Облей отравой огненной рубец,
Полученный в жестокой, жаркой схватке,
Влекущему живой азарт сердец,
На гибель им к вершине славы шаткой.
Останови вдруг занесенный над тобой,
От крови проржавевший шип металла.
Пронзи, как жалом гибельной стрелой,
Того, чья слава по костям скакала.
Пусть захлебнется горло черной кровью,
Хрипя с коня сорвется мизантроп,
И затуманив взгляд под оголовьем,
Разгладит смерть его надменный лоб.
Огненный рассвет развеял мрак дивной ночи,
Тайны растворились в свете дня.
По ночным дорогам длинный путь стал короче,
Обнаженный всплесками огня.
Шелест листьев, гомон птичьих стай на рассвете
Будят мрачный и дремучий лес;
Желтый шмель жужжа взлетел, порвав паучьи сети,
Устремился в синеву небес.
Теплый ветер зашумит, закружит, умчится,
Изогнув травинки. Как в мечты
В этот дивный образ мудрено не влюбиться,
В утренние запахи, в цветы.
Случайный секс. Тела на смятых простынях.
Они в костюмах от-кутюр «Адам и Ева».
Впервые хочется лежать, ее обняв.
Впервые жалость у него, что он - не первый.
Пружины скрипнули и замерли, устав.
В рассветной дымке испарился облик стервы.
Впервые ей целуют руки и уста.
Впервые стыдно ей за то, что он - не первый.
В небе сокол
над землёй парит,
зависая.
Водит оком,
клёкот, словно крик:
- Волчья стая!
*
…Вдоль ложбины
тянутся они
от станицы -
дыбом спины
и глаза-огни
вереницей.
*
След широкий
от тяжелых лап
оставляя -
эти строки,
раны вместо лат -
волчья стая!
*
Нынче вышел
их поход суров
за добычей -
кто-то выжил,
а кого-то в ров
рогом бычьим.
*
Взрывы ветра.
Мокрая трава.
День родился.
Километры…
А восток кровав.
И зарницы.
*
В небе сокол
высоту набрал
и растаял.
У осоки
залегла в туман
волчья стая…
1988
Я отвык от твоего лица,
Хотя каждую ночь думаю про тебя,
Отвык от того, что ты моя,
Отвык от того, как смотрят твои глаза…
Уже почти забыл, как пахнут твои волосы,
И в голове всё превращается в серые полосы…
Перебираю фото сделанные вместе,
Где ты одна, а где мы вместе,
Знаешь, а сердце дребезжание сразу и на месте,
Парой стучит, будто ломает грудную клетку,
А бывает, будто остановится и упадет в отместку.
Скучаю по рукам касания первых,
Скучаю по губам прикосновения нежных…
И вроде я тебя уже забыл,
Но душа моя твердит - ЛЮБИЛ!
Вот так вот в сердце Ты живешь моя Отрада,
Моя Любовь, которая ушла когда ни надо… Мирсаид Каримов
Хранит Земля воспоминания
О всех, рождавшихся на ней,
Как чашу полную страдания -
Попробуй из нее испей;
Тогда поймешь, как одинока
Мать, потерявшая детей,
Ушедших вглубь нее до срока,
Ради ничтожнейших идей.
Ради корыстных начинаний
Закрывших для любви сердца,
Ради безнравственных желаний,
Тропу забывших в дом Отца.
Хранит Земля воспоминания
Все с древности, до наших дней,
Как колыбель для возмужания
Всем вновь родившимся на ней.
Штормом взбаламутило пучины
Жизни, где зарывшийся в песок,
Жил у дна, питаясь мертвячиной
Я, и шторм мне вырваться помог.
Пусть сил меньше и гребки короче,
Но все также хочется вздохнуть;
Вырвавшись из беспросветной ночи,
Свежим ветром наполняя грудь.
Пусть игра с коварными волнами
Кончится на «острове забот»,
Но и там я буду жить мечтами;
Новый шторм опять меня спасет.
Кто ты, и кто я!
Мы с тобою семья.
Мы с тобой два огня:
Пламя и свеча.
Твой приказ,
Мой отказ.
Словно спичка,
Вспыхнул газ.
Ходим мы по лезвию ножа.
Растопырив иглы. Два ежа.
Ты слово, я два.
Впереди нас ждёт гроза.
'Достучись до разума
Я открою дверь'.
'Не держи обиду.
Прости. Поверь!'
Я плачу, мне грустно.
Сижу я один.
Звезда пролетела -
Весь мир озарила.
Ангел спустился с небес.
Воздух полон искр, чудес.
Крылья сложил и глядит сквозь окно.
Что он увидит, во вчерашнем кино?
Легко на душе,
Сидеть в тишине.
Наблюдать за людьми:
Мамы, папы бегут за детьми.
Я полон надежды
Во мне нет вражды.
Мечты лишь, мечты,
Мои путницы жизни.
Пусть для кого-то мне восемь годков.
На планете, на круглой много домов.
Я и верю и знаю, что мама придёт!
Слёз я напрасных пролить не готов!
Быть может когда-то,
Быть может, быть где-то,
Обо мне вспомнит женщина -
Лучик рассвета.
Которая плачет, сидит у окна,
И думает, где же мой мальчик,
Где же семья?
А счастье крутилось под носом всегда.
Мой Ангел-Хранитель чудесный
Мой ласковый, добрый герой
Со мной ты не знаешь измены,
Со мной ты не чувствуешь боль,
Ты руку мою крепко держишь
По жизни открыто ведешь,
Когда одиноко поддержишь,
Когда погибаю, спасешь,
В минуты, когда неудачи,
И выхода, будто бы, нет
Ты верно решаешь задачу,
И даришь счастливый билет,
И даже, когда я чудачу,
И нервно крича, истерю,
Ты слабость моя и удача
Ты тот, кого просто люблю!
Иллюзия и сон вне планов вдохновения -
Неуловимый штрих в картине бытия,
Размытый след причин в цепи перерождения;
Ведущего, подчас, по кромке острия.
К сокрытому в веках поступку ли, событию,
Вовлекшему тогда в движение весь мир;
Нас приближает сон, являясь по наитию,
Как некий скрытый знак, неясный ориентир.
Стог зеленых трав, пахучих
Манит свежестью своей;
Сколько сильных и могучих
На стогу богатырей,
Было под Луной зачато
В неге томной и хмельной,
На спине его горбатой
В час любовный, в час ночной.
Словно, чудо вырастает
Каждый год на поле стог;
И усталым, и влюбленным
Подставляя мягкий бок.
Каждый год в разгаре лета
Расцветает травный бог;
Сохнет на поляне где-то
От жары желтея стог.
Грязи много нанесли.
Мысли.
Лгать бессмысленно,
мыслимо.
Правда с истиной
Неприемлемы
Ни тобой, ни миром твоим!
Выстрелю!
Страшно! Боюсь себя!
Решимая!
Жаль, что только сейчас
Поняла это.
Маета
в сердце, в груди
ком.
Облом! Преподнёс…,
неся в котелке
отвар разных «твар».
Тварь одна -
неугомонная
любовь ко мне - той!
Другая -
неугасимая
боль внутри
от предательства мнимого…
Третья тварь -
пересуды-сплетни-домыслы…
Попусту
говорить,
оправдываться…
Кипятком окатишь меня котелковым…
Выварюсь, вымучаюсь
и одна останусь
грязь домышлять.
Зря.
Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух.
Да, таким я и буду с тобой:
Не для ласковых слов я выковывал дух,
Не для дружб я боролся с судьбой.
Ты и сам был когда-то мрачней и смелей,
По звездам прочитать ты умел,
Что грядущие ночи - темней и темней,
Что ночам неизвестен предел.
Вот - свершилось. Весь мир одичал, и окрест
Ни один не мерцает маяк.
И тому, кто не понял вещания звезд, -
Нестерпим окружающий мрак.
И у тех, кто не знал, что прошедшее есть,
Что грядущего ночь не пуста, -
Затуманила сердце усталость и месть,
Отвращение скривило уста…
Было время надежды и веры большой -
Был я прост и доверчив, как ты.
Шел я к людям с открытой и детской душой,
Не пугаясь людской клеветы…
А теперь - тех надежд не отыщешь следа,
Всё к далеким звездам унеслось.
И к кому шел с открытой душою тогда,
От того отвернуться пришлось.
И сама та душа, что, пылая, ждала,
Треволнениям отдаться спеша, -
И враждой, и любовью она изошла,
И сгорела она, та душа.
И остались - улыбкой сведенная бровь,
Сжатый рот и печальная власть
Бунтовать ненасытную женскую кровь,
Зажигая звериную страсть…
Не стучись же напрасно у плотных дверей,
Тщетным стоном себя не томи:
Ты не встретишь участья у бедных зверей
Называвшихся прежде людьми.
Ты - железною маской лицо закрывай,
Поклоняясь священным гробам,
Охраняя железом до времени рай,
Недоступный безумным рабам.
Там, где топь, болота, сырость
Меж кривых берез, осин,
Жизнь неслышно затаилась
В сердце гибельных трясин.
Спрятан от дурного глаза
Лихоимцев, да стрельцов
Скит с землянками, лабазом;
Крепкий верою отцов.
Книги древние в окладах
Берегутся от невзгод.
Там нет бедных, нет богатых,
Нерадивых и сирот.
Старики с детьми по кочкам
Собирают клюкву, хвощ,
Ищут травы, корни, почки;
Сушат впрок - больным помочь.
Лес дает приют и пищу,
Топь защиту от врагов.
Тщетно староверов ищут
В чаше полчища стрельцов.