Судьба насмешлива немного и жестока,
на дне и на вершине нам особо одиноко.
одиночество пилит стропила моего моста…
ты его не сжёг… просто сделал непроходимым,
отсекая себе все шансы быть мной любимым,
посадил на жестокость беспоцелуйного поста…
а мне кажется, что над Нами тянутся облака
и сквозь Нас тянет нити из колючего трута время…
на моем мосту тяжелее ощущается это бремя-
когда небо лежит на плечах… и не пишет твоя рука.
и моя чаще пишет не то… не тем… не про покой…
летят с моста моего послания пеплом в бутылках,
разбиваясь на вылизанных водой камней обмылках.
одиночество свалит мой мост…
и меня заберет с собой…
Жизнь дает то, что ты от нее берешь?
Руки тяну, она, сука, бьет по рукам.
Счастливы вместе… с другими.
Сидим по своим домам…
Я пишу себе сказки и с радостью верю в ложь.
Просто хмелею от мысли- не чувствовать стыд,
Не опасаться клейменной быть,
Верить, что все пройдет…
Лодка любовная килем ломает быт,
А я пишу чепуху.
И, чтоб не пропала, кладу на душевный лед…
Не всегда на любовь отвечают любовью.
А мечты почему-то к тебе не спешат.
И от этого ты постепенно черствеешь,
Не давая душе ни любить, ни дышать.
Как-то подумалось в одночасье:
Я - чьё-то ненайденное счастье.
Объявление
Случилась незадача-
Украли УДАЧУ.
Я ее очень люблю.
Нашедшего прошу вернуть.
Друг - друга касаясь ладонями -
Можно быть одинокими,
Как ты и я…
Друг - друга любить - это не игра.
Прошу, не заставляй меня
В неё играть, с тобой играть…
Разделю одиночество с умным и романтичным мужчиной, но не так, чтоб он остался с сексом за себя и за меня, а я с двумя одиночествами, за себя и за того парня.
Я несмелая,
Неумелая,
Удержать любовь
Не сумела я.
Мне б в сундук её,
Да с оковами,
Чтоб не вырвалась
Бестолковая.
Обуздать её,
Приручить её,
Быть покорною
Научить её…
Только что ж жалеть
О несделанном -
Уберечь любовь
Не сумела я.
Улетела в ночь
Птица вольная…
А со мной теперь
Только боль моя…
Ко всему живу
Безразличная…
Где летаешь ты,
Горемычная?..
За бездною тьмы, свет далекой звезды
В миллиарде веков, звон пустой тишины.
За оковами снов - одиночества мрак Круг порочной Судьбы, по-другому - никак…
- Ну что, пора? - спрашивает Она.
- Да, пожалуй, пора идти домой, - докуривая посиневшими от мороза губами, произнес я и бросил бычок себе под ноги. Должно быть, он еще долго горел и был хоть каким-то источником света в этом богом забытом месте.
И вот мы идем по ночному городу в свете тусклых и редко мигающих фонарей. Они освещают только одну дорогу, и смотря по сторонам кажется, что идешь по очень длинному коридору, где вместо стен лишь темные провалы, они как будто пытаются утянуть тебя к себе с этой светлой дороги, я бы и не был против, но только не оставлю же я Ее одну, еще заблудится… Снег звонко хрустит под ногами, и от этого звука пустынная улица наполняется оглушительным звуком, и кажется, что вот-вот откроются окна домов и старые ворчуньи начнут кричать на нас из-за прерванного сна.
- А почему кричат именно бабки, почему деду все равно на то, что его разбудили какие-то «шлюха и наркоман»? - с удивленными глазами спрашивает она.
- Ты прям читаешь мои мысли.
А ведь и вправду почему? Никогда об этом не задумывался. Да и стоит ли на них обращать внимание, ведь люди уже в возрасте, и возможно доживая последние дни им хочется лишь общения, а для этого надо привлечь внимание.
- Мы живем в абсолютно разных мирах, - начала отвечать сама же на свой вопрос Она, - И мы никогда друг друга не поймем, а если и поймем, то это будет к примерно такому же возрасту, и там уже вряд ли нам это понадобится.
Мимо проползали вывески различных баров, из одного выкидывали какого-то парня, он хоть и был явно не трезв, но разве это причина выкидывать бедолагу на мороз в одном свитере, тем более в бар только и ходят, чтобы выпить. Я только уже думал подойти и помочь ему, но стоило мне лишь повернуться, чтобы посмотреть время, как он исчез.
- Странный он какой-то, - хмуря бровки, в пол голоса буркнула Она.
Я не мог не согласиться с ней, но из вредности должен был сказать что-то свое, такая уж натура у меня, да и вообще я люблю, когда Она злится. Я бы перечил Ей всю жизнь лишь бы видеть, как мило она стучит своими маленькими ножками по асфальтированным островкам посреди снежных ковров.
- Вроде обычный человек, решил не ждать помощи. Да и время сейчас не то и менталитет не тот.
- А были ли когда-либо то самое время и то самое мышление у людей, когда они были неравнодушными к чужим бедам? - спросила Она, и понимая, что ответа не последует, продолжила, - Меняется всё кроме человека, и лишь он способен создать «то самое время».
Вскоре мы подошли к обычной хрущевке, коих много в Питере и услышали крики соседей чуть выше моей квартиры. К этим скандалам мы уже привыкли, это типичная молодая семья, которые сначала поторопились съехаться, вследствие этого поторопились с детьми, а в итоге ломают жизни друг другу и психику ребенка.
- Люди настолько глупы, что не способны понять, где их человек, а где манекены, - неодобрительно покачивая головой, сказала Она, - И вместо того, чтобы сказать правду и не ломать судьбы друг друга, они готовы жить с куском пластмассы.
Мы заходим в подъезд, я иду первый, мне надо нащупать тумблер, чтобы включить свет. Сзади все тише и тише слышатся шаги от Её сапог. И вот я слышу звуки проворачивающегося ключа, захожу в квартиру, оглядываюсь на лестничную площадку, и понимаю, что я здесь один. Как всегда один…
Ты напоминаешь одного человека из старой сказки. Он был очень одинок, и его дом развалился. Однажды этот человек набрел на заброшенную башенку и решил там остаться. Нарубил дров, развел огонь в очаге, чтобы приготовить себе ужин. Но оказалось, что это не просто башенка, а маяк. Человек случайно зажег его, и к нему начали стекаться корабли. Вот как бывает.
Одиночество… многое в жизни меняет,
Все проходит, но сердце всегда задевает,
Это больно - терять и прощаться с родными,
Время лечит, стирая слова на могиле.
Когда теряет равновесие
твоё сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из-под ног,
как палуба,
когда плюёт на человечество
твоё ночное одиночество, -
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и - кстати - самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими её могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими её дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.
Да. Лучше поклонятся данности
с убогими её мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.