полетать.
Наполнен воздух магией и тайной,
и рвется сердце в полночь помечтать,
а небо снова хлюпает печально…
Грустим с метлой - нам хочется летать.
..За мои зелёные борщи
Называешь ты меня колдуньей…
Но на самом деле этого недостаточно. Сегодня мы научим вас как стать ведьмой. Для этого нужно:
- Жить далеко от цивилизации. Например, в Тамбове или Зябликово.
- Начните общаться с упырями. Если вы живёте вдали от цивилизации, то просто с кем-нибудь.
- Помните: у ведьмы должно быть не более семи зубов. Нахамите кому-нибудь из упырей.
- Закатайте жабу в одну банку с огурцами. Храните в кладовке (вечно). Пейте кровь девственницы и сопли школьника (взболтайте, но не смешивайте) или «Ягуар» - оба эти коктейля придадут вашему лицу зелёный оттенок, присущий ведьмам. Если угостите «Ягой» упырей полчите плюс к карме.
- Поучаствуйте в битве экстрасенсов. Возьмите с собой куриную лапку (наденьте вместо крестика) и череп коня (стойте и поглаживайте его). Пытайтесь доказать упырям, что вы видите души их предков.
- Обходите стороной открытый огонь: упыри могут вас поймать и сжечь. По этой же причине вам понадобится летающая метла (снитч не понадобится).
- Зять. Наличие зятя даёт 10 к статусу ведьмы. (А спонсор этой умопомрочительной шутки - упырь Ваганыч, он же женат).
- Потренируйте злобный смех (ориентируйтесь на Юрия Гальцева). Отрастите длинный нос (в идеале он должен быть меньше, чем у Орбакайте).
Я всматривалась в поверхность зеркала, где, слегка дергаясь, показывалась картинка. Он шел, нежно сжимая ладонь другой девушки в своей руке. Девушки, простой понятной настоящей и немного пошлой. Ее он поддерживал, когда каблук цеплялся за что-нибудь. Она смеялась и что-то говорила. Зеркальная поверхность не пропускала звуков, а шар я сломала еще вчера, в порыве злости. Это сейчас я спокойно сидела и глотала водку без всякой надежды напиться. Ведьмы не напиваются, ведьмы не кричат, ведьмы все понимают. Именно по этому, тонкая нить жизни этой девушки, не была оборвана еще вчера, когда я могла это сделать. А сейчас… Что сейчас? Уже ничего не важно, «отворотное» зелье нельзя отменить. Нельзя воскресить то, что было уничтожено. Но и оставаться с ним я не могла. Точнее могла, но с условием, что за каждую минуту нашего счастья он бы заплатил веками страданий. Одно мое присутствие в его жизни рушило его судьбу, искривляло и искажало его жизненный путь. Выбор был прост, свести его душу в могилу и помешать свершаться тому, что должно было. Или отпустить…
Он поцеловал ее, легко и ненавязчиво, в уголок губ. Моя рука дернулась сама. Бутылка водки влетела в зеркало, разбиваясь и разбивая зеркальную поверхность на тысячи осколков. Я лениво обвела взглядом куски зеркала, рассыпавшиеся по всей комнате, и хмыкнула. В голове витали слова одной знакомой: «Ведьма не женщина, даже не человек. Это явление природы, такое же, как торнадо или землетрясение. Для нас нет нитей судьбы, и счастья тоже нет». Как бы тяжело не было это признавать, но знакомая была права. Ни одна ведьма не была счастлива по одной простой причине. Нашей платой за знания и силу, за могущество - была любовь. Оторванные от человеческого мира, и крепко спаянные с миром Природы, мы любили… и нас любили… но исход был один. Он уходил…
Ты приходишь под утро на берег, садишься над бездною.
Не отчаянья ради, без паники - просто так хочется.
Может кто-то увидит тебя, твою бледность болезную
И обнимет за плечи, врываясь в твоё одиночество.
Знать ему не дано твою силу, на что она сменена,
Как и боль ту, которой изящное тело пронизано.
Ты всю ночь воевала, кормя персонального демона,
Загоняя в тупик докторов вместе с их эпикризами.
Но ты видела сон. И во сне он держал тебя за руку,
А тебе становилось теплее от ласковых слов его.
Он любовью своей залатает сейчас твою ауру.
Ты же ведьма и слышишь шаги его сзади отчётливо.
Пошла в магазин выбирать мелу, чтоб смести под окнами, метла были отстойные, я долго выбирала, ворчала и возмущалась, продавец - молодой парень, смотрел на меня, как на врага народа. Наконец выбрала более менее нормальную, говорю: Эту! совершенно поникший продавец вдруг выдает: Вам завернуть, или так полетите?
О, ведьма юная, тебе знаком ли ад?
Возмездия неотвратимость?
А стрел Раскаянья, пронзивших сердце, яд?
Иль для тебя все это - мнимость?
О, ведьма юная, тебе знаком ли ад?
Непоправимое проклятыми клыками
Грызет непрочный ствол души,
И как над зданием термит, оно над нами,
Таясь, работает в тиши -
Непоправимое - проклятыми клыками!
В аду её ждали… когда она вошла, вся нечисть дружно зааплодировала…
Ты считаешь меня, злою ведьмою…
Что с тобою, играючи справилась.
Да дорогой, без сомнения,
Я с душою твоей, расправилась.
Ты теперь ниткой крепкой привязанный,
Лишь ко мне, и тебе уж не выбраться,
Только был ли там заговор сказанный…
Ну, а может всё только видится?
Может быть слов тех вовсе и не было?
И тебя не поила я зельями…
На платке узелков не делала,
Для того, чтобы был ты в смятении.
Ты считаешь меня, злою ведьмою…
А ведь я, просто-напросто женщина…
Не колдую я, а лишь ведаю,
То, что предками мне завещано…
Она не то чтоб колдовала,
Так иногда, совсем чуть-чуть.
В лесу травинки собирала,
И повторяла-«Не забудь!»
Что не забудь? Да так… немного…
Из волчьих ягод киселя
Сварить, чтоб не было тревоги,
Добавив горсточку овса.
Достать из погреба поганки,
Их засолила в том году…
Убрать на место нужно склянки,
Хранившиеся там, в углу.
Смахнуть с окна всю паутину,
Коту дать хвостик от угря,
Прибить любимую картину,
Немного раздобыть угля…
Всё по чуть-чуть, всё понемногу…
Успеть бы надо до зимы,
Заколдовать опять дорогу,
Пока не найдена людьми…
Негоже им шнырять по лесу,
То тут, то там, куда ни глянь…
Вдруг принц пойдёт искать принцессу,
Кто золотую ищет лань…
Ну надоели! Право слово,
Совсем покоя нет в лесу,
По колдовать опять что ль снова,
Иль натравить на них лису…
В раздумьях так сидит ночами,
Пьёт чай из кучи разных трав,
А утром, с первыми лучами,
Уходит спать… росу собрав…
Он раздевает ее с какой-то глухой тоской,
будто бы жажда его - это его проклятие.
Будто бы преступление - видеть ее нагой,
Богом судимо больное желание взять ее.
А она говорит: ''мне холодно, холодно, холодно!
Что ж ты трясешься, как будто меня боясь?''
И запрокидывает свою медно-рыжую голову,
страшно и зло, почти сатанински смеясь.
Ему кажется, будто он погружается в лаву,
будто плавятся кости, мускулы и хрящи.
И церковное золото, коим он был оправлен,
под руками ее ломается и трещит.
Ночь черней его рясы ложится на спящий город,
месяц желтым паяцем танцует на гребнях крыш.
И он чувствует страшный, желудок сжигающий голод,
и хохочет над ним умудренный годами Париж.
Как она хороша, и в миру, и в измятой постели,
(но он видел младенца в горящем на углях котле).
Он целует лицо ее с пылкостью дикого зверя,
(только в ночь всех святых она мимо неслась на метле).
Её красные губы, греховно блестящие губы,
как послание дьявола, дар самого Сатаны.
И он прежде не знал, что способен на злобную грубость,
и он прежде еще не срывался с Господней блесны.
Забывая псалмы, и молитвы меняя на вздохи,
прижимается ближе, теряя последний контроль.
Рассыпая рассудка ослепшего малые крохи,
превращая негромкие стоны в отчаянный вой,
он становится жалким рабом ее черт без изъянов,
ее запаха слаще граната и крепче французских вин.
Он еще не был прежде влюбленным,
и не был пьяным.
(Да вот только отныне не будет никем любим).
Он проснется наутро больным, обессиленным, нищим.
И не видя ни неба, ни света карминной зари,
превратится лишь в хворост, секундную искру в кострище,
в общигающе-жарком
кострище ее любви.