В чужой стране в далекой стороне
Ты разобьешь своей печалью сердце мне
И я беспечно понадеюсь все вернуть
Когда-нибудь и где-нибудь
В ночной глуши в своем неведомом краю
Ты не узнаешь то, что я тебе спою
Но ты услышишь как летит едва дыша
К твоей душе моя душа
Ты сделана из огня
Ты соткана из цветов
Ты создана для меня из самых светлых снов
Ты спрятана за дождем
Украдена темнотой
Но солнечным ясным днем мы встретимся с тобой
Поверишь ты на самый краткий миг
В правдивость сказок и давно забытых книг
Но вновь прогонишь лета пышную мечту
Совсем легко совсем не ту Ты поплывешь на зыбких волнах тишины
Разворошишь до дна придуманные сны
И будет видеть лишь апрельская луна
Что ты одна, совсем одна
Ты сделана из огня
Ты соткана из цветов
Ты создана для меня из самых светлых снов
Ты спрятана за дождем
Украдена темнотой
Но солнечным ясным днем мы встретимся с тобой
Взойдет и скатится моя звезда
Из ниоткуда в никуда
И я иду, и я спешу за ней
Не по осколкам грез, а по обломкам дней
Бреду наощупь как будто в бреду
С трудом за шагом шаг, но я к тебе иду…
Кругом, кругом осиротела,
Тебя со мной, милый нет,
С тобой всё счастье улетело
И не воротится назад…
Вернись, вернись, мой ненаглядный,
К несчастной девушке своей!
Нейдёт, нейдёт мой ненаглядный,
Нейдёт, не любит он меня!
В сне как сокол, заявился,
На сердце искру заронил,
Блеснул, как молния, и скрылся,
Навеки счастия лишил…
Сказал: «Гуляй, моя милая,
да не влюбляйся ни в кого,
В твоих летах любить опасно,
И ты повянешь, как трава!»
Когда цвет-роза расцветает,
То всяк старается сорвать,
Когда цвет-роза отцветает,
То всяк старается стоптать!
Когда свет - девушка счастлива,
То всяк старается любить,
Когда свет-девушка несчастна
То всяк старается забыть
Хау ду ю ду, май Мурка? Хау ду ю ду, май дарлинг? Хау ду ю ду, май Мурка энд гуд бай! Ю зашухарила олл ауа малину, энд афтэ зэт зэ боттл ту ресайв!
В далёкой, забытой стране проживал я,
Что детством зoвётся, а может быть раем,
В том городе, что стал со временем тесен -
В обласканной солнцем и морем Одессе.
В Одессе, одетой в театры, бульвары,
Где дух сохранялся изысканно-старый,
Где в платье вплетались Фонтаны, Соборка
И вышита пеной морскою оборка.
Где волны бурлили, со скалами споря,
И чайки, горланя, летали над морем.
Где солнце, лаская и море и скалы,
Слегка обжигая нас тоже ласкало…
Теперь всё другое: и море, и скалы.
И дочка моя уже взрослою стала.
И сын подрастает не зная Соборки…
И будут они вспоминать о Нью-Йорке.
Мой город из детства и юности соткан,
Он виден в моих ностальгических нотках.
Нет, я не жалею - Нью Йорк стоит мессы,
Но снится ночами мне море Одессы.
Пора в дорогу, старина, подъем пропет!
Ведь ты же сам мечтал услышать, старина,
Как на заре стучатся волны в парапет
И чуть звенит бакштаг, как первая струна.
Дожди размоют отпечатки наших кед,
Загородит дорогу горная стена.
Но мы пройдем и грянут волны в парапет,
И зазвенит бакштаг, как первая струна.
Послушай парень, ты берешь ненужный груз,
Ты слишком долго с ней прощался у дверей.
Чужими делает людей слепая грусть,
И повернуть обратно хочется скорей.
Пойми, старик, ты безразличен ей давно,
Пойми, чудак, она прощалась не с тобой,
Пойми, старик, ей абсолютно все равно,
Что шум приемника, что утренний прибой.
А если трудно разом все перечеркнуть,
Давай разделим пополам твою печаль.
И я когда-то в первый раз пускался в путь,
И все прощался, и не мог сказать прощай.
Ну что ж, пора, уже кончается рассвет
Ведь ты же сам мечтал услышать, старина,
Как на заре стучатся волны в парапет
И чуть звенит бакштаг, как первая струна.
Ты не узнаешь, что со мной. Так непривычно быть одной.
Далёкий и уже не мой февраль вернулся к нам весной.
Печали сонные шаги, на дверь тяжёлые замки.
Прикосновения руки уже не мы, но я и ты
Вернётся дождь, но ты уйдёшь.
Забыть, стереть, снова жить научиться
Среди огней, чужих людей, что чудо, но ничего не случится…
Ты не узнаешь, как я буду без тебя
В холодный вечер, уже не снег, ещё не дождь.
Ты не узнаешь, как я буду без тебя
Так просто легче, уже не мы, ещё не врозь
Ты не услышишь голос мой, ты не зовёшь меня с собой
Приход весны усилит боль, я так привыкла жить тобой.
Всё снова с чистого листа, запрячь печаль мою, весна
Чужие мысли, поезда… уже не мы, но ты и я Просто обернись, меня дождись.
Среди дождя мы друг друга заметим.
Тебя терять, учиться ждать.
Спроси себя, если сможешь ответить…
Не ругайте себя за прошлое,
Совсем скоро рассеется дым.
Я так хотел быть хоть раз хорошим,
Но опять оказался плохим.
Я с моста монетку подброшу,
Она исчезнет в темноте Москвы-реки.
Я так хочу быть хорошим,
Но не получается, прикинь.
налетела грусть,
что ж, пойду проржусь.
(Розенбаум)
А как бы мне
Жизнь подлинней чуть прожить,
Как бы кайф растянуть.
А как бы мне
Новыми нитками сшить
Мой немыслимый путь!
…
Я люблю свою Родину, ё-моё!
А кого же ещё, если не её…
И мобили «Ё», и дороги «Ё»
Что-то есть в ней такое… совсем своё!
Можно и про поля, да про тополя
Это дело не хитрое, вуаля!
Я бы точно смог, только точит тля,
Заставляя меня начинать с нуля
(Я люблю свою Родину, вроде так.
Мы здесь сами живём и творим бардак.
Не мифический саблезубый фак,
А до боли знакомый Иван-дурак.)
Не спи, Анютушка, не спи,
А то проспишь ты что-то,
Что может серце зацепить,
Как грузовик ворота.
Не спи Анютушка, не спи,
А то вдруг не заметишь
Как ангел скачет по степи,
Как мчится черт в карете,
Как солнце облако жует
И запивает пивом,
И как я задом наперед
Иду, когда счастливый.
Не спи Анютушка, не спи -
Не спал в твои я годы,
С утра до ночи небо пил,
Закусывал природой.
А спал я только на ходу,
Чтоб, сэкономив время,
Девчонку целовать в саду
И губ глотать варенье.
Умоляльная. Для мужчин
В гардеробе нет твоих платьев.
Три недели, как живу вольно.
Наказала ты меня. Хватит!
От пельменей в животе больно.
И от водочки уже плохо.
Плова с курочкой хочу шибко.
А квартира поросла мохом.
Возвращайся поскорей, рыбка.
Припев:
Я тебя назову милым солнышком.
Только пьянку прости и хулу.
А носочки мои опечаленным колышком
Пахнут стоят
В паутиной заросшем углу.
Неужели всё тебе мало?
Приговор твой был жесток слишком.
Мне б картошечки сейчас с салом…
В холодильнике висит мышка.
Мне, родная, без тебя лихо.
Хоть кидайся вниз башкой с дуба.
Постараюсь я храпеть тихо.
К именинам подарю шубу.
Всё тебе пообещал вроде.
Глажу пальцами твои шпильки.
Тараканы по столу бродят.
Утащили полкило кильки.
Я б их тапочком прибил, гадов.
Но не стало вдруг в руках силы.
Знать, повеситься теперь надо.
Только кончилось давно мыло.
Припев повторяется, сопровождаясь подвываниями и битьём головы об стену.
ПОДДЕРЖАТЕЛЬНАЯ ТАРАКАНЬЯ
Кильку надо поддержать, братцы!
Клав, вернись скорей - и будь проще!
Ведь вчера нас было - тыщ двадцать,
А сегодня - только пять, тощих.
Кто уронит что пожрать на пол,
Если этот хрен ушел в штопор?!
Он вчера во сне опять плакал,
Причитал, что без нее - …опа!
АРИЯ КАКТУСА
Слушай, Клава, поимей совесть,
Я, конечно, не в лесу вырос,
Но вода нужна и мне, то есть,
Чтоб хоть чуточку была сырость!
Аш два О, а не портвейн с бренди,
Даже, супа мне вполне хватит…
А мужик-то твой совсем сбрендил -
Как-то раз назвал меня Кактей…
МОНОЛОГ СКАТЕРТИ
Третий месяц нахожусь в коме,
И сдавила грудь мою тяжесть,
Ни один на мне пруссак помер,
Скоро мышка рядом с ним ляжет.
В бахроме зияет след плЕши
И повис какой-то глаз рыбы,
На краю, смотри, ожог свежий
И засохшей снЕди, глянь, глыбы.
Доходяги кактус весь сгрызли!
Перепутали, видать, с сыром.
И стоит он, как медведь Гризли,
В мелкой шерсти и с одним шИпом.
Вдрызг изгадили мое платье.
Повидала много рож мятых.
Не поможет мне уже Катя
Да и Зина… Удушила б пьяных!!!
ОТ МЫШКИ
Здесь ещё недавно был тортик.
И лежал большой шматок сала.
А теперь пельмени дух портят…
Ну и водка - да и той мало.
Круг чесночной колбасы, где ты!
А пельмени всё лежат, тухнут…
Видно, песенка моя спета.
Я от голода уже пухну.
Тараканы сгрызли всю манку.
Гречка кончилась вчера в полночь…
Мне б зубами вскрыть сардин банку -
Он меня опередил, сволочь!
Вот сижу, в тоске жую кактус,
Хоть и плачу, и колю глотку.
Как тут в петлю не полезть!
Как тут…
И полезу… Щас допью водку.
«Слова, к счастью, приходили сами собой. Это было на чистом вдохновении и просто свалилось на меня! Знаете, я этим не обладаю - это просто приходит через меня. Я не знаю, откуда это приходит, какая здесь размерность стиха. Я как-то сел, посмотрел на это и сказал: „А могу я написать что-то ещё с такой же размерностью?“ Это любопытно: (поёт) „Фразы льются, словно вечный дождь в бумажный мой стакан, они скользят и пролетают всю Вселенную насквозь. Волны счастья, реки скорби протекают в голове, владеют мной, несут меня…“. Такая необычная размерность… и я никогда не смогу такое повторить! Это не вопрос мастерства - это пишется само. Это вытаскивает из кровати. Я не хотел этого писать, просто я был немного восприимчив, и я спустился по ступенькам и не смог лечь спать до тех пор, пока не записал все, и только тогда пошёл спать. Это как одержимость - ты словно псих. Или медиум».
Любовь… её рассвет всегда прекрасен:
Как много ласки и тепла,
Ведь мы тогда могли летать.
Но жизнь… она по-своему раскрасит
Все наши грёзы и желанья,
Но почему же всё не так?
Непонимание, непонимание…
Мы забыли о том, как мы были вдвоём,
А сейчас между нами стеною
Непонимание, непонимание.
И лишь только вчера
Я был твой, ты-моя,
А сегодня между нами стена.
Любовь… её закат всегда печален,
На сердце тяжесть и тоска,
Я не могу так дальше жить.
Давай, давай попробуем сначала,
Я не хочу тебя терять,
Нам надо что-то изменить
Но непонимание, непонимание…
Мы забыли о том, как мы были вдвоём,
А сейчас между нами стеною
Непонимание, непонимание.
И лишь только вчера
Я был твой, ты-моя,
А сегодня между нами стена.
Мы пытаемся друг другу снова что-то доказать,
Но если любишь, нужно научиться и прощать!!!
Непонимание, непонимание…
Мы забыли о том, как мы были вдвоём,
А сейчас между нами стеною
Непонимание, непонимание.
И лишь только вчера
Я был твой, ты-моя,
А сегодня между нами стена.
Волки уходят в небесаГорят холодные глаза Приказа верить в чудеса Не поступало И каждый день другая цель То стены гор то горы стен И ждет отчаянных гостей Чужая стая Припев: Спиной к ветру и все же Вырваться может Чья-то душа Спасет, но не поможет Чувствую кожей Пропащая Не видят снов не помнят слов Переросли своих отцов И кажется рука бойцов Колоть устала Позор и слава в их крови Хватает смерти и любви, Но сколько волка не корми Ему все мало