Боги дали людям чувство юмора, чтобы искупить свою вину за то, что разделили их на два пола.
Самым поразительным в чувстве юмора является то, что ни один человек не признается в его отсутствии. Люди спокойно говорят, что ненавидят собак и не любят детей, с радостью сообщают, что мухлюют с налогами или обманывают своего супруга, и не станут протестовать, если их посчитают жестокими или нечестными, а просто поменяют слова и назовут себя реалистами и деловыми людьми.
Однако обвините их в отсутствии чувства юмора, и они всякий раз станут яростно протестовать, вне зависимости от того, сколько раз они демонстрировали, что его у них попросту нет.
Утреннее
так беспросветно
втянуты в замкнутый круг
годы и лица
вместо ответа…
завтра проснешься и… вдруг
пахнет корицей -
кофе, ладони и дни…
праздник и елки…
сам эту светлую нить
вставил в иголку.
---
Чайное
горечь заварки
ласково снимет жасмин
день утихает
чайно и жарко…
чашку в ладони прими,
тихо вдыхая
мед и лимонный щербет…
в мире непрочном
будет теплее тебе
с каждым глоточком.
Интернет никогда не тупит по пустякам! Только если надо срочно ответить на сообщение, отправить подарок или загрузить фотки…
Поэтовое
Стихи родятся не от смысла,
они поются от печали,
как на плечах ветла качает
ковши на звёздном коромысле,
как тонко сыплются в ладони
песчинки звуков и видений,
как льётся свет из глаз оленьих
и каплет дождь на подоконник…
Стихи поются не от мысли,
они рождаются от боли,
от полуночного «Доколе?!»
и с кровью смешанного виски,
когда ты в позе эмбриона
лежишь под белой простынёю
и, зубы сжав, под грай вороний
тихонько стонешь…
Автору
Ты автор, значит - бог, тебе и глину в руки,
тебе и шило в бок, и лавры на чело,
ты автор, значит, мог слова лепить из муки
и под спагетти строк в нутро вливать мерло.
Ты автор, значит - чёрт в тебе сидит по праву,
прочнее, чем самшит, в расширенном зрачке.
Тебе предъявят счёт за льстивую отраву
и, если не стошнит, ты будешь на крючке.
Ты автор, значит - а) тебе и крест на плечи.
Ты автор, значит - б) тебе рога и хвост.
К тебе идут - читать, порочить и перечить
и на твоей трубе играть сонаты звёзд.
Ты автор, значит - Лель тебе в твои апрели,
Ярило над окном, а у плеча Макошь,
Усладу на постель и в сердце - менестреля.
Пока скрипишь пером, ты это не поймёшь.
Чёрно-белое
Ворожила, - не сложилось.
Видно, я тянула зря
высыхающие жилы
из пустого ноября.
Тонким голосом не спела
и кудель не доплела.
Я совру, что надоело,
умолчу, что не смогла.
Дескать, этим снежным делом
всё живое замело,
мол, о театре погорелом
горевала, - поделом.
Вороных крылатых строчек -
словно стаек на снегу.
Проворчу: «Нечёток почерк»,
даже глазом не моргну.
Чтобы чёрное на белом
не клевало мне чело,
я скажу, мол, отболело.
Отпустило. Отлегло…
Снежный романс
Стежка дорожная, снежная, санная,
Вдаль убегает, звеня,
Где моя милая, нежная самая,
Ждет не дождется меня.
В маленьком домике с желтою лампою
Дверь приоткрыта в сенцах.
Старые ели тяжелыми лапами
Снег обметают с крыльца.
Печка натоплена, скатерть расстелена,
В чарку налито вино…
Что ж ты, любимая, смотришь растерянно
В белую тьму за окно?
Ночью недужною, вьюжною, волчьею,
Над безымянной рекой,
Смерть я не раз уже видел воочию,
Даже касался рукой.
Но не печалься об этом, красавица,
Стихнет метель за стеной!
Пусть ее беды тебя не касаются,
Дом обходя стороной.
Я не такой уж больной и беспомощный,
Вырвусь из цепкого льда,
И объявлюсь на пороге до полночи…
Или уже никогда.
Ночные разговоры
Не знаю по какой причине дневные первачи да воры
Нас ненароком приучили ценить ночные разговоры:
Себя не относя к богеме, пока мозги не заржавели,
Нам интересней о Гогене, чем о Бали и Куршевеле…
Не о Таможенном законе, но о Басё и Мураками…
И тьма клубится в заоконье, смеясь над нами, дураками,
Шуты кривляются у рампы, грызет поноску век шакалий…
А мы с тобой не толерантны - нам интересней о Шагале…
Строкой болезненной увиты от лагерного Мандельштама,
Мы исчезающие виды из вымирающего штамма.
И все печальнее мотивы звучат в библиотечных гетто.
И все бледней альтернативы у бедного интеллигента…
Жалейте или не жалейте, но над Москвой почти светает
И дворник в розовом жилете все на своем пути сметает.
Недописанное
…Так важно иногда, так нужно,
Подошвы оторвав натужно
От повседневной шелухи,
Недужной ночью с другом лепшим
Под фонарем полуослепшим
Читать мятежные стихи,
Хмелея и сжигая глотку,
Катать во рту, как злую водку,
Слова, что тем и хороши,
Что в них - ни фальши, ни апломба,
Лишь сердца сорванная пломба
С неуспокоенной души…
Когда врагов не имеешь,
Они имеют тебя.
МАМЕ
А в доме - запах сигарет.
Приходит тьма,
когда услышишь ты в ответ,
что мать больна.
И поздней ночью - свет аптек.
Фонарь. Туман.
Измятый от тревоги чек
дерет карман.
Молчит устало телефон.
Взлетает пульс.
Приходит жар. Уходит сон.
И я боюсь…
Влетел сквозняк. Бросает в дрожь
со сна дома…
Зачем встаешь? Куда идешь?
Не нужно, мам…
Твой крепкий чай. Твой теплый плед.
А рядом - дочь.
Тебя спасу от сотен бед
я в эту ночь.
Слетелась тучей мошкара
на свет стекла.
А я сегодня не спала.
Я не смогла…
Звенит будильник ровно в пять.
В глазах туман…
…А я привыкла мало спать.
Не бойся, мам…
Давайте беречь стариков…
Давайте беречь стариков:
седых, заболевших, тревожных.
Пока еще это возможно -
от ссор, мелочей, пустяков…
Давайте носить им зонты,
корзины и полные ведра.
И милая бабушка бодро
нам с клумбы подарит цветы.
Давайте их ждать у скамьи,
искать им печение к чаю…
Сказать, не стесняясь - скучаю.
Люблю я морщины твои…
И в письмах, хотя б иногда,
писать: «Ожидайте, приеду!
Приеду, наверное, в среду.
Меня уже ждут поезда…»
И в грустных родных голосах
почувствуешь сердцем слезинку.
И бабушка сталь-невидимку
заколет в своих волосах…
Вдруг в доме запахнет весной,
шитьем, молоком и надеждой.
И бабушка с новой одеждой…
И дед возле речки с блесной…
Кругом загорят огоньки,
и спрячутся горестей черти!
И будут счастливыми дети,
покуда живут старики.
А нынешний век просто бесится с жиру.
В нас - злой вурдалак просыпается ночью.
Мы колем какие-то дряни по жилам.
И бьемся за кости.
И воем по-волчьи.
Кому-то в угоду бываем невзрачны.
Нас лепят в руках, словно мягкое тесто.
Бросают по-царски (мол, на-те!) подачки.
А мы - устилаем им «мягкое место».
Трубим пятилетку -
в карманах дипломы -
и ищем работу на овощескладах.
Покупка квартиры иль частного дома (?) -
продать свою почку, наверное, надо!..
Кипит муравейник.
Мы носим и строим.
Работа - в почете.
Достаток - не очень.
Участие стало не нашим героем -
все шансы у тех, кто зубастей и ловче!
В столицах из камня и в офисах тесных
стремимся отнять свою нишу у мира.
И снова - домой по дорогам окрестным,
где ждет коммунальная койка-квартира.
Мир сходит с ума.
Да чему поражаться… -
политика жизни сегодня такая:
чтоб молод и опытен сразу рождался.
И был незаметен, всему потакая.
Избитые темы.
Подпольные схемы.
Политик в ТВ - «Мы близки к идеалу».
А тех, кто идет против этой системы,
всегда, извиняюсь, достаточно мало.
Старушки с лотками заполнили рынок.
«Шабашник"на стройке - диплом инженера.
Все меньше рождений - все больше поминок.
И сточные воды.
И в воздухе - сера.
Дороги - как будто еще сорок пятый.
Чиновников лица - свинные корыта.
А так ведь у нас все впорядке, ребята!
И дети растут, и друзья не забыты.
По старой пословице - бодрствуем рано.
И с легким сарказом шагаем по жизни.
И тех, кто живет в наших доблестных странах -
не стоит пугать мировым катаклизмом!
Белая клетка зимы. Анемия и кашель.
Кажется, дышишь не в такт с окружающей жутью,
Кажется, сделаешь вдох - и разорванной грудью
Снега хлебнешь и подавишься сахарной кашей.
Кажется, все это зря. И у края дороги
Перья нахохлив, застынешь растрепанной галкой.
Кажется, стынет душа. Но души мне не жалко…
В ней слишком мало меня, а тебя - слишком много.
Столбик термометра вряд ли поднимется выше,
К северу белые кони готовы умчаться.
Холодно. Жаль, я почти не умею прощаться.
Только беззвучно кричать: «Я люблю тебя. Слышишь?»