Всё началось в середине декабря, в год развала СССР. Когда у небольшой части населения шел период накопления капитала, а у моей семьи, как и у миллионов других, период поисков поесть и хоть немного заработать денег. Папа добыл где-то мандаринов для новогоднего стола. Но посовещавшись с мамой вынес вердикт: «Вот вам дети по одному мандарину. Остальное я отнесу Саше, она очень болеет. Это её порадует.»
Мы — дети были в недоумении. Девочку Сашу мы знали очень поверхностно. Она была дочкой друзей родителей, ученицей начальной школы и в гости к нам приходила максимум пару раз в год. Это была явная несправедливость. И наш детский коллектив выдвинул меня, как старшего брата на переговоры с родителями.
Я зашёл на кухню, держа в руках одинокий мандарин. Мама сидела в слезах. Папа тоже был не весел. Мой подростковый протест с небольшим трудом поборол здравый смысл, и я высказал наше коллективное мнение о несправедливость распределения новогодних ништяков в эпоху тотального дефицита. Мама отреагировала увеличением потока слез. А папа, взглянув на меня исподлобья тихо спросил: «Ты знаешь что такое рак?». Я немного опешил. А он так же тихо добавил: «Саше восемь лет. У неё быстро прогрессирующая болезнь. То лечение которое ей могут дать, скорее всего не спасёт её, а лишь продлит жизнь на несколько лет. Или даже месяцев. И от этого лечения она половину времени в забытьи, а когда в сознании, то либо с сильными болями, либо совсем без сил. И радости ей в больнице совсем не много…»
У меня в горле встал ком. Какие встречные аргументы могут быть в такой ситуации у здорового студента первого курса? Никаких! Я молча положил свой мандарин и ушёл проводить беседу с младшими — что их доля в данной ситуации более чем справедлива.
*************************************************************************************************
В целом у меня не было никакого желания в дальнейшем участии в этой истории. Близкие друзья родителей ведь не мои друзья. Но уже через пару дней пришлось. В пятницу вечером папа попросил помочь на выходных. Девочке Саше после очередного цикла лечения и взятия анализов врачи поменяли прогнозы с лет и месяцев жизни, на недели. И фактически выставили из стационара домой. Всё завертелось с бешеной скоростью для её семьи — Сашу надо было расположить дома, ухаживать за ней. А для этого из их малогабаритной двухкомнатной квартиры надо было отселить бабушку и младшую сестру к родственникам, а комнату переоборудовать. И всё это буквально за выходные. Накануне Нового Года.
Прибыв на место мы дружно присвистнули — мужскому коллективу в лице Сашиного и моего папы, меня и ещё их товарища с работы объем работ был явно не на два дня. На неделю точно.
Я сел обзванивать друзей и одногруппников. Несколько человек оказались дома этим субботним утром и откликнулись помочь. Кое-кто из подтянувшихся тоже сильно проникся и впечатлился ситуацией и организовал привезти из общаги отзывчивых друзей-студентов. Работа закипела. И утром понедельника Сашу привезли в полноценную, её детскую комнату, с веселенькими обоями, с потолком «звездное небо», с игрушками и книжками. И всё это только для неё — до этого она всегда жила с сестрой в «бабушкиной комнате».
Я с еще парой товарищей застал приезд Саши — мы заканчивали уборку и последние штрихи ремонта — мы провели в квартире без выхода практически двое суток. Зрелище было не для слабонервных — изможденная, высохшая девочка, на руках у отца, глаза которого полны слёз. Её восторг от «своей новой комнаты», от того что она снова дома… И тут же потеря сознания от слабости и боли и перекошенное судорогой лицо… И слова отца сквозь слёзы: «Она всю дорогу спрашивала папочка, а когда мы уже приедем домой и когда новый год? И придет ли Дед Мороз с подарками?»
А в тот нелегкий для всех год, осложненный навалившейся болезнью, подготовка к Новому Году в планы семьи еще даже не попала. И наша дружная компания студентов взяла Новый Год на себя. Договорившись, что родители сообщат об улучшении в самочувствии, чтоб провести праздник, мы спешно все приготовили, включая «праздничный стол» для семьи. И когда через пару дней Саша была относительно бодра, к ней пришел Дед Мороз и Снегурка и еще несколько сказочных персонажей. Был целый спектакль для одного зрителя и её родителей. И были для неё и подарки и мандарины и даже чудо милкивей — все что сообщество смогло добыть. Счастье ребенка было непередаваемо.
А после настоящего Нового Года было ухудшение состояния и сознание «на грани» несколько дней и уколы обезболивающего уже недетских доз. И в моменты просветления вопрос Саши: «А скоро моё День Рождения?». Ответ «Через месяц, 5 февраля» был равнозначен «Может и никогда»… И в канун Рождества для Саши настало 5 февраля — День Рождения. Были гости — пара подруг, сестра и бабушка. Были Фокусы от «настоящего фокусника», был Клоун и воздушные шары. Были Игрушки в подарок и угощения. И Даже огромный шоколадный торт с 9 свечками — в это уже вовлекся уже огромный коллектив наших студентов — потянуть тогда такое было не под силу в одиночку никому из нашего круга. И было снова безмерное счастье.
А дальше новый круг ада. И в просветлениях вопрос: «А скоро весна? Ведь после моего дня рождения скоро весна?»
В общем-то в той ситуации для всей её семьи день шел за неделю…
И было решено делать праздник весны — 8 марта. В середине января. Кто-то через знакомых «овощников» добыл роскошный «свадебный» букет, а кто-то другой нашел в пользование аж на целую неделю видеомагнитофон и кассеты с музыкальным концертом к 8 Марта и мультиками Том и Джерри — (это по нынешним временам как исполнителя из ТОП10 хитлиста пригласить).
Но этот праздник лишь немного порадовал Сашу — даже мультики вызывали лишь бледную тень улыбки. И снова вопрос — «Когда весна? Мама, папа, когда весна и птички запоют и станет тепло?»
А ситуация ухудшалась — Саша была все чаще или без сознания или стонала от боли. И лишь редкие часы проводила просто в слабости и бодрствовании. И из вопросов повторялся лишь один.
И вот в какой-то из редких моментов, когда боль отступила, а хрупкое состояние ясности позволило Саше осознавать окружающее, её глаза наполнило настоящее, неподдельное счастье и радость, щеки окрасились подобием румянца и дрожащие улыбающиеся губы прошептали: «Мама, мамочка ты слышишь? Ты слышишь, поют птички! Весна пришла. Весна! Птички!»
Они обе перевели глаза на окно. Скозь занавески пробивались лучи солнышка и во всю слышались веселые переливы птичьих голосов. Долгие минуты они слушали весеннюю песнь. Пока Саша снова не закрыла глаза от слабости. И уже никогда их не открыла вновь. Но улыбка так и осталась до самого конца. Мама уже не могла плакать. Она просто сидела рядом, держа Сашу за руку. Уже чувствуя холод сухой детской ручки. Она не отреагировала даже когда сработал автостоп на магнитофоне и трели стихли. Чуть позже зашел отец, Выключил лампу стоящую за занавеской и изображающую солнце, убрал принесенный «юными орнитологами» магнитофон, увел в другую комнату мать впавшую в прострацию. И перед тем как начать все скорбные дела поцеловал последний раз улыбающееся лицо дочери, которая всё же встретила свою весну, так и не дожив до неё…
Молодость моей бабушки прошла в деревне. Она пережила ужасы войны, голод; возила боеприпасы, рыла окопы в мерзлой земле. В первые послевоенные годы восстанавливала молочно-товарную ферму. В начале пятидесятых трудилась на разработке карьеров. На работу ходила пешком. От деревни до места работы было 12 километров через лес. Несколькими годами позже переехала в небольшой городок, только что построившийся.
Много трудностей выпало на долю моей бабушки. Вырастила троих детей. Дети часто болели; младший, едва ли, не умер в младенчестве. Да и собственное здоровье оставляло желать лучшего: гипертония, язва желудка, больная печень.
Но она не жаловалась. Люди, пережившие великую отечественную войну, не жалуются на жизнь.
Несколько раз в год мы ездили на сельское кладбище - оно располагалось за деревней, где в молодости жила бабушка. Каждый раз, проезжая мимо домов, бабушка вглядывалась, ждала - увидит ли знакомое лицо. Сокрушалась, если чья-то изба покосилась или вовсе оказывалась заброшешенной. Когда видела свой старый дом с двумя липами возле забора, в нем уже жили другие люди, всегда говорила:" Вот они, еще стоят, мои липы!" И было видно, как греет ее эта мысль. И деревня уже не та: люди разъехались, знакомые умерли, разрушились конюшня и молочно-товарная ферма, а они встречают каждый раз.
Липы проводили мою бабушку и в последний путь. В тот морозный январский день мы проезжали мимо.
Сколько событий, сколько лет прошло, а два старых дерева все стоят… Как две свечи в память о дорогом мне человеке.
Pleures, pleures, mes yeux, et-
fonde-vous en eau!
La moitio do ma vie a mis
l’autre au tombeau[1].
Corneille
- Да ведь это человек…
… Ни мак, ни мандрагора.
Ни зелья все, какие есть на свете,
Не возвратят тебе тот мирный сон,
Которым ты вчера еще был счастлив!.. -
- Ничто не сравнится с этим, - говорил он, - мы удивительные люди и живем в удивительный век. Парашюты и железные дороги, волчьи ямы и скорострельные ружья. Наши пароходы во всех морях; а почтовый воздушный шар Нассау скоро начнет совершать регулярные полеты - плата в один конец всего двадцать фунтов стерлингов - между Лондоном и Тимбукту. А кто измерит огромное влияние великих открытий в области электромагнетизма на общественную жизнь, искусства, торговлю, литературу? И это еще не все - поверьте мне! Нет конца успехам изобретения. Самые удивительные, остроумные и, позволю себе прибавить, м-р, м-р… Томпсон - кажется, не ошибаюсь? - самые полезные, истинно полезные изобретения в области механики вырастают ежедневно, так сказать, как грибы, как саранча… как саранча среди нас, да, вокруг нас… м-р Томпсон.
Я вежливо поблагодарил за любезность и распрощался, вполне узнав, в чем дело и получив разъяснение загадки, так долго мучившей меня. Теперь мне все стало ясно и понятно. Бригадный генерал Джон А. Б. С. Смис был человек - был человек, в котором не осталось ни одного живого места.
На этот раз дорога занесла меня в далекий город Ульяновск. Доехала без происшествий, была полна сил и сразу, встретившись с коллегой, разрешила все дела. Уже к обеду всё было позади и мы спокойно устроились в кафе покушать. Я смотрела в окошко и видела надвигающее черное пятно на небе.
- Скорее всего хлынет дождь, посмотрите, с какой скоростью пятно разрастается, что всё вокруг темнеет…, - сказала я.
- Да, передавали штурмовое предупреждение, - спокойно кивнул Сергей.
- Хорошо, что через несколько часов я уеду, - добавила я.
- Нужно вызывать такси.
Мне необходимо было вернуться в офис, чтобы забрать дорожную сумку, которая оставалась там пока решались вопросы в регистрационном управлении. Пока Сергей набирал вызов такси, я сидела и не сводила глаз с неба. Это было свето-представление, всё вокруг темнело в считанные минуты, поднялся страшный ветер, деревья гнуло в разные стороны. Я уже волновалась и меня охватывала паника. Сергей сообщил, что такси невозможно вызвать, что на другом краю города пронёсся ураган, в городе пробки, затруднено движение, что скоро он будет здесь. Я схватила сумочку и выскочила на улицу, Сергей понял и начал останавливать проезжавшие машины. К счастью остановился молодой парнишка за рулём и без уговоров посадил нас, видимо, ему было по пути. Ехали медленно, я видела, что ливень уже бил по стеклам, что я и сама не заметила, когда промокла моя кофточка. Водитель слышал наши рассуждения про мою ожидавшую сумку и вдруг спросил:
- Что ценного в ней?
Я судорожно начала перечислять, вспоминая что в ней:
- Небольшая сумма денег, косметичка, таблетки и так кое- какая одежда для поезда.
- Не успеем, прощайтесь с сумкой и нужно торопиться к вокзалу, - вдруг решительно сказал парень за рулём.
Я молчала и у меня захватывало дух от происходящего на улице…
Дождь лил как из ведра, мало что можно было различить в трёх метрах от машины, кругом всё кружило, вдруг черным что-то пронеслось вниз, Сергей прокомментировал, что это крыша. Я сидела и молила, чтобы быстрее добраться до поезда.
Водитель наконец-то продвинулся чуть вперёд и мы резко повернули во дворы. Мы ехали какими- то зигзагами, я уже ничего не понимала. Мои мысли стали разбегаться, я вспомнила разные чрезвычайные ситуации, вспыхивали картинки: как однажды я с юристкой опаздывала на поезд в Нижний… Что именно в последнем вагоне проводница дернула стоп-кран, видев нас бежавших за поездом и орущих в два голоса; как однажды цыганка чуть не опустошила кошельки по дурости нашей, что нельзя смотреть им в глаза, а я в маленькое зеркальце пудры увидела этой мерзавки глаза, когда подкрашивала губки; как меня по осени занесло на повороте и, моя машина взлетела на мост, и чудом встала в промежутке лестницы, спускающейся вниз. Но ведь всё заканчивалось хорошо и сегодня я верила, что всё это должно кончиться.
Наконец мы подъехали к вокзалу и, видя ситуацию, я благодарила и уверяла, что я почти на месте, у меня маленькая сумочка и, что провожать Сергею меня не надо. Что им нужно торопиться домой потому, что вода прибывала и мы стояли по щиколотку в воде. Я на секундочку вспомнила, что на мне новенькие белые кроссовки… Но когда я зашла на вокзал, я была удивлена, что народа не было, а часы показывали пять минут до отправления поезда. Моё сердце колотилось, а я искала номер платформы моего счастливого поезда. Мужчина крикнул кому-то, что переходы затоплены водой, моё сердце билось в горле, бег затрудняла вода и вот я на платформе… Такого я не видела никогда. Это было страшно красиво! Словно поезд стоял в море… в дверях моего вагона меня ожидала проводница, я ели передвигалась и была мокрая до трусов. Проводница протянула мне руку и втянула в вагон и поезд тронулся.
Наконец я шла по вагону, но ноги не хотели слушаться и подкашивались от страха пережитого и усталости охватившей меня. Было тихо, как будто не было людей, но они все сидели на местах. Подойдя к своему купе, глаза резанул белый свет. Это вокруг сохли документы девушки, типа меня, которая так же промокла возвращаясь из командировки. Взглянув друг на друга мы заулыбались. Потом в окно мы смотрели на затопленные поля, которые оставались позади… мы убежали от стихии, а люди так еще там оставались… Я кажется поняла, что такое конец света… Я благодарила Бога за то, что он меня бережёт.
Позже я созванивалась с Сергеем, он рассказывал о бедствии, которое не давало забыть себя…
А проводница включила отопление, раздала белье, одеяла и мы сидели в трусах и лифчиках, укутавшись в простыни и одеяла. В свои новенькие когда-то кроссовки я напихала газеты и поставила сушиться до Москвы.
Да, а сумку через два дня отправили самолётом, а я еще два дня приходила в себя и старалась забыть этот ужас.
Я никогда по-настоящему не влюблялась. Я имею ввиду, не влюблялась настолько, что начинала вспоминать стихи о любви, которые в школе-то едва могла выучить наизусть и уж тем более - не начинала сама заниматься стихосложением. Я не влюблялась до той отметки, когда женщина перестаёт логически мыслить и реально оценивать, находящегося перед собой, мужчину. Глядя на других, мне казалось, что влюбленность это - какая-то разновидность дальтонизма: когда большая часть предметов и событий окрашивается в розовый, а все кони становятся белого цвета.
Конечно, я тоже влюблялась… Вернее будет сказать, испытывала эмоции к противоположному полу. Более того, такое со мной происходило очень часто. Я даже говорила, что всегда буду помнить об этом вечере (ночи, утре: это зависело от времени суток). Говорила подобные слова так часто и уверенно, как благодарят за покупку кассиры, только что открывшегося, супермаркета. Иногда даже мысленно прибавляла: «Приходите к нам еще…»
Вы подумали, что я не влюблялась по-настоящему только потому, что ни один из моих мужчин мне не нравился? Нет. Нравились. Я всегда сама выбирала себе мужчин. НЕ брала, а именно выбирала: продуманно, точно зная, что на данный момент нужно. Я обращала внимание лишь на тех, кто хотел ответить мне взаимностью. Со временем достаточно было нескольких минут, чтобы понять, стоит ли тратить время.
Да, я не добивалась мужчин сама. И не потому, что считала это недостойным занятием. Мужчины любят покорять и завоевывать, так зачем лишать их такой возможности и упрощать задачу.
А еще я всегда первой старалась закончить отношения. Не потому что боялась быть покинутой. Просто не выношу слабых мужчин, которые могут кончить только в тебя, но никогда не могут *ПО кончить* с тобой и с вашей надоевшей связью.
Я относилась к завершению отношений философски, говоря:" Некоторые мужчины, как туфли на каблуках в 13 сантиметров. Поносила, покрасовалась - отдай другим, пусть мучаются." И появлялась новая пара туфелек. Как правило, она была интереснее и дороже прежней. Вообще-то я люблю ботфорты, но сравнивать ЛЮБОВНИКА с парой высоких сапог, как-то не поворачивается язык.
Как-то один знакомый из разряда *недавно мной покинутых*, встретив меня на улице, вполне беззаботной и улыбающейся, сказал: «Девочка, ты плохо кончишь!» Я подошла к нему ближе и нежно прошептала на ухо: «Мальчик, с тобой я не кончу никогда…» И ушла. А он стоял, наверное, и смотрел, как я растворяюсь в толпе… слегка помахивая алой бархатной сумочкой, как машет тореадор своей несчастной жертве…
Все это было… встречи… встречи… расставания… Мои соседи по подъезду относились к частым посетителям равнодушно. Наверное, даже жалели: бедная девочка, давно без родителей, а жить так хочется обеспеченно. Да, я нормально относилась к сексу за деньги и к тем, кто мне его предлагал. Эти мужчины были гораздо честнее тех, что пытались за нескончаемую вереницу разноцветных обещаний получить меня на время, использовать и уйти, оставив с разбитым сердцем и синяками на бедрах и ягодицах - неизменным показателем их *настоящей любви и страсти*.
Тот, кто платил мне, хотел получить только мое тело и мои ласки, не пытаясь унести свой *кусочек красного и бьющегося*, что должно было находиться внутри грудной клетки.
Только соседке этажом ниже моя бурная ночная жизнь не давала покоя. (Ну ещё бы: сорокалетняя, непривлекательная, одна воспитывает дочь. Таких волнует всё, даже политическая обстановка в маленьком княжестве Лихтенштейн. Всё, кроме собственной внешности). Так вот… она назвала меня как-то *дешёвкой*, когда я поднималась к себе. Знала бы она, хотя бы, о стоимость часов, золотой змейкой притаившихся, на моём тонком запястье. Или - о стоимости кольца с топазом, который из-за своих размеров, так ловко прикидывался обычной голубой стекляшкой. Я не была *дешевкой*, скорее уж - *дорогушей*.
Вы уже решили, что причиной такого поведения является глубокая травма, пережитая мной в юности с первым мужчиной… как-то так говорят психологи о подобных вещах. Разочарую - такого не было. Никакого насилия, никаких *взрослых мужчин-соблазнителей*. Своего первого мужчину соблазнила я сама. Когда мне было 16, мне нравился мужчина гораздо старше меня самой. Тогда ему было 28. Его племянница была моей подружкой. Как-то она сказала, что у *** жена с ребенком уехали на юг. (Как хорошо иметь разговорчивых подружек…) Я знала, что *** хочет меня, но он никогда бы не предложил мне этого сам. Под предлогом передать книгу от племянницы, я пришла к нему розовым июльским вечером… и ушла, когда уже совсем стемнело. Мне было хорошо … мы встречались почти каждый день до возвращения его жены… и потом, когда я уже значительно повзрослела.
У меня было много мужчин… совершенно разных… блондины, брюнеты, темнокожие… Разные. Наверное, их объединяло только одно - любовь к *необычному*. Этим *необычным* и была я. Кто-то любил блондинок, кто-то мечтал о брюнетках, и все они оказывались в постели рыжей и голубоглазой.
У меня было много мужчин, потому что со мной было просто: я никогда не спрашивала, женаты ли они и никогда сама не хотела быть *женой*. Я никогда не хотела детей. Я хотела только одного - быть СОБОЙ.
Были такие, кто предлагал мне *руку и сердце*,
Многие мужчины были поражены, узнавая о моих взглядах (если у нас, конечно, дело доходило до разговоров). Они, наверное, считали меня существом внеземного происхождения. Иногда даже казалось, снимая с меня одежду, в первую очередь они искали взглядом пупок. Им было необходимо удостовериться в его наличии.
Было и другое очень простое объяснение того, что я не стремилась «замуж».
«Дорогие молодожёны, сегодня самый счастливый день в вашей жизни…»
А я НЕ желала, чтобы у меня был всего один счастливый день в моей жизни, да ещё тогда, когда меня окружает толпа пьяных людей, половину из которых я даже не знаю. К тому же - я не любила белые свадебные платья. Белое платье - символ непорочности, принадлежности одному мужчине. А мне тогда следовало бы одеть, наверное, ярко-красное!
В моей жизни были отношения, которые длились довольно долго. Но я уходила еще до того, как мы успевали надоесть друг другу.
Люди часто бывают несчастны не оттого, что отношения закончились… оттого, что они не могут вернуть те чувства и надежды, что были в самом их начале.
Отношения между мужчиной и женщиной - цветы. Когда отношения заканчиваются, не стоит делать из них *гербарий*, чтобы похвастать когда-нибудь перед друзьями лепестками у которых не осталось ни цвета, ни запаха прошлого счастья.
Иногда, когда бываю в одиночестве, я думаю - почему так часто испытывая эмоции, не пережила *роковой влюблённости*, *трагических разочарований*… Быть может, потому, что моя душа успела остыть ещё до моего рождения, несясь на Землю по галактикам, как падающая звезда. И кто-то смотрел на январское синее небо и просил эту звезду сделать его счастливым… как будто газовому светящемуся сгустку было дело до чьих-то желаний, кроме своих собственных.
А может быть, я не испытывала все это потому, что… на рентгене моей грудной клетки, в средостении - орган, несвойственной ему, круглой, немного приплюснутой формы.
Человек так устроен - вынь ему и полож. Разжуй и засунь в рот, по самые помидоры. Ну или дай в репу. За худой конец.
Да и тогда сомневаться будет. Правда ли, так повезло или ошибся кто. Вот и я о том же.
У нас в Деревне полная пареная репа настала. Такие репы наели, что не обскакать, не объехать конца края не видать.
Засеяли огороды капустой и зеленью, а взошла коррупция. И зеленка вроде хорошая была и семена. На китайском рынке брали у Миши. депутата местного.
Мне еще тогда говорил, дядя Иосиф. Сажать правильно надобно. Отбирать. Каких сразу и глубоко, ну, а какие выбрать и отложить на годик - пусть дозревают, в холодке. Погреб то у меня большой. Паче чай треть территории дачи моей.
А дача огромная у меня. Соседи завидуют.
Я её так и называю- Империя. Родинка моя. Кормилица.
В ней паче чай и живем всей семьей. Да что там семьей. Родственников набежало, продыху нет. Снуют туда сюда по огороду. Капусту почти всю вырвали с корнем, тащуть и тащуть. Сидим вот на картохе. Хорошо дядька мой Лукаш выручает. У него хорошо родится. Пропалывает.
Я им и говорю. У кого тащите? У себя и тащите. А им хоть бы хны. Они и Хну готовы продать. Соседу через дорогу. А другой сосед взялся меня поучать: мол, дача большая у тебя, землицы много, делится надобно. В суд грозит подавать. Намедне, залез на огород украйний, ограду поломал. Топчется там, землю ведрами таскает. Поймал моего порося, оседлал и катается на нем. Ни стыда не совести. Управы нет на него
Надобно сельский сход собрать… пусть народ порешает, чо с ним делать. Может и из Райкома приедут… Да что с них толку… базар один.
А вообще мы хорошо живем. Ладим.
Ладим и гадим одновременно. Навоз то нужен, для удобрения. Куда ж без дерьма то? Это только соль без запаха. Пойду-ка я в хату, ружьё заряжу солью на всякий случай. Пальну в соседа, може очухается. Шевелюру отрастил думает всё можно.
Я еще в молодости после армейки. помню в клубе, собрались все всемером. И давай на меня бочку катить. И Машка Меркулова туда же. я ей напомнил: А помнишь Машка, как я тебя дубиной огрел на 45-ом км… забыла что ль. Дак я напомню.
Заправлял тогда чернявый у них, Обабкин внук. Из барака. Там вообще бардак полный. Повадились мужики, голыми по чужим огородам шнырять. Нае… дяться там. Срамота.
В общем плюнул я, хлопнул дверью и ушел. Пусть сидять там. Выкручиваются. Все равно без моей пареной репы никуда им не деться.
Репа у меня хорошая. Все берут и смотрят. Смотрят и берут. На рынок выйду - отбоя нет. Даже с соседних сел едут. И издалёка бывают. Намедне приехал парень с китайского микрорайона. Вроде поладили.
Больно из моей пареной репы газ хороший идет. Но объедаться им не даю. Чтоб воздух в деревне не гадили.
А подгадить иной раз горазды…
Вот друган мой лепший- Димон. Со школы его знаю. Помню, санки еще тогда у Трудовика украли. А что? Трудовик старенький был. Они ему уже без надобности. И ну кататься на них с горки. Борька, Толька, Берёза… большая ватага была.
Ох и покатались. Чуть всю гору не разворотили. Но обошлось.
А внучок евоный Зюган злобу затаил. Отдай, говорит санки, трудом заработаны, дед ему за хорошие оценки подарил.
Дулю ему с нефтью, а не самокат. Иди, говорю лесом, проси у Рыжего.
Так вот про Димку то. Их вообще двое у меня. Димон и Димасик.
Димона давно знаю, а Димасик, так - усы приятно спину щекочат.
А намедне, приехал к нам из города парняга. Четкий, дерзкий как эхо резкий. И ну давай нас учить.
Навалил кучу навоза под забором и кричит - мол я это. Ну и набежали всякие с окрестных улиц. Погалдеть… грантоеды чертовы. На что живут нищеброды?
Ну вы ж меня знаете. Кремень.
Я еще с тех санок -завязал. А Димон. Он на передок слабоват оказался. Копается у меня в огороде ночью. Что-то куда то носит и складывает по тихой. Я ему: Димон, да ну его, это ж все и так наше, а он -фонд говорит благотворительный сделаю и буду уточек кормить на Озере.
Да ну его, нахватался всякого в городе. Помню, как-то Обабкин внучок ему телефон подарил краденый. Димон в хату принес и оставил. О потом, оказалось, слушали наши разговоры семейные за круглым столом. Хитренькие какие. А я потом его передарил городскому с китайского микрорайона. Уж очень просил… сделаю говорит такой же. Он сделает, он работящий, смекалистый.
В общем, как навалил кучу, так в селе и прозвали -Навальный.
И сцепились они с Димоном. Прибежал Димасик: караул кричит, спасай. Димона бьют, компот отняли, Навальный залез в домик для уточки, где Димон зелень и капусту хранил и ну гадить там
А я ему - А ты на что, а Усманыч? Спасайте Димона, не маленький уже.
Дались ему эти санки. Все ж и так нашенское. Эх молодость
И заладили- коррупция, коррупция… Я и словов таких не знаю.
Издревле у нас в селе. Сват брата поддержит, теща зятя вытащит из ямы. Жена мужа -хозяина приголубит и заначку достанет где, и узелок на дальнюю дорогу соберет.
Я и на Сходе сказал. Давайте эту чертову коррупцию искореним, как в Китае - чертополох вон вырубили и сьели, а мы хуже?
А Сердюк с бабой своей мне: Ты родных что ль собрался выгнать с огорода? Та и так в домиках для уток живем… халупы голимые, век воли не видать.
Во защитнички, только с зоны откинулись и опять туда просятся.
Остынь, - говорю: Сердюк. Как я без вас. И в последний путь проводить некому будет. А в гробу известно карманов нет. Тока ручки.
Тут государственный подход нужен. Переизберут вот опять Председателем, коррупцию эту треклятую победю. Я не я и хата не моя. Отвечаю
Её искоренить проще пареной репы
Официально ввести новые государственные должности, например- Дочь Президента, Тесть Премьера, Друг Председателя, Теща Руководителя, Жена Директора, Брат Свата Депутата. На всех уровнях госуправления. Дополнить, освежить табель о рангах. Внести инновационную составляющую. Узаконить процесс и тогда все станет на свои места. Включить так сказать в экономическую систему. Тогда и взятка, и кумовство исчезнут само собой. Но зарплату не платить, пусть выкручиваются сами как хотят. Да и бюджету экономия. И новые рабочие места. И налоги. Выведем из теневого оборота. И всем будет хорошо. Заживет село…
Больно ты умен, складно базаришь- сказал Толька и ушёл.
А Димон разревелся.
Пойдем выпьем по стопочке Димон… И Димасика возьмем… Сообразим на троих.
Димасику хорошо - вот усы какие, и закусывать не надо, занюхал и всё. Мне что ли отрастить.
_
А Заначка всегда должна быть. Вдруг черный день наступит? Куда деваться. По миру пойдешь. Один черный день прогнали тьфу тьфу, тьфу … Теперь сосед этот Рыжий… Поеду пожалуй за патронами в область. Тут солью не возьмешь. Как говорит наш Президент: на каждый винт, сделаем свой финт.
А порося поймаю, зарублю…
Эх… хороши в нашей Деревеньке вечера… Пойду спать…
Кот написал в женский сапог. С его стороны это был мужественый и дерзкий поступок.
Видите ли, женщина из этого сапога способна покорить и изувечить Антарктиду, если расстроится. Избы и кони, лишь её завидев, прекращают гореть и скакать. Даже я, известный на районе смельчак и хулиган, нипочём не стал бы писать ей в сапог.
С утра эта опасная женщина накрасилась, надела дублёнку и сунулась ногой в кошачий поступок. И как-то сразу поняла: кризис добрался и до неё. Судя по лицу, ей хотелось оторвать испорченную ногу от бедра по сапог включительно и похоронить, как Нагайну, тут же, на мусорной куче. Но сначала, конечно, потренироваться на котах и котозаводчиках.
- Я куплю тебе такие же! - успел выкрикнуть я, чем спас много жизней.
Тогда она, вся в макияже и в дублёнке, сняла чулок и стала мыть ногу прямо при свидетелях. О, это было как рассвет на горе Фудзи! Будучи ценителем всего прекрасного, я в мыслях поблагодарил кота за такое волшебное утро.
…У неё три плюса. Про первый не скажу, у каждого из нас есть свои эротические слабости, даже у сантехников.
Второй плюс созвучен с песней «Мыла Марусенька белые ноги».
А третий - она держит в моём шкафу запасную обувь.
Уходя, женщина улыбнулась мне и подарила чек от сапог. Послушайте, это оказались сапоги-кабриолет с полным приводом, кожаным салоном, золотым рулём и аудиосистемой Bose, если верить чеку. Я три раза их осмотрел, искал, в чём тут правда. Я разлюбил белые ноги по утрам и обозвал кота говном. Я мыл пострадавшее голенище щёткой и кокосовым мылом, мне хотелось сэкономить на новую квартиру. Сушил на батарее, завернув в наволочку. Сапог перестал вонять, но стал похож на останки пегой коровы, погибшей от удара молнии. Его чёрная краска перелезла на мои руки, и, судя по всему, это навсегда. И ещё, он отныне хрустит. А был велюровый, вот только утром.
Теперь у нас с котом есть свои женские сапоги, 39-го размера, один чёрный, другой ржавый. Завтра я посажу в них кота и не знаю, где он найдёт людоеда, но чтобы к обеду у меня были замок, принцесса и ослик. С детства хотел ослика завести, милые они.
Первые гвоздики
- А Коли нет - сказала Юлия Ивановна Тохе - закадычному другу любимого сына. - Он на тренировке. Убежал с утра.
Молодой человек в ярком спортивном костюме стоял на пороге садового домика с огромной сумкой, из которой торчали две ракетки и мяч.
- Ну и Колян! Я ему звонил, хотел предупредить, что не смогу пойти вечером на концерт. Сестра приезжает из Праги.
- Тоша, а он телефон где-то посеял.
-Опять?
- И не говори. За этот год уже третий, - и Юлия Ивановна по-детски хихикнула. Спортсмен. Одни тренировки на уме. Да ты проходи. Я тортик испекла. Коли точно не будет, а подруга заболела, так что нам хватит за десятерых насытиться.
Тоша прошел на кухню, по которой растекался невероятный абрикосовый аромат. На столе стояли цветы.
- Юлия Ивановна, Вы любите гвоздики? - спросил Коля.
- Ты удивишься, но - да. Многие не понимают меня. Сам знаешь, у нас эти милые звездочки ассоциируются исключительно с трагичными ситуациями. Но я с детства ими покорена. Они, словно разноцветные огоньки, разговаривают друг с другом на только им понятном языке. А если на них попадут солнечные лучи, то вообще - волшебство. Ладно. Заболтала я тебя. Присаживайся и давай пить чай.
Антон, сев на стул, стал внимательно рассматривать гвоздики. Никогда он не видел их так близко. Комочки розовые, синие, красные, белые и даже оранжевые сплелись воедино. А солнечный свет, обжигая букет лучами, словно поднимал его над миром. Он ничего не ответил Юлии Ивановне. Женщина…(Колян говорил, что матушке недавно стукнуло сорок пять) резала на столе торт, разливала по красным чашкам ароматный чай. В ее волнистых волосах, как и в гвоздиках, плескалось солнце. Руки - еще совсем не старые, с длинными музыкальными пальцами (друг упоминал как-то, что мать в юности училась играть на фортепиано), невероятной красоты лицо с тонкими линиями и пронзительный взгляд зеленых глаз. Парень мотнул головой, отгоняя ранее неведомые ему мысли. С чего бы это он интересуется матерью своего лучшего друга, да еще как… женщиной? Но Юлия Ивановна излучала собой не только свет, а какую-то невероятную умиротворенность, незнакомую ему ранее. Суета, учеба, тренировки, случайные девчонки с немыслимыми запросами и манией величия. А тут она - взрослая, умная, с изумительным обаянием и этой странной любовью к гвоздикам.
Она пришла из ниоткуда,
Робка, возвышена, легка.
Я мою для нее посуду,
И уношу на облака.
Я молча жил, не глядя, странно:
Туманность бытия и сон.
И вдруг она - во тьме туманной.
И - тишина со всех сторон.
- Юлия Ивановна - Антон откашлялся, - а кто преподнес Вам этот шикарный букет? (И тут же поймал себя на чуждой для него мысли, что слегка… заревновал).
- А никто, Антоша. Вчера купила в ларьке у рынка. Сама попросила продавца собрать разноцветных гвоздичек и вот он-красавчик-букет перед нами.
Юлия Ивановна осеклась. А с каких это дел она - взрослая и самодостаточная дама - так откровенничает с другом сына? Но ей давно никто не был приятен. Работа, сад, дом - вот и все. Подруги давно не подруги, а редкие свидания, с намеками и сальностями, совсем не для ее характера. Женщина подняла глаза. Столько раз Тоша был в их доме. Праздники, вечера, встречи. Но не замечала Юлия Ивановна невероятной взрослости и силы в этом еще очень молодом человеке с ямочками на щеках и задорной улыбкой. Проникновенный взгляд, честность высказываний, магнетизм и шарм - вот что она обнаружила в нем за эти недолгие минуты их чаепития. Возможно, она ошибается, но сердце, истомленное одиночеством, не может лгать.
Я ничего уже не жду.
Летят года во тьму иль бездну?
Но веря в рок, мечту, звезду,
Я воспарю или исчезну.
Он взял за руки, обнял так,
Как никогда, никто не станет.
Гвоздики растопили мрак,
Он не уйдет и не обманет.
- Спасибо, Юлия Ивановна.- Тоша подошел к ней и неожиданно для обоих - поцеловал в щеку.
За окном полил летний дождь. Капли стучали по крыше домика, но солнце продолжало светить неистово, зовя и дразня. Запах абрикосового торта и гвоздик вскружил ему голову. И она. Такая домашняя и строгая, нежная и недоступная сидела за столом в красивом кофейном платье. Никогда прежде он не встречал таких глаз. Ласковых, мудрых, глубоких и чистых. Видел ли он когда-нибудь глаза, в которых строгость сочеталась с чувственностью и заботой, нега с открытостью и тайной? Видел разные. Они мелькали, как вагоны метро. Он не задерживался ни на одном. Не хотелось. И вот в эту самую минуту - он увидел в ней себя. Они разные. Но их разность в похожести: желании любить и быть любимыми. А как пахнут, чертовски невероятно пахнут гвоздики!
- Юлия Ивановна, а Вы любите бардов? Сегодня в восемь будет небольшой концерт в зале «Якоря». У меня есть два билета.
- Очень люблю. Но, ты, наверное, приготовил билеты для кого-то иного, Тоша. И сестра твоя приезжает. Не стоит ради торта и чая так тратиться.- И женщина смущенно улыбнулась.
-Решено! Идем! И отказа не приму. Только подождите меня немного, я вернусь через полчаса.
Тоша вдруг резко выскочил из-за стола и рванул на улицу.
Дождь уже прекратился, и ослепительная радуга разделила безумный мир пополам.
Юлия Ивановна включила диск с классической музыкой и прикрыла глаза. Мысли о прошлом и невесомом будущем поглотили ее в Моцарте, Бахе, Глинке. А неожиданные слезы вдруг обожгли красивое, усталое, нежное лицо печальной дамы.
-Юлия Ивановна - тихий шепот Тоши отвлек от тяжелых дум.
Лицо юноши закрывал огромный букет из гвоздик. Упругие разноцветные шарики. Синие, розовые, белые еле помещались в его сильных руках.
- Это Вам. Я надеюсь, мой первый букет Вы запомните навсегда. А что будет дальше - посмотрим. Жду в восемь. До встречи на краю Вселенной. Так нынче говорят рыцари?
Уносит прошлое вода,
Играет туш оркестр. А вечер
с тобой запомню навсегда,
И нежный поцелуй и свечи.
Ты возродил меня. Ну вот-
моя Судьба в твоих ладонях.
Есть тот, кто для тебя живет
Вчера, позавчера, сегодня…
Ольга Тиманова, Нижний Новгород
Нас не любят, потому что боятся. Боятся, как что-то необъяснимое и непредсказуемое, как стихийное бедствие.
Вот вам история произошедшая в 2013 году в Европе.
Франция. Маленький городок Авиньон. В местный магазин рано утром завозят свежие булки (багеты). Тёплые, вкусные, ароматные. Люди (французы) занимают очередь в ожидании привоза у кассы. Ждут минут 10 - 15. Очередь большая, но цивилизованная, не шумная. Только что испечённые и привезённые багеты стоят в трёх корзинах, как карандаши в стакане. На всех может и не хватить.
И вот появляется «Зло»: в магазин входят пятеро шумных бородатых арабов. Они берут в руки багеты из корзин. Каждый столько, сколько помещается в руках. Корзины пустеют. Громкие арабы идут в конец очереди (расплатиться). Очередь медленно провожает их глазами. Повисает тягостное молчание. Французы понимают, что стоят в очереди бесполезно: хлеб кончился благодаря арабам. Но они толерантно молчат. Атмосфера наэлектризована.
И вдруг в гробовой тишине из очереди хрипло и угрожающе звучит фраза на неизвестном языке: «Это чо за… уйня?!» Из середины очереди медленно вылезают три мрачных типа. Так появляется второе «Зло». Второе «зло» молча направляется в конец очереди к первому «злу». Очередь съёживается. Парни подходят к первым двум арабам, медленно и неотвратимо забирают у них все! … все!!! багеты и поворачивают назад.
Очередь - в коматозном состоянии. А дальше происходит то, что ломает мозг французов окончательно. На обратном пути парни каждому французу в очереди отдают по батону в одни руки. И судя по их взгляду, отказаться от этих багетов ни у кого не выйдет.
Потом парни снова возвращаются к арабам, забирают багеты у следующих, и так повторяется до тех пор, пока у всех французов в очереди в руках не оказывается по багету. После этого каждый из парней берёт себе по одному батону, а оставшиеся возвращает арабам … и встают на своё место в очередь. Всё. Второе «зло» победило первое «зло». Очередь в шоке.
В тишине слышны мысли французов. «Это - Русские!» «Русские силой могут не только забрать хлеб, но и заставить его съесть?!» «Если Русские могут такое устроить в очереди голыми руками в мирное время, что они могут с помощью автомата Калашникова, танка или подводной лодки во время войны?!!»
Русский человек не может чувствовать себя счастливым, если где-то творится несправедливость
Еду я в электричке. Входит бомж. Синяк синяком. Морда опухшая. На вид лет тридцать. Оглядевшись, начинает:
- Граждане господа, три дня не ел. Честно. Воровать боюсь, потому что сил нет убежать. А есть очень хочется. Подайте, кто сколько сможет. На лицо не смотрите, пью я. И то, что дадите, наверное, тоже пропью! - и пошел по вагону.
Народ у нас добрый - быстро накидали бомжу рублей пятьсот.
В конце вагона бомж остановился, повернулся к пассажирам лицом, поклонился в ноги.
- Спасибо, граждане- господа. Дай Вам всем Бог!
И тут вдруг сидящий у последнего окна злобного вида мужик, чем-то похожий на селекционера Лысенко, только в очках, вдруг как заорет на бомжа:
- Мразь, гнида, побираешься, сука. Денег просишь. А мне, может, семью нечем кормить. А меня, может, уволили третьего дня. Но я не прошу, как ты, мразь.
Бомж вдруг достает из всех своих карманов всё, что у него есть, тысячи две, наверное, разными бумажками с мелочью, и протягивает мужику.
- На, возьми. Тебе надо.
- Что? - фонареет мужик.
- Возьми! Тебе нужнее! А мне еще дадут.
Люди же добрые! - суёт деньги мужику в руки, отворачивается, распахивает двери и уходит в тамбур.
Эй, стой! - вскакивает мужик и с деньгами в руках выбегает за бомжом в тамбур.
Весь вагон, не сговариваясь, замолчал.
Минут пять мы все внимательно слушали диалог в тамбуре. Мужик кричал, что люди - дерьмо. Бомж уверял, что люди добры и прекрасны. Мужик пытался вернуть деньги бомжу, но тот обратно денег не брал. Кончалось всё тем, что бомж пошёл дальше, а мужик остался один. Возвращаться он не спешил. Закурил сигарету.
Поезд остановился на очередной станции. Вышли и вошли пассажиры.
Мужик, докурив сигарету, тоже вошел обратно в вагон и присел на свое место у окна.
На него никто особо, не обращал внимания,. Вагон уже жил своей обычной жизнью. Поезд иногда останавливался. Кто-то выходил, кто-то входил.
Проехали остановок пять. Вот уже и моя станция. Я встал и пошел на выход.
Проходя мимо мужика, я бросил на него беглый взгляд. Мужик сидел, отвернувшись к окну и плакал…
Жена купила дверной звонок. Он вообще-то и на фиг был не нужен, потому что у нас есть домофон, и любой визитер, прежде чем попасть к нам в подъезд, может сообщить о своем намерении через это дверное средство связи. Так что обычно гостя ждет уже открытая дверь.
Но звонок был установлен в квартире еще строителями. При капитальном ремонте после заселения звонок куда-то затерялся, напоминая о своем былом присутствии лишь двумя проводками с залепленными изолентой концами.
Проводки долго торчали из дырки в стене поверх красивых обоев, и эта уродливая инсталляция портила настроение моей жене каждый раз, когда попадала в ее поле зрения. То есть ежедневно.
Но вот на этой неделе Светка приволокла таки из магазина новый звонок, чтобы закрыть, наконец, эти нахально торчащие провода.
Повесить звонок на стене и присоединить к проводам, конечно, должен был я, как всякий уважающий себя мужчина. Но честно скажу - я боюсь электричества. Меня это, вне сомнения, полезнейшее изобретение за всю историю человечества, невзлюбило с самого детства и било по любому поводу по самым разным местам.
Чаще всего, конечно, страдали пальцы, когда я, став взрослым, менял лампочки, чинил утюг или там розетку. Поэтому я старался избегать непосредственного контакта с ним при любом удобном случае. Вот и в этот раз я попросил присобачить новый звонок сына. Он хоть и биолог по образованию, но за годы студенчества и одинокого проживания на разных съемных квартирах насобачился ладить с электричеством.
- Ладно, - сказал сын, когда я ему позвонил. - Время выберу, подъеду, сделаю.
Ну, неделя прошла, вторая, а сыну все некогда. А тут объявляется мой друг детства, Сашок. Тут, наверное, надо сделать небольшое отступление и рассказать немного о нас, как мы повстречались здесь, в самом сердце России, в Красноярске, тогда как детство наше и юношеские годы прошли далеко от Восточной Сибири, в Казахстане.
Жили мы и росли в прииртышском сельце Пятерыжск, по соседству. Сашкин дом, в котором он обитал со своей старшей сестрой Валей и родителями, был через забор от нашего.
Мои родители были обычными совхозными крестьянами, а Сашкиных можно было отнести к сельской элите. Потому что мама его, Елизавета Михайловна, была директором нашей восьмилетней школы, а папа, дядя Толя, учетчиком.
Но это не мешало нам дружить. Мы бегали рыбачить и купаться на Иртыш и пойменные озера, иногда ночевали друг у друга. Случалось, ссорились, а то и дрались, но легко шли на примирение. И снова начинали дружбанить.
Наши пути разошлись еще в детстве. Я после восьмилетки уехал продолжать учебу в райцентр, а Сашкина семья перебралась в областной центр, и с тех пор мы не виделись.
Пока я однажды я не получил по электронке письмо от него - уже где-то в 2009 или 2010 году, незадолго до моего выезда с Крайнего Севера на материк. Туда меня занесло из Казахстана еще в 1989 году, по договору с редактором тогдашней окружной газеты «Советская Эвенкия». Как оказалось, Саня нашел меня в интернете.
Он писал, что работает с женой на Саяно-Шушенской ГЭС, живет в поселке Черемушки рядом с этой самой гидроэлектростанцией, у них трое взрослых детей ну
Утром описываемого дня он слез с автобуса в Красноярске, а во второй половине дня уже сообщал своим глуховатым голосом в домофон, что это он «приперся».
Я его, конечно, уже ждал. Сам плов приготовил - правда, не классический, из баранины, а из свинины. Но зато такой плов не так быстро остывает. А еще у меня на столе были куриные голяшки в кляре, селедка в винном соусе, кета малосольная, сало копченое, сало с чесночком, огурцы там, помидоры, лучок зеленый… В общем, всякая вкусная фигня под водку. А водка стояла, родимая, и потела в холодильнике.
Когда Сашка поднялся к нам, мы со Светкой ахнули - рубашка у него была насквозь мокрая и прилипшая к телу.
- Духотища на улице, - сообщил Сашка. Борода его была уже не столь темная, как раньше, а какая-то пегая из-за обилия в ней седых волос. Эх, Сашок, стареем мы с тобой, брат! Я в нем, шестидесятилетнем, видел и свое отражение. Правда, бороды у меня нет. Зато на темени лысинка наметилась. Одна отрада - я её сам не вижу, а лишь Светка время от времени с ехидцей напоминает о ней и пугает, что плешка-то моя увеличивается в размере! Как будто не она ее мне и проела…
Мы заставили Сашку снять его мокрую рубаху и повесили сушиться на балконе, а взамен я дал ему свою футболку. Потом Сашка ринулся к своей оставленной в прихожей сумке, и выволок оттуда двухлитровую банку абрикосового варенья - «Со своей дачи!», - коробку конфет и бутылку красного вина.
И начал, зануда, рассказывать, как полезно пить не водку, а именно красное вино, из-за которого кровь становится лучше. Светка стала ему поддакивать. Но я задал резонный вопрос:
- А водку я тогда зачем нахолаживал? Ну, ладно, как хотите, сам потом выпью…
Разговор про полезные свойства красного вина был тут же свернут, и я торжественно извлек из холодильника и поставил на стол исходящую слезой бутылку водки.
Выпили по одной стопочке, крякнули, похрустели огурчиком, заели селедкой, за еще теплый плов принялись. Тут и вторая стопочка ко времени пришлась. Пошли разговоры - о том, о сем, Светке не интересные, и она ушла к телевизору.
Здесь я и проговорился Сашке про звонок, про то, что сам никак не удосужусь поставить его, а сын, хоть и обещался, тоже времени никак не найдет.
- Так в чем дело? - загорелся Сашок. - Перед тобой энергетик с двумя высшими образованиями! Пошли, показывай свой несчастный звонок…
Я пытался отговорить приятеля от этой затеи - так хорошо сидим, а тут на какую-то фигню отвлекаться. Но Сашка был непреклонен: «Я хочу оставить о себе память в твоей квартире! И пусть это будет поставленный мной звонок!..»
Ну, память так память. Велел ему тащить стремянку с балкона в прихожую, а сам расчехлил дрель, приготовил пластиковую пробку с ввинченным уже в нее шурупом, вытащил и звонок.
Светка выглянула на шум: «Вы чего это там?».
- Да ты смотри свой телевизор, - отмахнулся я. - Мы с Сашкой тут решили заняться мужским делом. Звонок вот подключим!
- Вы там поосторожнее, - всполошилась жена. - Сколько уже выпили, а? Может, не стоит? Владик рано или поздно приедет, сам установит.
Но что нам Владик, когда мы сами энергетики? По крайней мере, один из нас.
Сашка сначала, со знанием дела, развинтил на звонке разъемы клемм, чтобы проводки свободно входили. Потом поднялся по скрипучей дюралевой стремянке к этим самым проводкам, примерил к ним звонок, попросил карандаш, чтобы сделать отметку, где сверлить.
-Смотрите, там скрытая проводка может быть, не попадите в нее! - крикнула из гостиной жена.
Мы с Сашкой переглянулись: еще нам бабских советов не хватало!
- Ну что, даешь мне санкцию на сверление в этом месте? - обернул свою бороду ко мне Саша
- Да сверли, конечно!
Саня приставил сверло к отмеченной точке, включил дрель. Она басовито загудела, потом завизжала, на пол посыпалась пыль.
- Хорошо идет! - прокричал Саня сквозь шум инструмента. И тут раздался оглушительный хлопок, под потолком что-то ослепительно полыхнуло, завоняло паленым и в квартире погас свет. А на меня следом свалилось тяжелое тело, которое я успел подхватить и мягко опустил на пол. Рядом грохнулась дрель.
Из гостиной послышался крепкое ругательство, истерично выкрикнутое женским голосом. Это Светка среагировала.
«Убило, на хрен, Сашку!» - полыхнуло у меня в мозгу.
- Ну че, электрики долбаные? - сказала, выходя в прихожую, жена, и громко вскрикнула. В квартире от проникающего через окна уличного света было еще достаточно светло, и Светлана разглядела, что у стремянки валяются два мужика.
Она метнулась к домашнему телефону, стала судорожно набирать короткий номер - явно скорую.
Сашка зашевелился.
- Живой? - спросил я, пытаясь спихнуть его с себя.
- А куда я денусь! - бодро ответил Сашок, сам вставая на ноги. - Вот это долбануло, да? Надо же, точно на провод попал, блин! Третий раз! Первый раз в Новосибирске, второй в Черемушках, и вот у тебя…
- А говорят, снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает, - рассудительно заметил я, подбирая с пола дрель. - Еще как попадает!..
- Вы… Вы… Раздолбаи!!! - завопила жена, поняв, что мы живые, и с треском бросила трубку на аппарат. - Говорила же - не лезьте! Как я теперь свой сериал досмотрю, а?
- Свет, не переживай - это просто коротнуло, вот автомат и выбило, - виновато сказал Сашка. - Щас мы устраним…
Мы живенько вышли на площадку, открыли щиток, Сашка чем-то там щелкнул, и в прихожей снова загорелся свет.
- Только суньтесь мне еще сюда, я у вас водку отберу! - пригрозила Светка, сметая под местом сверления в совок пыль и крошки штукатурки, бетона. - Мастеры-ломастеры…
И мы, прибрав инструменты и стремянку, переместились на кухню. Светка, убедившись, что никто больше не покушается на энергообеспечение квартиры, ушла к телевизору.
- Надо было выше или ниже сверлить, - изрек я глубокую мысль, когда мы, доев плов, взялись за куриные голяшки в кляре.
-Неа, - помотал Сашка бородой, от которой явно попахивало паленым. - Вспомнил! Вообще-то сначала надо было пройтись по стене хитрым таким прибором, детектор скрытой проводки называется. У тебя его нет?
- Нет, - сокрушенно сказал я. - Наверное, надо будет купить. Повтори, как он называется?
А через пару дней приехал таки сын. Он также влез на стремянку, потрогал торчащие из дырки провода для звонка, пошевелил их туда-сюда, хмыкнул:
- Ты смотри, какие грубые!
И просто взял и подвесил звонок на эти самые провода, без забивания пробки с шурупом, и придавил к стене. Звонок повис как прибитый. Владик вышел в прихожую, нажал на кнопку, и квартиру огласила веселая птичья трель.
- Вот молодец! - похвалила Светка сына.
- Да так-то и мы могли бы, - сконфуженно сказал я.
- Но не смогли же! Иди, сына, я тебе котлетку согрела…
А на другой день Сашка заявился. И показал нам со Светкой какой-то прибор со стеклянным экранчиком.
- Вот, - важно сказал он. - Купил индикатор скрытой проводки. Щас мы быстренько проверим, где у вас тут проложен провод, и просверлим дырку уже наверняка!
Он задрал бороду кверху, и увидел звонок.
- О! Подвесили уже! А кто вам сделал?
Мы с женой переглянулись, и я поспешно сказал:
-Да это Владик наш взял у кого-то на время такой же вот индикатор, нашел нужную точку и засверлился. Ну его, этот звонок! Пошли лучше, Саня, разопьем твою бутылочку красненького. Сам же говорил, что полезно…
Я возвращалась домой затемно. Свет в подъезде как обычно не горел.
-Уроды, - выругалась я. Ну не лень же кому-то лампочки каждый день выкручивать. Подниматься пешком, на девятый этаж мне не улыбалось. Придется подниматься на лифте. При одной мысли о нем, меня чуть не стошнило. Брр! А что делать? Сегодня я сильно устала. На работе полный дурдом, беготня. Ноги, отваливаются! Я нажала кнопку лифта и стала ждать. Ожидание было недолгим. Освещенная кабинка лифта меня приятно удивила, пол был чист, но самое главное отсутствовал стойкий запах мочи. Я вошла в лифт и нажала на цифру 9. Лифт судорожно дернулся, и стал медленно подниматься.
Только бы не застрял, только бы не застрял, - шептала я.
Лифт дернулся, издал странный звук и остановился. Двери медленно, словно нехотя разъехались в стороны, выпуская меня на свободу. Уф! Словно камень с души упал. Стоя перед дверями своей квартиры я доставала из кармана пиджака приготовленный заранее ключ, и услышала что кто-то, тихо подвывает и всхлипывает.
-Кто тут? - с испугом спросила я. Тишина. Я прислушалась, звук шел сверху. Осторожно с опаской я поднялась на технический этаж. Там, в углу, сжавшись в комок, сидел ребенок. Испуганными глазенками-вишнями он смотрел на меня, прижимая к груди серую кошку.
Я присела на корточки и осторожно спросила.
-Ты, кто?
-Человеческий детеныш!
Прыснув от смеха, я улыбнулась и спросила
-А имя у тебя ест, человеческий детеныш?
-У всех есть имя.
-Так как же тебя зовут?
Ребенок затравленно и с недоверием смотрел на меня и молчал.
-Меня зовут Алена! А тебя?
-Сашка!
-А что ты тут делала, Сашка? Мне отчего-то показалось, что предо мной девочка. Почему плакала?
-А я не плакала, я песню пел.
-Кому ты пела песню?
-Не пела, а пел! Я мальчик!
-Извини, тут темно и я плохо разглядела тебя. Так кому ты пел песню?
-Дашке!
-Какой такой Дашке?
-Ну, как же ты не понимаешь, Дашка, это кошка! Ей было страшно и холодно. Потому я пел ей песню.
-Саша, а Дашка наверное не только замерзла, она еще и кушать хочет?
-Ага, - с радостью согласился он, но немного подумав, добавил - И я тоже!
-Пойдем ко мне в гости?
-А Дашка?
-И Дашку я тоже приглашаю в гости. Я протянула малышу руку, ладонью вверх. Сашка недоверчиво посмотрел сначала на меня, потом на протянутую ладонь, и кивнул головой.
-Пошли! И протянул мне свою теплую, маленькую, хрупкую ручонку. Я взяла Сашку за правую руку, а левой, он бережно прижал к себе Дашку.
-Ну, вот мы и пришли! - сказала я когда мы оказались у дверей моей квартиры. Я открыла дверь и торжественно объявила:
-Добро пожаловать, дорогой друг Сашка, ну и ты, Дашка тоже заходи!
-Кроха заулыбался, и на его щеках стали заметны миленькие ямочки.
Я включила по все квартире свет. Ну, не люблю я темноту. Не боюсь, а именно, не люблю!
-Сашка, пойдем на кухню? Я такая голодная! И Дашка, похоже, тоже сильно хочет есть.
-Пойдем. Сняв в коридоре сандалии, мальчишечка посеменил за мной на кухню.
- Так, что у нас тут есть? Молоко для кошки, а для нас? Саш, ты пельмени любишь?
-Не знаю!
-Как это не знаю? Ты что, никогда не ел пельмени?
-Ел.
-Вкусно было?
-Да.
-Значит так, Дашке - молоко, а нам - пельмени. Идет?
-Идет, - живо согласился Сашка.
Я достала блюдце, налила в него из бутылки молока, поставила его на пол. Сашка поднес кошку к блюдцу и поставил ее рядом. Кошка затравленно озиралась вокруг. И упрямо не желала лакать молоко.
-Ален, а может она не любит молоко? Я вот не люблю.
-Не знаю, - я пожала плечами. А давай дадим ей колбасы! Все кошки любят колбасу. Я достала из холодильника колбасу, отрезала кусочек и протянула Сашке. Сашка взял предложенный мной кусочек, уселся на пол рядом с кошкой и заглядывая ей в глаза сказал.
-Ешь, Дашка, а то не вырастешь, будут тебя мальчишки да собаки обижать. Словно поняв, что ей толкует мальчонка, кошка послушно съела угощение, облизнулась, вылакала из блюдца молоко и мурлыкнув стала тереться о мои ноги.
-А ты хорошая, кошки они к плохим людям не пойдут! - уверенно изрек Сашка.
-Ага, хорошая, давай сделаем так, пока я буду варить пельмени, ты вымоешься в ванной?
-А надо?
-Ну, хотелось бы.
-Ладно, только ты в ванную не заходи! Я сам, уже большой, справлюсь!
-Саш, а сколько тебе лет?
-Пять.
Сашка мылся в ванной, я варила пельмени и думала о том, что делать дальше? Нужно расспросить пацана подробно о том, кто он и откуда. Позвонить родителям, они, поди, с ума сходят. Беспокоятся!
-Саш, - я постучала в ванную, я тебе футболку свою принесла, одень чистое! Ты помылся?
-Ага.
-Пельмени уже на столе, поторопись.
Накрыв стол, я стала ждать своего маленького гостя. Мокрый, с торчащими во все стороны волосами, в длинной, до пят футболке в кухню вошел Сашка.
-С легким паром!
-Спасибо.
-Садись давай, ешь.
Долго уговаривать его не пришлось. Проворно забравшись на стул, он взял в руку вилку и с жадностью принялся за еду, обжигаясь и пофыркивая от удовольствия. Наевшись, он отодвинул от себя тарелку, вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на меня.
-Чай, будешь, или сок?
-Сок.
Налив в стакан соку я спросила.
-Саш, а где ты живешь?
-Там, - махнул рукой в сторону.
-Так, понятно. А что ты так поздно делал в чужом подъезде7 Почему не пошел домой?
- Я гулял, гулял, а потом мне стало скучно и одиноко и я пошел искать маму.
-А как зовут твою мама?
-Мама!
-Чем дальше, тем запутаннее. Саша, ты же сам говорил, у всех есть имя. Как имя твоей мамы?
-Я пока точно не знаю.
-Так не бывает!
-Бывает.
-Ладно, пошли спать, завтра будем разбираться.
-Алена, а может моя мама это ты?
От таких слов я опешила. Детдомовский, он детдомовский. Как же я сразу-то не поняла. Не зная, что ответить этому человечку, с надеждой и мольбой смотрящему на меня я сказала
-Неуверенна, Саш. Пойдем лучше спать!
-Пойдем, - он допил сок, слез со стула я взяла его на руки и понесла в комнату. Очутившись у меня на руках, он обхватил мою шею руками и прижался к груди. Прижимая к себе крохотное тельце я почувствовала как трепещет в груди его маленькое сердце. Я задыхалась от подступивших к горлу слез.
-Ну, Саня, приехали! Я разложила кресло кровать, застелила его простыней, и положила подушку.
-Ну, Сашок, прыгай в койку!
Пацаненок проворно забрался в предложенную ему постель, я укрыла его теплым пледом.
-Спи, - и поцеловала его в щечку.
-Посиди со мной?
-Хорошо, я буду рассказывать тебе сказку, а ты засыпай!
Долго рассказывать мне не пришлось, не успела я рассказать о том чем закончилась встреча Серого Волка и Красной шапочки, как он заснул.
Я вышла на кухню, прикрыла за собой дверь, открыла окно и закурила. Господи, что же мне теперь делать? Выхода было два, отвезти его в ближайший отдел милиции и забыть, и второй, сделать так, чтобы у маленького Сашки появилась мама. На роль мамы я не подхожу. В этот момент, словно гром среди ясного неба, телефонный звонок!
-Алло, я слушаю!
-Привет, доча, не спишь?
-Не сплю.
-Что-то случилось?
-Ну, как тебе сказать?
-Как есть, так и скажи!
-Мама, история оказывается, повторяется!
-Ты о чем?
- Ты помнишь, как у вас появилась дочь?
-Конечно, Аленушка, помню, и надо сказать я ни разу не пожалела об этом.
-Мам, похоже, у меня будет ребенок!
-Ты, беременна?
-Нет, ты не слышала, о чем я говорила? История повторяется!
Я нашла мальчика, лет пяти, он детдомовский!
- Я сейчас приеду!
-Не нужно, давай завтра.
-Не спорь, я выезжаю.
Спорить и вправду было бесполезно. Я докурила и стала ждать приезда родителей. В голову лезли разные мысли. Детдомовский, Сашка, детдомовский, как и я. Мне было чуть меньше чем сейчас сопящему в комнате Саньке, когда я ушла из детского дома на поиски мамы. Я долго бродила по городу, заглядывая в лица проходящих мимо меня женщин, и с надеждой спрашивала очередную тетею:
-Тетя, а вы не моя мама?
Женщины улыбались, качали головой и уходили прочь. Темнело, я уставшая и голодная зашла в подъезд первого попавшегося дома. Там, под лестницей первого этажа меня и нашла мама. Мне повезло, нашедшие меня люди были бездетны, они удочерили меня. А теперь, история повторилась с точностью до наоборот. Теперь я, я, должна стать мамой, этому малышу.
Отчего брошенные дети, всегда ищут мам, которые бросили их, предали? Не знаю, на этот вопрос нет ответа!
Раздался тук в дверь. Я подошла к двери и посмотрела в глазок. Там, на площадке, улыбаясь, стояли родители, мои родители. Я поспешила открыть дверь.
Едва переступив порог квартиры, мама сказала:
-Привет, доча, ну, рассказывай, что там случилось? Показывай мальчонку! Где он?
-Поел и спит, там в комнате.
Родители гуськом, на цыпочках прошли в комнату. Посмотрев на спящего Сашку родители вместе со мной отправились на кухню.
Там, за чашкой чая я рассказал все, что произошло этим вечером.
-Вот так, родители! Я не знаю, что и делать даже!
Молчавший до сих пор отец вдруг сказал:
-Что делать, что делать? Я всегда мечтал о сыне, а ты Аленка, когда была маленькая, всегда просила завести братика. Вот тебе и будет, братик!
-Володя! - мама всплеснула руками!
-Ну, что Володя? Ты предлагаешь отправить пацана в детдом?
-Нет, ни в коем случае. Я просто не ожидала от тебя такого! Еще раз…
-На том и порешим, завтра Аленка и я поедем в милицию, напишем заявление, поедем в детский дом, все разузнаем. И если он, правда, сирота, будем оформлять усыновление. А теперь, всем спать!
Да, дела, заварила я кашу! Утром мы с отцом отправились в милицию. Там отец узнал адрес детского дома, из которого ушел на поиски мамы Сашка. В детском доме нам несказанно повезло, директриса была на месте и даже согласилась поговорить с нами.
-Здравствуйте, я Владимир Николаевич, отец назвал фамилию. В нашем небольшом городе отца знали и уважали многие. Я к вам по поводу исчезновения вашего воспитанника Александра Васильева.
-Сашка нашелся? С ним все в порядке!
-Да, с ним все в порядке. У вас есть фото ребенка?
-Зачем?
-Ну, чтобы не получилось так, что мы будем говорить о разных Александрах Васильевых.
Порывшись в картотеке с личными делами воспитанников, директриса протянула нам фото. На нем был наш Сашка.
-Сашка, человеческий детеныш! - воскликнула я.
-Расскажите нам о нем! - попросил отец.
-Что рассказывать? Все как у всех, мать родила, бросила в роддоме, попал в дом малютки, был усыновлен в возрасте полугода. Не знаю что уж там у приемных родителей произошло, только отец их бросил, а мать не придумала ничего лучше как вскрыть себе вены. А чем она скажите думала? А? А о ребеночке она подумала? Нет, то-то и оно! Он кричал почти двое суток, пока соседям не надоел. Вызвали они участкового, вскрыли дверь, а там мамаша мертвая лежит, а Сашок, рядом ползает. Голодный, холодный, забрали его из дома, к нам привезли. Вот такие дела, дважды его предали, дважды бросили! А вы почему спрашиваете? Вам-то зачем?
-Да, вот, усыновить с женой мальца решили, дочка выросла, а у нас силы есть пока, поднимем ребятенка!
-Вы представляете, что собираетесь сделать? Ребенок не игрушка, поиграл, сломал, надоела, вернул обратно!
-Зачем представлять? Я знаю.
-Позвольте полюбопытствовать, откуда? Из книг, фильмов?
Тут уже не выдержала я.
-Из жизни, понимаете, из жизни! Я тоже детдомовская.
-Извините, я не знала. Это совершенно меняет дело. Так, записывайте, какие вам понадобятся документы.
Она диктовала, отец старательно записывал. Покончив с бумагами, отец спросил директрису.
-А можно Сашка у нас до усыновления жить будет?
-Ну, вообще-то не положено. Но законы и созданы для того, чтобы их нарушать. Пусть поживет. Постараюсь вам помочь и быстрее оформить усыновление.
-Спасибо, большое спасибо. И до скорого свидания.
Попрощавшись, мы поехали домой. Всю дорогу мы молчали, каждый думал о своем. Дома нас ожидал сюрприз. Я едва коснулась кнопки звонка, как дверь распахнулась и навстречу мне словно пуля вылетел сияющий Сашка.
-Аленка, у меня мама нашлась! Никогда не забуду его сияющих глаз, и дрожащего от радости голоса.
-Это еще не все, братишка, у тебя не только мама нашлась, но и папа.
Отец стоявший за моей спиной присел на корточки и поманил Сшку рукой к себе.
-Иди сюда, сынок!
-Папка, папочка, миленький. Где же вы с мамой так долго были? Я вас искал, я вас так ждал.
У меня на глаза навернулись слезы. Мама стояла и плакала.
-Ну, что вы плачете? Радоваться надо, а вы плачете!
-Не буду, сынок, не буду.
-Саш, а знаешь, кто это? - отец показал на меня пальцем.
-Кто? - шепотом спросил Сашка.
-Твоя сестра!
Он попал в больницу после автомобильной аварии. Возвращался на недавно приобретенной иномарке из аэропорта «Горный» (это в Туре, Эвенкия - авт,), машина буквально летела над трассой. И вдруг переднее колесо на полной скорости пошло «на выстрел». Он пробил головой лобовое стекло, ласточкой вылетел на обочину и потерял сознание. Машина всмятку, сам не лучше: нога сломана в нескольких местах, одна рука не работает, ребра полопались, ухо на «ниточке»…
И вот лежит на спине, не пошевелиться, ни в полную силу вздохнуть.
- Какая машина была! - стонет он не то от не оставляющей его боли (к переломанной ноге для вытяжки подвешен груз), не то от жалости к загубленной технике. За ним ухаживает жена, невысокая, неспешная в разговоре и походке. Она не отходит от него ни на шаг с того дня, как ее шелапутный муж попал в больницу. Вроде нянечки при нем, но куда заботливее и терпеливее.
- Не пе-ре-живай, - врастяжку говорит она. - «Оку» купим.
- Да на … ее, «Оку» эту, - одновременно стонет и смеется он. - Когда в нее сядешь, уши наружу.
Тут он вспоминает про свое пришитое ухо.
-Ты скажи им, пусть чего-нибудь сделают с ухом, мокрит все время.
Жена поднимается со стула, отставляет в сторону какое-рукоделие и идет за медсестрой.
Начинается обход. В палату входит группа медиков, все в белом как ангелы: заведующий отделением, старшая медсестра, два врача, несколько медицинских сестер. Из нас троих в особом внимании на сегодня нуждается автопострадавший. Врач расспрашивает его об ощущениях.
- Все время болит, - жалуется он. - Когда меня в Красноярск-то отправят?
- Вот когда рана затянется, тогда и отправим, - терпеливо втолковывает ему врач.
- Так у меня же корка уже была, сорвали зачем-то, - раздраженно говорит страдалец. - Как специально.
- Это не та корка, это был струп. Надо немного подождать.
Обход следует дальше.
- Ну, если узнаю, что меня не везут в Красноярск только потому, что у больницы денег нет, я им покажу, - ругается он. - Я же им говорил, что готов ехать за свой счет. Так нет, держат.
Посмотрев немного телевизор, он начинает стонать и материться.
-Сходи, пусть поставят укол, - требует он у жены.
Та молча идет к медсестре. Возвращается, потом идет в магазин за продуктами. Уколотый муж в это время ненадолго засыпает. Просыпается, жена его кормит и поит. Потом он начинает размышлять, правильно его лечат здесь или неправильно. Удивительная особенность наших больных: они всегда знают о своих болезнях больше, чем врачи, как и о методах и способах их лечения. Остается только удивляться, для чего они тогда все же периодически укладываются в больницы?
Я прокапываюсь и ухожу домой.
На следующее утро застаю своего соседа громко храпящим после наркоза: ему что-то сделали с ногой, и теперь она, распухшая и оголенная как у какой-нибудь бесстыжей тетки, не просто лежит на жесткой больничной койке, а покоится на небольшой подставке. Из стопы в районе пятки торчит стержень, на котором крепится тросик. Все понятно - та же вытяжка грузом, только в другой позе.
Автострадалец спит недолго. Просыпается еще полупьяный от наркоза, жена - она как всегда рядом, смачивает его губы минералкой. Неожиданно он перехватывает эту натруженную руку и покрывает ее поцелуями. Мы, сопалатники, не веря своим ушам, слышим следующий страстный монолог, видимо, для связки перемежаемый ругательствами:
- Моя ты хорошая, мля, что бы я без тебя делал! - ворочая непослушным языком, бормочет он. - Вот только выздоровею, мля, все сделаю, чтобы ты у меня ни в чем не нуждалась, чтобы никогда не страдала.
Жена потрясенно молчит.
- Пяточки твои буду целовать! - продолжает мычать он. - Никому никогда тебя не уступлю, мля! Никого мне не надо, ты у меня, мля, одна.
- Да? А в Зе-лено-горске? - наконец приходит она в себя и смахивает вытекшую слезинку.
- Да кто тебе сказал, мля? - страстно булькотит он, как голубь на чердаке. - Никогда, никого и нигде. Клянусь, мля!
Остальные обитатели палаты делают вид, что ничего не слышат, хотя прекрасно понимают, что стали невольными свидетелями самого настоящего признания в любви. Пусть выраженного таким вот способом. Но - от чистого сердца. Хотелось плакать.
А он окончательно проснулся. И заканючил:
-Иди, пусть уколют. Болит, мля!
И она, любящая и любимая пошла мимо нас, высоко подняв голову…
-Мой дед по маминой линии, русский человек. Он изучал буддизм, учил меня, что тело и душа-это расходные материалы природы. Он говорил: тело стареет, становится непривлекательным, не нужным, нелюбимым. Душа снабжает энергетику чувств, поэтому растрачивает себя. Она тоже конечна. Когда же человек любит разумом, что для него поблекшая красота, физические недостатки и пустая душа…
Сегодня мне позвонил знакомый и поведал историю. В конце беседы добавил: «Запиши может, у тебя лучше получается» и положил трубку.
Услышаное меня тронуло и заинтересовало.
Дальше с его слов в корявом переводе.
«Я познакомился с ней когда мне было 18 лет. Милая девчушка, на год младше меня, совсем не глупая, симпатичная. Завязалась беседа на дне рождения общего друга под бокал вина на раздолбаном диване. Она спрашивала и рассказывала, порхала с глубоких тем на старые добрые шутки и было невозможно не очароваться ее острым умом, запертом в красивом теле. Не зря ее все звали ласточкой.
Буквально через несколько минут я захотел с ней переспать. Однако я не красавец, у меня нет машины и денег, живу в общаге, обольщать девушек я не умею и мой единственный сексуальный опыт заключался в одной единственной ночи с в стельку бухой пышкой которую я больше никогда не видел.
Выпив залпом стакан вина я извинился и подошел к другу спросить совета. Товарищ мне полная противоположность. На нем все время висит несколько баб, сцены ревности и истерики, „вам и не снилось“.
Выслушав меня он ухмыльнулся.
„Ну ты надумал. Она меня послала на все четыре стороны, не думай что я не пытался. Парня у нее нет, но она никого не подпускает.“
Не судьба, подумал я, но хрен с ним, человек она все равно очаровательный. Я вернулся к ласточке и мы продолжили беседу.
После вечеринки мы пошли погулять. Говорили до утра, сели отдохнуть на лавочку, она посмотрела на меня с необычной лаской. Незнаю что на меня нашло, но я наклонился и просто поцеловал ее зная что получу по морде наотмашь. Ничего подобного не случилось. Она мягко положила ладошку мне на щеку и ответила на поцелуй.
Через два дня я переспал с ласточкой впервые. После она лежала голой на моей груди, а я чувствовал себя супер-сексгигантом, богом. Она умела как никто другой давать это чувство.
Ласточка научила меня любить себя, хотеть стать лучше, уверенней, тренироваться, учиться, работать. С девушками все становилось лучше и лучше, но я все равно иногда спал с ласточкой. Встречаться со мной она не хотела, как и не с кем другим.
Время шло, а я стал замечать как вились парни вокруг ласточки. И чем красивее, успешнее, очаровательней они были, тем прохладней относилась к ним моя красавица. А вот неудачники как я когдато расцветали вокруг нее. Она часто сидела у кого-то на руках, смотрела ласковым, а иногда и горящим взглядом и никогда не уходила одна.
За напитки в баре всегда платила сама и сама прикуривала сигареты.
На дне рождении того самого друга снова завязалась беседа.
Я улыбнулся.» Мы познакомились тут 5 лет назад, помнишь?"
Она кивнула и озорно подмигнув прижалась к моему плечу.
Я спросил или она спит со всеми этими ее друзьями к которым ластится на вечеринках, уж больно знать хотелось.
«Да, почему бы и нет?»
Голос ласточки не допускал возражений и я больше не спрашивал.
Через некоторое время я был у нее и пока ласточка была в душе начал читать смс ее телефона. Ей писало множество людей, мужчин. И все она говора что они прекрасны, что она скучает и ждет встречи, а тем, кто обзаводился девушкой она вежливо желала удачи и разговоры аккуратно сводились до формального «как дела?» раз в месяц.
Незнаю как ей удавалось так влиять на людей моего сорта, лузеров, неудачников, но она изменила десятки судеб своим прекрасным телом, длинными беседами и невероятной лаской и добром.
Один раз она рассказала мне что так и не забыла ее первую любовь и не умеет влюбляться. Тогда мне было все равно, я был рад что она рядом.
А в среду ласточка умерла. Перерезала себе вены в ее маленькой, уютной ванной. Письма не оставила.
Её часто звали шлюхой, шалавой, другие звали ее верным другом и доброй душой, а для меня ласточка - свободная птичка наконец улетевшая из ее золотой клетки."