Если душа требует романтики - то жопа своё получит…
…Романтический ужин удался… Кровать… сломана…)))
Наверно, нас с тобой хранит
Какой-то ангел в поднебесье,
Он по ночам поет нам песни
И что-то нежно говорит.
Какой-то очень длинный день
Мы провели с тобою вместе,
И этот ангел в поднебесье
Нас защищал от разных дел.
Наедине, среди людей,
В далеких странах неизвестных
Пусть ангел в замках поднебесных
Нас учит чувствовать сильней.
Прекрасен мир, где нам везет,
И пусть кого-то это бесит,
Но белый ангел в поднебесье
Нас словно за руку ведет.
В тиши вечерних, тайных слов
Начнем с тобой полет чудесный,
И будет ангел поднебесный
Хранить палитру наших снов.
Люби любить, любовь даря,
Не замечая близость бездны,
Иди дорогой поднебесной
Мой ангел, девочка моя.
Пасьянс (Лариса Луста)
Никогда не говори, Никогда не говори: «То что было не вернёшь!».
Никогда не говори, никогда не говори: «В ту же воду не войдёшь!».
Я не верила сама, что разлучница-Судьба проиграет нам пари.
Просто слово: «Никогда», это слово: «Никогда» - никогда не говори.
Никогда не обещай, никогда не обещай, что уходишь навсегда.
Слово горькое: «Прощай!», слово горькое: «Прощай!» не простится никогда.
Ты и сам не понимал, и не думал - не гадал, что я всё-таки люблю.
Знаешь больше никогда, ни за что и никуда я тебя не отпущу.
А мне раскладывал пасьянс осенний лес
Цветным резным ковром, что падает с небес.
Но правду знали лишь густые тополя,
То как в лесу ты заблудился без меня.
Но правду знали лишь густые тополя,
То как в лесу ты заблудился без меня.
Никогда не вспоминай, никогда не вспоминай осуждений и обид.
Никого не обвиняй, никого не обвиняй, не затронешь - не болит.
Я простила всё давно, словно сладкое вино отогрело душу мне.
Только помнит забытье, что случилось это всё наяву, а не во сне.
Никогда не торопи, никогда не торопи день в котором ты живёшь.
Что имеешь береги, что имеешь береги - потеряешь не найдёшь.
Мне не грезится покой, но мне хочется с тобой каждый миг остановить.
Значит, просто, дорогой, этим небом и землёй нам завещано любить.
А мне раскладывал пасьянс осенний лес
Цветным резным ковром, что падает с небес.
Но правду знали лишь густые тополя,
То как в лесу я заблудилась без тебя.
Но правду знали лишь густые тополя,
То как в лесу я заблудилась без тебя.
А нам раскладывал пасьянс осенний лес
Цветным резным ковром, что падает с небес.
Но правду знали лишь густые тополя,
То как в лесу мы заблудились …
Идёт такая уля-ля, я засмотрелся, сердце чуть не выскочило из-под штанов. И тут как ебнулась плашмя, гололёд, тьфу нах никакой романтики.
- Лет через пять, я выйду замуж. Я буду очень сильно любить своего мужа, а он не будет представлять своей жизни без меня…
- А как же я?
- А ты женишься и у тебя будет самая лучшая жена на свете…
- А как же мы?
- Хм… так, я вообще-то про нас!
«Украл, выпил - в тюрьму» - романтика придурков!
Хочется жесткого, страстного секса на полу, а тут он со своим букетом…
Поздние брежневские годы, общага МПТИ (Московский
подзаборно-технологический). Четвертый курс, почти все уже парами.
Ситуация из классического анекдота: есть кого, есть чем, но катастрофически негде. В общежитии два отдельных крыла - мужское и женское, вахтеры звереют. Время от времени удается обмануть их бдительность, уговорить соседей погулять пару часов и избежать облавы.
Но организм требует большего, и постоянно ищутся альтернативные
варианты.
Одно время уровень спермотоксикоза снижали расположенные по соседству
бани, где семейные пары пускали в одну душевую кабинку без документов.
Пускали до тех пор, пока парочка идиотов не занялась делом,
прислонившись изнутри к дверце кабинки. Сопромат они знали плохо,
прочность дверных петель не рассчитали и в разгар процесса вылетели в коридор, прямо под ноги контролерше и ожидающим своей очереди
добропорядочным гражданам. После этого лавочка закрылась.
К счастью, на потоке учится Марина Потоцкая, москвичка и обладательница
- не знаю, какими буквами написать, чтобы отразить уникальность ситуации
- СОБСТВЕННОЙ ОТДЕЛЬНОЙ КВАРТИРЫ. Никакого мажорства, самая обыкновенная
семья. Просто квартира бабушкина, бабушка уже не ходит, и родители
забрали ее к себе, а дочку выселили на освободившуюся жилплощадь.
Маринка, добрая душа, стала давать запасные ключи сперва ближайшей
подруге, потом еще двум и наконец - близким друзьям обоего пола, то есть
почти всей группе. Установилось своего рода дежурство. Ключи выдаются на день с двумя условиями: убрать следы пребывания и исчезнуть до шести,
когда хозяйка возвращается из читалки. Сама Марина квартиру по назначению не использовала: нехватка парней в институте, умноженная на низкую самооценку, зрение минус пять и разбитое еще на первом курсе
сердце.
Из почти сотни студентов курса только один ничего не знал о Марининой
квартире, да и вообще мало что знал об окружающей действительности. За четыре года никому не пришло в голову заговорить с Аркадием на темы,
отличные от «дай списать» и «объясни теорему». Он и выглядел-то даже не как ботаник-заучка, а как карикатура на ботаника: тощий, длинный,
лохматый, согнутый от стеснения буквой «Г», мучимый всеми известными
психиатрии комплексами и еще некоторым количеством неизвестных.
Последние пару лет Аркадий мучительно страдал от затянувшейся
девственности, но выхода для себя не видел. Легкодоступные девушки
вызывали у него омерзение, а с труднодоступными требовалось как минимум
заговорить и некоторое время беседовать на посторонние темы, а это было
для него невозможно, при первой же попытке открыть рот без конкретной
необходимости он впадал в ступор. Со среднедоступными девушками дело
обстояло совсем плохо: и ступор, и отвращение.
Итак, общага. В мужском туалете беседуют два доблестных студиозуса:
- Что, стояк?
- А ты как думаешь? Две недели без секса. Сперма скоро из ушей польется.
- Что ты мучаешься, сходи к Маринке.
- Потоцкой? Я не очень-то ее знаю, неудобно.
- Брось, она никому не отказывает. Просто подойди и попроси ключи.
- Думаешь, даст?
- Конечно, она всем дает. Только не на завтра, завтра к ней иду я.
Аркадий, слышавший весь этот диалог из туалетной кабинки, от изумления
едва не упал с толчка. Надо же, Потоцкая - и всем дает! Кто бы мог
подумать! Марина, даже с учетом вновь полученной информации о ее сверхдоступности, отвращения не вызывала, и Аркадий понял, что это его
единственный и последний шанс. Две недели он собирался с духом, наконец
подошел к Маринке и, мучительно краснея, бекая и мекая, попросил ключи.
Марина посмотрела на него с интересом: ну и ну, и на такое чудо нашлась
охотница. Наверняка не из нашего института, а то я бы знала.
- Да не красней ты так, дело естественное, - сказала она, протягивая
ключ.- Адрес знаешь? Записывай. Завтра как раз свободно. И постарайся
успеть до шести.
Назавтра Аркадий вне расписания помылся в душе и сменил белье. Без
четверти шесть он, благоухая одеколоном «Шипр», с тремя гвоздиками и тортом «Снежинка» вошел в квартиру, уселся на табурет в прихожей и стал
ждать. Воображение рисовало такие картины, что он едва не терял
сознание. Наконец появилась Марина.
- А, ты еще здесь. Ты один? (Она хотела бы посмотреть на избранницу).
- Один. (Она что, групповухой тоже занимается?) Вот, - Аркадий ткнул в нее букетом и тортом.
- Ой, это мне?
Марина была приятно удивлена. До сих пор никто из постояльцев не догадался подарить ей хотя бы шоколадку.
- Ладно, пошли пить чай. Ванная здесь, помой руки, а я пока переоденусь,
- сказала она.
То есть она думала, что так сказала. На самом деле фраза была короче, а может, Аркадий от волнения пропустил некоторые слова мимо ушей. Во всяком случае, услышал он следующее:
- Ладно, пошли. Ванная здесь. Я пока переоденусь.
В свете всего предыдущего толковать сказанное можно было только одним
способом. Аркадий зашел в ванную, разделся, потратил некоторое время на то, чтобы заставить себя снять трусы, не смог и в трусах двинулся в комнату. Фигура его больше всего напоминала латинскую букву F.
Маринка стояла у зеркала в спортивных штанах и лифчике, надеть олимпийку
она не успела. Когда Аркадий коснулся ее плеча, она отреагировала так,
как и следует реагировать всякой советской девушке: отчаянно завизжала,
огрела его олимпийкой по голове, оцарапав молнией щеку, и спряталась за кресло. Аркадий, ожидавший совсем другой реакции, бессмысленно стоял
посреди комнаты и вертел головой.
- Аркадий, что с тобой? Совсем с ума сошел? - Марина перевела взгляд на перекладину буквы F и догадалась: - Она не пришла, да?
- Кто - она?
- Ну девушка твоя.
- Какая девушка? Нет у меня никакой девушки.
- Тогда зачем ты пришел?
- Ребята сказали. Что ты… это… ну… всем даешь. Вот я и…
- Кто сказал? - Марина уже пришла в себя. - Скажи, кто, я этих юмористов
поубиваю завтра.
- Никто. Я сам подслушал… что ты даешь.
- Даю. Ключи от квартиры я им даю, вот что. То есть давала, больше не буду. Но ты… Как ты вообще мог такое подумать? Ты что, совсем идиот?
Тут до Аркадия наконец дошел весь ужас его поступка. Он и до этого
соображал не слишком хорошо, а теперь мозги отказали окончательно.
Голосом робота Вертера он произнес:
- Да, Марина. Ты совершенно права. Я идиот.
Повернулся и на негнущихся ногах вышел из квартиры. Как был, в трусах.
Если бы дело происходило летом, возможно, на этом бы все и кончилось. Но был конец ноября, уже выпал снег. Марина никак не могла допустить, чтобы
однокурсник, не сделавший ей ничего плохого, простудился и заболел.
Схватив в охапку его одежду, Марина выглянула из подъезда. Следов босых
ног на снегу не было, да и бабки на лавочке вели бы себя совсем иначе,
если бы мимо них только что прошел голый студент. Значит, он наверху.
Аркадий действительно стоял у решетки, закрывающей выход на крышу, и дергал замок. Если бы работники жэка забыли ее запереть, человечество
понесло бы невосполнимую потерю. Но замок висел, деваться Аркадию было
некуда, и он дал себя одеть, увести в квартиру и напоить чаем. К концу
чаепития между ними было сказано больше слов, чем Аркадий произнес за последние три года с кем бы то ни было. Невидимая преграда, мешавшая ему
общаться, рухнула под напором сегодняшних событий, и Аркадий,
захлебываясь, рассказывал о своем детстве, о сверхтребовательном отце и забитой матери, о любимой сестренке, которая - надо же - как две капли
воды похожа на Марину, и вообще обо всем. Он оказался неожиданно
интересным собеседником, и вечер закончился тем, что Марина пригласила
его зайти попить чаю еще раз.
Дальше чудеса посыпались лавиной. После четвертого чаепития Аркадий
впервые не вернулся в общежитие ночевать. После пятого во всеуслышание
рассказал анекдот, смешной и к месту. После седьмого ввязался в спор о природе мужчин и женщин, посрамив первых и вызвав шумное одобрение
вторых. После десятого прогулял первую пару, и мы поняли, что он окончательно излечился.
Конечно, полностью переделать человеческую природу невозможно.
Абсолютной нормы Аркадий так и не достиг и до конца учебы оставался
чудаком и излюбленным объектом насмешек. Но что ему до этой нормы, если
на сегодняшний день он живет в Силиконовой долине, является уникальным
специалистом в какой-то высокотехнологичной фигне (я после долгих
объяснений так и не понял, в чем именно) и из материальных благ не имеет
разве что вертолета. Марина сделала лазерную коррекцию зрения, тщательно
следит за собой, и когда Аркадий говорит, что женат на самой красивой
женщине Калифорнии, я с ним почти искренне соглашаюсь - тем более, что
моя любимая живет в другом штате, и это признание мне ничем не грозит.
У них дочь-студентка и маленький сын. По-моему, они счастливы.
Влюбилась - это когда перед сном мечтаешь о нём, представляешь себя и придумываешь разные истории с ним:)
А кто помнит песни комсомольско-вожатской юности? Памяти Ады Якушевой: «Вечер бродит по лесным дорожкам,
Ты, ведь тоже любишь вечера,
Подожди пока еще немножко,
Посидим с товарищами у костра
Вслед за песней позовут ребята
В неизвестные еще края,
И тогда над крыльями заката
Вспыхнет яркой звездочкой мечта моя.
Вижу целый мир в глазах тревожных
В этот час на берегу крутом.
Не смотри ты так неосторожно,
Я могу подумать что-нибудь не то. Ясный месяц на прогулку вышел,
Светят звезды из глубин небес,
Друг хороший, ты меня услышишь,
Эту песню я сейчас пою тебе."
Девушкам нравятся романтические мужчины до тех пор, пока не понадобится реально мужская помощь. А он стоит такой, слезинка в глазах, руки из попы!
То, чего не можешь получить, всегда кажется лучше того, что уже имеешь. В этом заключается одновременно и романтизм, и идиотизм жизненных стремлений.
А осень пьянила нектаром любви! Манила под желтый покров! И был аромат у опавшей листвы, чуть тоньше французских духов!
Растущая луна-это смайлик улыбающегося солнца)))