Она была другая
Она была другая.
Любила черствый хлеб.
Каталась на трамвае,
Чтоб не оставить след.
Когда дождливо было,
Ходила без зонта,
За пазухой носила
Бездомного кота.
В ее потертой сумке
Лишь ручка и блокнот,
Немного предрассудков,
И мир наоборот.
Случайно ее встретив,
Непросто воспринять.
Похоже, только дети
Могли ее понять.
Устроившись на крыше,
Смотрела на закат.
Как пламя, ярко рыжий,
И алый, как гранат.
Как форменный бездельник,
Художник и поэт,
Не собирала денег,
Закутывалась в плед.
Осенних желтых листьев
Упившись тишиной,
Была небесно-чистой,
И до краев земной.
Читала в лунном свете,
Спала при свете дня,
Не верила в приметы
И грелась от огня.
В субботу, рано утром,
Она ждала рассвет.
Придумывала сутры,
Слала другим привет.
Евангелие зная
На память каждый стих,
Она была другая,
И нет таких других.
Copyright: Берсерк, 2015
Все ей дарили комплименты…
Она же робко улыбалась,
И среди сотни глаз, пыталась…
Родное отыскать лицо…
Зачем улыбаться, когда уже все не так,
Зачем искать предлог, когда хотим уйти, не оставляя взгляд,
Как след, сжигать бумагой, дело слабых, разве не так?
Но дело рук наших, скажи зачем сейчас, скажи зачем вот так.
Смотри в глаза мои, я не достоин твоих фраз.
Свои глаза я опускаю
Запоминай лучи и облака сейчас
Как тень от вишни падает на столик
В кафе на перекрестке двух дорог
И двое нас, последнее мгновение - рассказ
О двух сердцах, где камни и трава под кожей
Бездушные они, готовы отказаться друг от друга
За ни за что, за ломанные гроши
И мы как два единорога, бегущие от раскалённых глаз друг друга
И всё и нету больше рая
Тебя я вновь перебиваю в пустую, в безразличной злой беседе
Так не готовы относится даже лучшие друзья и давние соседи
А любовь, любовь стучит по клавишам рояля
И нас как будто заставляет простить, вернуться с того света
И снова полюбить, любить безбожно и даже может без ответа
На сколько сил хватает, на сколько всё это возможно
И вновь рояль, последние аккорды бьют по вискам, лицу мурашками по коже
От безысходности и сил хватает всего один лишь раз сказать - ты меня прости
Я буду в прошлом
Но солнце так же светит, и оно казалось всё это заметит
И на секунду пропадёт, уйдёт
Чтоб больше не смотреть на этот срам, позор
Одной другой судьбы, простого человеческого счастья
И тень останется со мною
Последним проявлением твоих скупых эмоций - смятая салфетка
И жизнью выбрана непредсказуема крутящая судьбой рулетка
Уходишь, не разрушая ничего, сейчас пишу осталось лишь одно
Тебя любил, меня любила тоже
Как целое одно и были друг на друга мы похожи
Пусть будет так я тоже сыграю боль свою в пустяк
И только дождик вдруг внезапно плакать начал
Но не забудь красавица весну
Пускай она теперь будет твоей удачей
В простой непредсказуемой крутящей судьбе рулетке.
Не ошибайся больше в людях
И будь счастливой, все давай
Мы все забудем.
Шаг до темна, в небе видна,
Всем кроме вас, эта луна,
Но ничего, знать наперед не стоит,
Капли дождя, миг сентября,
И ветерок, тоже не зря,
Просто сейчас это любить стоит.
Я пытался с Другими… Все такие чужие…
Даже если. с духами Твоими…
Даже если. с Глазами Большими…
Нет в них. Нежной. Любимой Души…
Без Тебя. Моя Жизнь. цвета лжи.
я не женственна - это раз. деловито рисует крест.
изучаю её анфас, грациозно-небрежный жест -
мол, чего уж? сценарий прост. с Дня Шестого и на века.
{только взгляд её ярче звёзд, только поступь её легка,
словно крылья у позвонков задевают небесный свод.
загрудинный её альков умещает полсотни нот}
я не ласкова - это два. хрипло шепчет, глотая дым.
не умею играть в слова, ты со мною [недо]любим.
я твой проклятый талисман, цианидовый леденец.
{я вдыхаю её дурман, и по венам течёт свинец.
будто в Стикс с головой нырнуть - обнимать её по ночам,
исцеловывать Млечный Путь её родинок на плечах}
безалаберна - это три. что ни слово - на сердце шрам.
ты в глаза мои не смотри, Ледовитый плескался там.
расстреляй меня изнутри, серебром прошивай висок
{я с собой заключал пари, но тебя позабыть не смог.
я дышать без тебя устал, рвёт когтями меня Фенрир
ты нисколько не идеал,
ты - мой чертов безумный мир…
Она непотопляема.
Жестока.
Легко ломает мальчиков и сны.
Ей более понятен Уильям Оккам,
чьи принципы убийственно верны.
…
Встаёт. Срезает прошлое.
Уходит.
Бросает. Опечатывает. Рвёт.
Напрасно кто-то высек: «Всё проходит.»
Она принципиально не пройдёт.
…
Как оспа…
Проигравший в этой битве,
рубцами изувеченный эстет,
тебе остался Оккам -
тонкой бритвой
сводящий всю эстетику на нет.
…
Срезающий коросты
/по живому/
привычно обнажая чью-то суть.
Строка обезображена до стона,
но этикой спасётся как-нибудь…
…
Всё лишнее отсеется,
истлеет…
Всё чуждое
сравнится с шелухой.
Любовь так изумительно болеет
хоть оспой, хоть проказой, хоть чумой…
…
Страдает.
Превентивно хлещет вермут.
Но каждый,
кто в душе оставил след,
отныне будет с нежностью отвергнут.
Ни с горя.
Ни со зла.
…
И м м у н и т е т.
- Девчонки, запомните - ваши дети будут похожи на него, а не на его автомобиль!
Могу ли я считать себя лесбиянкой, если мой парень ведёт себя как баба?
я не женственна - это раз. деловито рисует крест.
изучаю её анфас, грациозно-небрежный жест -
мол, чего уж? сценарий прост. с Дня Шестого и на века.
{только взгляд её ярче звёзд, только поступь её легка,
словно крылья у позвонков задевают небесный свод.
загрудинный её альков умещает полсотни нот}
я не ласкова - это два. Хрипло шепчет, глотая дым.
не умею играть в слова, ты со мною [недо]любим.
я твой проклятый талисман, цианидовый леденец.
{я вдыхаю её дурман, и по венам течёт свинец.
будто в Стикс с головой нырнуть - обнимать её по ночам,
исцеловывать Млечный Путь её родинок на плечах}
безалаберна - это три. Что ни слово - на сердце шрам.
ты в глаза мои не смотри, Ледовитый плескался там.
расстреляй меня изнутри, серебром прошивай висок
{я с собой заключал пари, но тебя позабыть не смог.
я дышать без тебя устал, рвёт когтями меня Фенрир
ты нисколько не идеал,
ты - мой чертов безумный мир…
- Чай, кофе?
- Чай.
- Чёрный, зелёный?
- Чёрный.
- Горячий, тёплый?
- Горячий.
- В бокал, стакан?
- Стакан.
- С сахаром, без?
- С сахаром.
- Песок, рафинад?
- Рафинад
- Один, два, три?
- Два.
- С лимоном, без?
- Без.
- Потом секс, не секс?
- Нет, я домой.
- Почему?
- Чувствую, до утра не приступим, а мне рано на работу.
А надо бы в Париж хоть на денек…
Там, от Парижа сколько до Руана?
Не сумасшедший - мне б всего глоток
Из Сены, чтоб сказать ей: Здравствуй, Жанна…
В горсти осадок - взбаламучен ил?
Вода ведь пепел не хранит веками.
А был бы я рекою - сохранил
Твой голос эхом между берегами…
А был бы… повернул теченье вспять,
Границы времени сбивая и смывая,
И может быть, вернулся бы опять
Рекой туда, где ты еще живая.
Там рукоять меча легла в ладонь,
Обняли латы стройную фигуру…
Там, за спиной, шептал стреле огонь:
Не тронь ее - оставь мне эту дуру!
А девочка, с молитвой на устах,
Уже гнала врагов от Орлеана.
И как ее носили на руках!
И как восторженно кричали имя Жанна!
Я бы смотрел - не здесь и не сейчас,
Волною Сены прошлое листая,
Заплакал Бог, роняя дождь из глаз,
Когда кричали: Да она святая!
Святым угодникам нет места на земле,
Бог это знал, и я, конечно, тоже -
Не сталью в битве, шеей не в петле -
Смерть для святых, она страшней и строже.
Слеталось черной тучей воронье,
И кто-то первый сплюнул яд безумья -
Теперь толпа испуганно в ее Лицо, как камень, бросила - Колдунья!
Тянулись к горлу лапами измен,
Вцепившись в крылья грязными ногтями,
И предал, и не спас ее Компьен,
Задрав мосты звенящими цепями…
И ничего уже не избежать -
Палач рубаху пропитает серой.
Как страшно в девятнадцать умирать,
Хоть Жанной дАрк, хоть Орлеанской девой…
И рябью Сена вздыбится от слез,
От крика, как от первого ожога,
Сценарий казни пишется всерьез
Для всех святых - от Ангела до Бога!
Мне тоже ничего не изменить -
Дождаться, когда в воду сбросят пепел,
Спасти его тепло и сохранить
На памяти, как легок он и светел.
И жаль, что в пламя не ворваться королем -
Любимая, не бойся! Мы вдвоем…
Это просто зима…
Воздух матово полупрозрачен,
А по желтым домам
Хрупкий иней намерз бахромой,
И с окна - полотна
Как же он невозможно изящен,
Этот девичий стан
Неизвестной… знакомо - родной.
Город небом распят,
Город Невским проспектом замкнулся,
И размыта пастель,
И забыт кистью Аничков мост,
Ах, как холоден взгляд!
Будто сердцем на льдинку наткнулся -
Неужели Апрель
Никогда не войдет в этот холст?
Или может она
Так надменна своей красотою?
И изогнута бровь
Под роскошной опушкой пера,
Что она - как весна,
Так юна, так прекрасна собою,
Словно Ангел - Любовь,
Снизошедший на город Петра…
Синей ленты атлас,
И пальто с соболиной отделкой,
Тяжесть жгучих волос
Грациозно заколота в плен,
А агатовость глаз
Распахнулась Васильевской стрелкой,
Где неласковый плес
Зацелован гранитостью стен.
Нет, не верится мне
Ни в надменность и ни в отрешенность,
Ее женской души
Не коснулась расчетливость льдом,
Просто на полотне
Она спрятала взглядом влюбленность,
И наверно мечты
О единственном принце своем…
Я смотрю на портрет
И невольно ему улыбаюсь -
Точно так же вчера
На меня посмотрели и Вы,
Пусть ему столько лет,
Но я снова сегодня пытаюсь,
Глядя в эти глаза,
Угадать в них начало любви…
Дождь стучится в окно, он будто просит войти.
Он будто просит меня его за что-то простить,
И его слезы стекают по стеклянной щеке.
Ну, а я забиваю свой последний штакет,
И свой последний стакан я сегодня допил.
Я забыл что когда-то кого-то любил.
И я убил в себе все, теперь дело за малым,
Убить себя вовсе мне только осталось.
Ну, а дождь будет также стучатся в окно,
Оставаясь за тонкой, стеклянной стеной.
Я пройду вместе с ним, оставив лужи и слякоть,
Слезы людей, которые будут плакать.
И постучавшись в окно, на втором этаже,
Дождь расскажет тебе что меня нет уже.
И может быть тогда ты наконец все поймешь,
Но я то уже пройду, пройду как этот дождь…
Стучу по твоей крыше,
Но ты не услышишь,
Ты как всегда ничего не поймешь,
Но не стану я тише,
Мои капли напишут на твоем окне
«Это был дождь…»
«Это был дождь…»
И я буду стучаться и проситься к тебе.
Я буду шуметь в водосточной трубе,
И заплакав от невыносимой тоски,
На грязной воде я оставлю круги.
Я буду стекать с крыш высоких домов,
Сотни раз умирая за большую любовь,
И каждый раз разбиваясь о мокрый асфальт,
Но вряд ли кому то меня будет жаль.
Ведь никто не узнает лица моего,
И во влажных глазах не прочтет ничего.
Цвета которых ты так не любила,
Ну, а теперь уже вовсе забыла.
Ты не слышишь меня, когда я говорю,
И даже если я несколько раз повторю,
Ты всё равно не услышишь, и как всегда не поймешь,
Ещё бы, я ведь теперь - просто дождь…
Стучу по твоей крыше,
Но ты не услышишь,
Ты как всегда ничего не поймешь,
Но не стану я тише,
Мои капли напишут на твоем окне
«Это был дождь…»
«Это был дождь…»
Весной, в день нашей первой встречи,
Я тихо заплачу на твои плечи.
Ну, а ты снова спрячешь себя под зонтом.
О да, я жалею что я стал дождем.
И я превращусь, в злой сильный ливень,
От мысли что я тебе настолько противен.
Ну, а ты в который раз ничего не поймешь.
Ну смотри, я люблю тебя! Я - дождь!
Я - дождь!
Стучу по твоей крыше,
Но ты не услышишь,
Ты как всегда ничего не поймешь,
Но не стану я тише,
Мои капли напишут на твоем окне…
Огни погаснут мгновенно, и нас укутает тьма,
В ней так легко стать забытым, не закрывая глаза,
В ней тихо капает нежность в большой провал пустоты,
И кто-то хочет быть рядом, но, к сожаленью, не ты.
Так начинаются ночи, когда не ждешь никого,
Когда ты выбросишь книги и обеззвучишь кино,
И вроде надо забыться, убив тревоги беды,
И кто-то скажет «доброй ночи». К сожаленью, не ты.
Я так хотел бы быть сильным, чтобы уметь устоять,
Когда простые разговоры превращаются в яд,
Когда не то, чтобы больно, но все же ноет в груди,
И если ты вдруг услышишь, то я прошу - приходи.
И я хотел быть с тобою, но по приметам дождей
Твои следы превратятся в мишуру фонарей,
Не оставляя ничего, сжигая в пепел мосты.
И кто-то это читает, но, к сожаленью…