Арнольд Петрович Бабаянц проснулся от громкой музыки и хохота, доносившихся со двора. Было три часа ночи. Его половина Роза Витальевна мирно посапывала рядом. «Вот же толстокожая, хоть из пушек стреляй - ничего не услышит», - с завистью подумал Бабаянц, и попытался заснуть. Но новый взрыв хохота буквально подкинул его с постели.
Арнольд Петрович посмотрел вниз со своего пятого этажа. Там, в детской песочнице, в лунном свете он разглядел компанию веселящейся молодежи.
Дрожащий от негодования Арнольд Петрович набрал «ноль два»:
- Але, милиция? У нас тут во дворе подростки шумят, спать не дают! Примите, пожалуйста, меры!
- Подумаешь, подростки! - едко сказал дежурный на том конце провода. - У нас некому выехать на такую чепуху. Сами их разгоните!
- Я? Сам? - поразился Арнольд Петрович. - А если они меня отколотят?
- Вот тогда и приедем.
Компания внизу между тем продолжала бузотерить. Арнольд Петрович пошел в зал искать валокордин. И вспомнил, что у него припрятана початая бутылочка коньячка. «Выпить, что ли, вместо снотворного?» - неуверенно подумал Бабаянц. И воровато оглянувшись, махнул стопочку, еще одну. Ощущая накатившую бесшабашность, сказал себе:
- А что, вот пойду и сам прогоню этих засранцев!
И как был - в пижаме и шлепанцах, потопал вниз.
Их было пятеро - двое парней лет восемнадцати-двадцати и с ними три девицы, с дерзко красивыми юными мордашками, длиннющими ногами, обтянутыми соблазнительно блестящими колготками.
В центре песочницы стояла сумка, из которой торчали горлышки пивных бутылок, а музыка неслась то ли из плеера, то ли из магнитофона.
- Что, молодежь, не спится? - почти грозно спросил Арнольд Петрович.
- Ой, не спится! - хором ответила молодежь. - Да и вам, похоже, тоже не до сна?
- Как же, заснешь тут с вами, - миролюбиво проворчал Арнольд Петрович, косясь на гладкие ноги ближайшей девицы.
- А вы присаживайтесь, - подвинулась девица и похлопала по бортику песочницы узенькой ладошкой. - Может, пивка?
- Ну, пивка так пивка… Фу, теплое!
Теплое пиво легло поверх накануне выпитого коньяка, вступило с ним в сотрудничество и сотворило настоящее чудо: Арнольд Петрович из незаметного мужчины предпенсионного возраста превратился в какого-то неприлично резвого живчика Арни - как он попросил называть себя при знакомстве.
Этот самый Арни не на шутку разошелся и начал хохмить, травить недвусмысленные анекдоты, плотоядно поглядывая на глупо и поощрительно хихикающую юную соседку Танечку.
«А ведь она на меня, того, определенно запала! - самоуверенно подумал распалившийся Арнольд Петрович. - Еще чуть-чуть, и ее, тепленькую, можно вести домой».
- У меня дома коньячок есть, - жарко шепнул Бабаянц в маленькое ушко Танечки. - И фрукты там, шоколадки. Пойдем?
- Слышь, дедушка, а бабушки у тебя дома нет? - лукаво прошептала ему в ответ Танечка. «О, черт, как же это я забыл про Розу-то? - шлепнул себя по лбу Арнольд Петрович. - Однако я набрался».
- Ты, Арни, лучше неси все это сюда, - продолжала между тем охмурять его Танечка.
- А что, и принесу! - вскинулся Бабаняц.
И, теряя шлепанцы, ринулся домой. Стараясь громко не лязгать ключами, отпер дверь, прислушался. Из спальни доносилось глубокое, с прихрапываниями, дыхание Розы Витальевны. Арнольд Петрович покидал в полиэтиленовый пакет, что попалось в холодильнике под руку, опустил туда же коньяк, а еще прихватил с собой и бутылочку сухого вина - гулять, так гулять!
Когда Арнольд Петрович вернулся в песочницу с тяжелым пакетом в руке, компания новых друзей встретила его воодушевленным ревом. Танечка даже чмокнула его в небритую щеку.
Коньяк пили мужчины, сухое вино - девчонки, и вскоре в песочнице поднялся уже совершенно невообразимый гвалт. Причем, громче всех орал всклокоченный и обнимающий за тонкую талию свою юную соседку Арнольд Петрович. Наконец, с одного из балконов бабаянцевского дома истошно прокричала какая-то женщина:
- А ну пошли все вон, а то я сейчас милицию вызову!
- Слышь, Арни, нам грозят! - проворковала Танечка. - Или ты здесь не хозяин?
- Сама пошла вон, старая грымза! - грозно рыкнул Арни.
- Арнольд Петрович, это вы? - удивленно спросил знакомый противный голос сверху. Голос принадлежал соседке Бабаянцев, члену домкома Парыгиной. - Вот уж от кого не ожидала… Все вы, мужики, одинаковые - стоит вас одних оставить, сразу пускаетесь во все тяжкие. Куда ваша Роза Витальевна-то уехала?
- Никуда я не уезжала! Это он сам от меня среди ночи сбежал! - вдруг услышал Арнольд Петрович возмущенный голос жены. Роза Витальевна, перевесившись через ограждение балкона, близоруко пыталась рассмотреть, что там творится внизу.
- А ну, немедленно домой, старый греховодник! Или будешь зимовать в этой песочнице!
- Иди домой, Арни! - шепнула ему на ухо Танечка. - В песочнице зимой холодно. Мы тоже полетели!
И она поцеловала Арнольда Петровича на дорожку. В лоб.
- Вот так всегда, - бормотал, медленно поднимаясь к себе наверх, Бабаянц. - В детстве мама не давала толком повозиться в песочнице, сейчас - жена… Эх, Танечка, Танечка, где же ты была раньше?
Весна пылает. Горит сильней, нещадно
Полтретьего пробило тихо на часах
Листва пожухла. Гранитны плиты рядом
Чернеют под ногами, горя в весны лучах.
Через стекло видны два силуэта.
Плечом к плечу - не стоит отрицать,
Что ближе и прекрасней в мире этом
Чем близкий рядом - нужно поискать.
Плечом к плечу - истории, моменты.
И разжигаясь больше, пламенем горит,
Это любовь - и в чем сомнений нету
Что все пылает, ярким светом озарит.
Через стекло - близки, но буд то далеко.
В ином пространстве и в иных путях.
Понять влюбленных мне отныне нелегко
И искры счастьях разжигаются в глазах.
(D) Романтичным натурам, сложно найти любовь, так как они вечно, где-либо летают… Delfik 2016 г.
во мраке той тещины услышав зов несбывшейся мечты укатанной чёрной пилиной боль в сердце словно пронзящий кол от потери возлюбленной наступивщийся росвет и ослеплённо сияюший на верщине гор ангел бело крилый что принял облик её она свела меня с ума настоль чарующе её небесная красота я безумен от любви её что на скалах гор я изрёг портрет её
Я буду для тебя звездой.
Свечой, зажжённой ночью лунной…
Любимой, странницей, женой.
Душевной, нежною, бездумной.
Ты приходи встречать рассвет.
Мы не смогли закончить повесть…
Мы одержали сто побед.
Чисты и помыслы и совесть.
Люблю твой профиль в темноте.
Карета подана! Войдите!
А мы немножечко не
Но скажут наверху: «Идите!»
Ольга Тиманова
люблю тебя и ненавижу,
рассвет далек, а ночь все ближе
Люди обожают романтичные снегопады только до тех пор, пока не купят машину!
А ещё красивые, живописные снегопады всей душой ненавидят дворники!
Так вот!.. БЕРЕГИТЕСЬ, водилы и дворники! РАДУЙТЕСЬ, романтики!
Синоптики предупредили, что на нас надвигается очередная снежная стихия!!!
© Ирина Zалетаева
За свое счастье надо
бороться-подумал Варерик- и пролайкал её страницу полностью.
Красивый горизонт…
прекрасным днем…
щекочет губы дождь…
Не видно солнца…
одни лишь тучи.
пронзили нас с тобою в дрожь.
На том холме…
вдали от всех.
тебе…
достать хотелось нож.
Увидев пистолет в руке моей.
раздался звук…
посыпалась вся вошь…
Куда сегодня? День был длинный…
Давай зажжем в гостиной свечи,
Под звуки музыки старинной
Мы проведем сегодня вечер.
Жаль, далеко мы друг от друга!
Попробуем представить вместе,
Что за окном уже не вьюга,
А летний ветерок, как в песне…
Лето мы провели в Серебряном бору, в старинном, заброшенном доме с маленькими лестницами-переходами, с резными деревянными потолками, с коридорами, внезапно кончавшимися глухой стеной. Все в этом доме скрипело: двери по-своему, ставни по-своему.Одна большая комната была заколочена наглухо. Но и там что-то поскрипывало, шуршало, и вдруг начинался мерный дребезжащий стук, как будто молоточек в часах бил мимо звонка. На чердаке росли дождевики, иностранные книги валялись с вырванными страницами, без переплетов. До революции дом принадлежал старой цыганке-графине.Цыганка-графиня!Это было загадочно.
Розы синие на снегу,
Синий бархат
На белом, белом,
в этом новом уже году
за шестым иль восьмым пределом
расступаются небеса,
обретен долгожданный вечер,
идеально-бежит слеза,
оправдаться нельзя и нечем.
У природы все так, все там,
Где гармония не лукавит,
Розы синие пополам
Делят жизнь мою, жизнью правят.
Я сожму их, прижму к груди,
Фианитом слеза застынет.
Все жестокое -позади.
Запорошит былое иней.
Ольга Тиманова, Нижний Новгород
Когда из восхитительной волшебной картинки в воображении оказываешься вдруг в реальной непроходимой лесной чаще - романтика куда-то испаряется.
Божья коровка, что села мне на руку,
Слушала вместе со мной
Молчание звезд…
Маленькая девочка моя,
Невинная и проста,
Временами вредная и невыносимая,
Но стоит только посмотреть в твои глаза…
Красавица каких мало,
Вот честно, радуется душа,
Далеко внутри что-то запало,
Захватывает дыхание, и кругом голова…
Время тянется без конца
Хочу снова увидеть тебя
Обнять, и сказать тебе глядя в глаза,
Милая, ты только моя…