Между первым и вторым курсами Рижского политехнического института родители отправили меня на лето работать на «край света» в экспедицию к отцовскому другу - профессору ботанику. Разнорабочим! Перетаскивать по тайге баулы с палатками, ящики с продуктами, закидывать их в кузовы грузовиков, на палубы кораблей…
Отец мечтал, чтобы его сын стал разумным человеком, а не умничающим интеллигентом, начитавшимся модных книг. Он понимал то, что я стал понимать лишь с возрастом: разумным делает человека природа, путешествия и люди, которые не сидят всю жизнь на одном месте: «Ты, сын, живя среди своих вялых друзей, можешь стать этакой золотой рыбкой в мещанском аквариуме, которую съедят другие рыбки, если вовремя не засыпать корм!»
Попасть на Курилы в советское время любопытства ради не мог никто. Оформить документы в пограничную зону было сложнее, чем за границу. На острове стояли военные части, погранзаставы, ракетные подразделения… Требовался пропуск за подписью Минобороны. Допускались только те, кто туда направлялся на работу и был там необходим. Допуск мне выдали вместе с разрешением на работу, и впервые в жизни мне стало приятно оттого, что где-то, пускай даже на краю света, моё присутствие посчитали необходимым аж на уровне Министерства обороны СССР!
Теперь необходимо описать те места, в которых не влюбиться хоть в кого-нибудь мог только законченный хромосомный циник. В то время я ещё таким не был!
Уже подлетая к острову Кунашир, на котором нам предстояло начать работу, я из самолёта увидел то, о чём мечтал, кинопутешествуя, - вулкан! Звали его Тятя-яма. «Яма» по-японски означает «гора». Всё у этих японцев наоборот - даже «гору» называют «ямой».
Хотя «тятя» означает, как и у нас, «отец». Отец - гора!
В то лето я исписал мелким почерком несколько блокнотов. Каждый день я узнавал больше, чем за всю свою долгую восемнадцатилетнюю жизнь. Откуда я мог, к примеру, знать, что трава в тайге бывает до четырех, а то и до шести метров в высоту! Слово «тайга» загадочно звучит для любого обывателя: что-то непролазное, густое, темное и очень опасное. Такой и я представлял ее, пока мы с ней не подружились. Да, она оказалась непролазной, но совсем не тёмной. Наоборот: такой яркой и разноцветной, как будто это палитра сумасшедшего импрессиониста.
А разве я мог знать, живя в одном из самых благоустроенных городов страны, что в кратерах вулканов бывают озёра? В них даже можно даже купаться! Я стоял на краю кратера и подобно художнику на пленэре записывал в очередной блокнот.
Сбылась и ещё одна мечта юного советского мечтателя - увидеть хотя бы издали другую, «иностранную», страну. Наши палатки стояли на берегу пролива, который отделяет Кунашир от Японии. В ясную погоду видны были её берега. Три горных пика на горизонте торчали из воды, как будто вот-вот оттуда вынырнет Нептун со своим трезубцем. Кто-то из студентов второго курса после моих рассказов о том, «как я провёл лето», даже сказал про меня друзьям с завистью: «Представляете, он видел… Японию!» Меня зауважали.
Будь моя воля, я бы сегодня всех юношей с первыми признаками полового созревания после сдачи ЕГЭ отправлял в ботанические экспедиции на Курильские острова, чтобы впредь могли выжить в любых условиях.
(из книги «По родной России»)
Гуляла душа, гуляла,
Играла, шутила, мечтала.
Бежала душа, бежала,
Не знала, любила прощала
Искала душа, искала,
Нашла, берегла, потеряла.
Кричала душа, кричала,
Звала, молила, рыдала.
Замолчала душа, замолчала,
Устала…
Женщина в неброском платье, в сопровождении своего мужа, одетого в скромный костюм, сошли с поезда на Бостонском вокзале и направились к офису президента Гарвардского университета.
Им не была назначена встреча. Секретарь с первого взгляда определил, что таким провинциалам нечего делать в Гарварде.
- Мы бы хотели встретиться с президентом, - сказал мужчина низким голосом.
- Он будет занят целый день, - сухо ответил секретарь.
- Мы подождем, - проговорила женщина.
В течение нескольких часов секретарь игнорировал посетителей, в надежде, что в какой-то момент они разочаруются и уйдут. Однако, убедившись, что они никуда уходить не собираются, он все же решился побеспокоить президента, хотя очень этого не хотел.
- Может, если вы примете их на минутку, они скорее пойдут?", - спросил он у президента.
Тот с негодованием вздохнул и согласился. У такого важного человека как он, уже точно нет времени принимать у себя людей так скромно одетых.
Когда посетители вошли, президент, с суровым и высокомерным видом посмотрел на пару. К нему обратилась женщина:
- У нас был сын, в течение одного года он учился в вашем университете. Он любил это место и был очень счастлив здесь. Но, к сожалению, год назад неожиданно умер. Мой муж и я хотели бы оставить о нем память на территории университета.
Президент совсем этому не обрадовался, а даже наоборот стал раздраженным.
- Госпожа! - с дерзостью ответил он, - мы не можем ставить статуи всем, кто учился в Гарварде и умер. Если бы мы делали так, то это место походило бы на кладбище.
- Нет, - поспешила возразить женщина, - мы не желаем устанавливать статую, мы хотим построить новый корпус для Гарварда.
Президент осмотрел выцветшее клетчатое платье и бедный костюм и воскликнул: - Корпус! Вы имеете представление, сколько стоит один такой корпус? Все Гарвардские здания стоят более семи миллионов долларов!
Минуту женщина ничего не отвечала. Президент с радостью зло улыбнулся. Наконец он их выгонит!
Женщина повернулась к мужу и тихо сказала:
- Так мало стоит построить новый университет? Так почему же тогда нам не построить свой университет.
Мужчина утвердительно кивнул. Гарвардский президент побледнел и выглядел растерянным.
Мистер и миссис Стэнфорд встали и вышли из кабинета. В Пало-Альто, в Калифорнии они основали университет, который носит их имя, Стэнфордский университет, в память о своем любимом сыне.
Википедия: «Стэнфорд был основан железнодорожным магнатом, сенатором США Леландом Стэнфордом и его женой Джейн Стэнфорд. Университет назван в честь их единственного сына Леланда Стэнфорда (младшего), умершего в 1884 году и не дожившего до 16-летия. Стэнфорды решили посвятить университет своему единственному сыну, и Леланд сказал супруге: „Дети Калифорнии будут нашими детьми“…»
Сжимаются сердца, слЕзы в глазах…
От гордости и от больших утрат…
За человеческие судьбы, боль…
За этот страшный и смертельный бой!
Прошло уже не мало лет…
Но благодарности не стихнет след…
Какой ценой пришлось Им заплатить…
Чтоб Нам сегодня в этом Мире жить!!!
Вечная Память !!!
твой голос в моей голове.
набатом.
Колоколом -
бум! бум!
Я хорошо помню твои
интонации…
начинаю рыдать.
Не могу думать, говорить ходить, слушать -
в горле ком.
Может, когда-нибудь встретимся.
Потом.
Я говорю с ней,
с той, которую ты знала недолго.
Единственная, кто честна.
Я верю ей,
каждому слову.
Как думаешь, я права?
твой голос в моей голове.
Он не угасаем, его не заткнешь ничем.
Рыдаю.
Обижено, зло -
Как маленькая девочка, в угол поставленная.
Хорошо?
Мне не хватает твоего стеба.
Твоего прямого словца.
Никто не умеет так же как ты.
Никто. Никогда.
прости меня, если я что-то не так скажу,
сделаю, сделала или сказала.
твой голос в моей голове.
Люблю.
Люблю каждое твое слово.
Твои руки почти постоянно тряслись.
Знаешь, мне очень нравились пальцы.
Ты куришь,
ходишь,
пьешь,
говоришь так,
словно крылья есть сзади.
Мне нравилось наблюдать как ты куришь.
немного испуганно
как-то по детски.
твой голос в моей голове.
повсеместно.
Тобой любима группа Beatles…
Играл и пел им подражая…
Как жаль, что больше им не петь на бис…
Но песни до сих пор их напеваем…
чужого горя не бывает. нам сопричастна жизни соль -
и беспрестанно обжигает нас прямо в сердце чья-то боль…
и мнится, нас лишь не хватает, чтоб перемерло вороньё…
чужого горя не бывает, оно лишь тише, чем своё.
________________________________________
нитка бус рассыпается днями - не собрать, не поднять.
мою память о детстве, о маме всё пытается время отнять.
снег колючий. колючий шиповник. и колючий от старости век.
помнишь ёлку пушистую? помню! ёлку в яблоках. и фейерверк.
как смеялись. как грелись у печки и судьбы не желали другой.
мы-то думали: жизнь - это вечность, оказалось - бенгальский огонь.
Не передать как сердцу больно,
И нужных слов - не подобрать,
Умел дружить ты так достойно,
Умел печаль легко прогнать.
Умел надежным быть и верным,
И жизнь неистово любил,
За что же небо стало гневным,
И почему твой час пробил?
Тебе бы цвесть еще мой друг,
И много лет лишь ввысь расти,
Но замолчал твой сердца стук,
Не сберегли тебя, прости…
Прощай навек, душа родная,
Свой прекратил ты жизни бег,
От нас на небо улетая,
Прощай, любимый человек.
Земля пусть пухом тебе будет,
И путь на небо - будет тих,
Никто тебя не позабудет,
Прими, мой друг, последний стих…
Вот и все…
Глаза твои закрылись,
Губы сжались, на ресницах тень,
Но не вериться, Андрей, не вериться
Что ты больше не откроешь дверь.
Что ты не войдешь в наш дом большой,
Что растить детей мы будем не вдвоем,
Что отца не спросишь: «Как дела?»
И о матери не вспомнишь никогда.
Для тебя сезон охот закрыт
И привычные закончены дела
Только знай, Андрей, любимый, верь
Память о тебе всегда жива.
PS.Семья в слезах, друзья в слезах, а ты приходишь лишь во снах…
Уходят от причалов корабли,
на поиск неизведанного края.
Уходят корабли, уходят,
чтобы берегов родных
коснуться вновь бортом!
Уходят в плавание, рискуя не вернуться…
к гавани родной, берегам своим.
Уходят корабли, уходят…
на донном грунте нашли они покой.
Их имена - не позабудьте!
Их миллионы, в пучине темных вод!
Проходит время, уходят в море новые суда
и все также слышен чаек резкий крик…
Уходят в море новые суда,
в надежде вновь вернуться к берегам родным,
туда, где ждет в порту их старенький причал,
который их когда-то с морем повенчал!
Я напишу письмо сегодня маме
И положу его в конверт,
Но отправлять его, увы, не стану,
Ведь мамочки на свете больше нет…
Я напишу о том, что я скучаю,
Что я люблю и шлю привет,
Что часто плачу я ночами,
Когда погаснет в доме свет…
Ищу в толпе глаза родные
Улыбку милую твою…
Но дуют в душу ветры злые.
Прости за все, тебя молю.
Прости за слёзы, что роняла ты,
За то, что не исполнила твои мечты.
Прости за боль, обиды, расстоянье,
За горечь слез, непониманье,
За каждый волос твой седой,
Которому поступок мой виной.
За то, что в трудный миг была я не с тобой,
с самой милой, нежной и родной.
Прости за все, тебя молю…
Мамуля, милая, тебя люблю.
Спокойно спи, моя родная…
Конверт с письмом я закрываю.
Скучаю… Помню и грущу…
Как хочется мне, все рассказать тебе
Душа, кричит от боли и молчанья
Но только лишь дыханье в тишине…
Как хочется, чтоб с легкостью слова,
Летели свозь призму расстояний…
Как сладкий мед, что тает на губах,
как жажда жизни, без права на надежду.
Ну кто-нибудь скажите, за что, мне этот грех
И каждый раз веду я бой с собой
И празднует другой не мой успех.
Как хочется, мне быть с тобой…
Чтоб наша мама, улыбалась как прежде,
чтоб сердце перестало болью жить.
Вспорхнуло как птица из заточения
И перестало тихонько плакать и о тебе тужить.
Прости, что не даю твоей душе я обрести покой,
Тебя отпустить на всегда, туда в облака.
Ничево не могу, поделать я с собой,
не могу… не могу, прости…