Я узнаю ваших по походке,
По игривой перманентной нежности
Я могла бы стать гей-патриоткой,
Но мешает разница в промежности.
Я могла бы стать гей-активисткой,
Вашим другом или даже крестником,
Но Природа, тоже феминистка,
Не тычинкой одарила… пестиком.
Если бы не гендерная жадность,
Кашеварила бы для гей-фронта я.
Мне близки Рембо и Параджанов,
У меня натура тоже тонкая.
Хочется язвить и сквернословить,
Разжигая страсти пубертатные.
Только, блин, не голубой я крови…
За свободу от свободы ратую.
Я могу простить недомуЩинство,
Но не допускаю мужеложества.
Вы пассивны лишь как сексменьшинство,
Но весьма активны как сексмножество.
Не в мозгах, в заду свистит ветрище…
/Я согласна быть для геев бякою/
Только знайте, что с пробитым днищем
Кораблю НИГДЕ не бросить якоря.
/zulnora/
Семь вечера. На остановке много людей. Появляется нежеланный гость - вонючий нищий. Он лезет в урну, достаёт из нее бутылки, прежде чем положить их в свою торбу, осушает недопитое. При этом грубо матерится. Хрупкие женщины и атлетические мужчины отходят подальше. Бродяга поднимает с земли окурок, который еще дымит, тянет его в рот и, причмокивая, делает затяг. Вдруг к нему подходит девочка шести лет, мама которой в это время покупает в ларьке шоколадку. - «Дядя, не курите. Это вредно для вашего здоровья» - говорит ребенок. Он смотрит на нее несколько секунд, тушит сигарету, говорит ей что-то на ухо и уходит. Отойдя от остановки метров на двадцать, падает на колени и начинает плакать. Ищу в толпе девочку, но не нахожу. Спустя несколько дней вижу ее снова. - «Что тебе сказал нищий?» - «Обо мне уже давно никто не заботился … Спасибо».
Если на меня долго действует выталкивающая сила, я могу так вытолкнуть, что мало не покажется.
Коллега позвонила поздно вечером. В ее голосе слышалась тревога. Видимо, из-за этой тревоги она говорила прямее, чем обычно принято в обществе «культурных людей»:
- Катя, мне нужна ваша помощь или хотя бы совет. Все традиционные пути мы уже попробовали. А у вас порою мозги работают как-то вывернуто, как кофта наизнанку, вдруг вы что-нибудь придумаете? Его зовут Илья…
Я тоже встревожилась. Коллега много лет работает с семьями с «тяжелыми», психически больными детьми. Помимо основной деятельности, у нее еще что-то вроде клуба при одном из психоневрологических диспансеров. Там регулярно бывают всякие мероприятия, концерты, игры, просто чаепития с общением. Многие из ее детей уже выросли, но продолжают посещать это место, потому что после окончания спецшколы (для тех, кто мог учиться) это зачастую единственная площадка какой-то социализации.
Я несколько раз бывала на заседаниях ее клуба. Помимо постоянных «профильных» посетителей, там всегда много молодых волонтеров: студентов, начинающих психологов, просто сочувствующих ее делу людей, готовых что-то показать больным ребятам, как-то их развлечь, обучить, помочь.
Я искренне восхищаюсь гуманизмом всей этой деятельности, но притом мало что понимаю в психиатрии и не особенно увлекаюсь групповой психотерапией.
Если уж лечащий психиатр и коллега с ее опытом зашли в какой-то тупик, то чем смогу помочь незнакомому мне Илье я? Вероятнее всего, ничем.
- А что с Ильей? - спросила я.
- ДЦП (детский церебральный паралич. - Прим. авт.) с эписиндромом. Руки и голова работают относительно диагноза хорошо. Ходить немного может, но в основном передвигается в коляске. Сейчас эпилепсия под контролем, уже несколько лет не было ни одного приступа. Характер с детства очень тяжелый, эпилептоидный. Склонность к депрессиям. В детстве говорили даже об аутизме (были эхолалии, стереотипные движения), но, по-моему, совершенно напрасно. Позже - обычное занудство, умственная жвачка, может быть, легкая паранояльность…
- Симпатичный юноша… - усмехнулась я.
- Да. Абсолютный слух. Закончил пять классов музыкальной школы по классу фортепиано. Сам сочиняет музыку. Учился дома по обычной программе, закончил девять классов практически на одни пятерки. Увлекается историей и философией, делал в нашем клубе интересные доклады, играл в нашем историческом театре…
- Сейчас?
- Отказывается от всего. Тяжелейшая депрессия, не поддается никакой фармакотерапии. Впрочем, мать подозревает, что таблетки он попросту выбрасывает. К нам не ходит, хотя много лет это было единственное место, где он как-то оттаивал. Уже была одна попытка суицида - демонстративная или нет, никто не понял, все-таки он плохо двигается… Когда откачали, сказал: простите за напрасное беспокойство, в следующий раз я буду аккуратней готовиться. В общем, я знаю его почти десять лет, и вот он уходит… - Теперь в голосе коллеги слышалось почти отчаяние.
- Но я-то чем тут могу помочь? - грубовато спросила я. - Встреча со мной перевернет его жизнь и излечит от депрессии?
- Нужно вернуть его к нам. Здесь ему хорошо, он общается, развивается, это стимул…
От конкретизации задачи я несколько приободрилась и спросила:
- А привезти-то его ко мне в поликлинику родственники сумеют?
***
С тревогой ожидала, что коляска не пройдет в мою узкую дверь, что он будет молчать, глядя в пол, что я от неуверенности в себе сразу сморожу какую-нибудь глупость, и все разрушится, не начавшись…
Илья зашел в кабинет сам, слегка придерживаясь руками за стены, поздоровался, сел, вполне доброжелательно оглядел игрушки.
- Илья, сколько тебе лет? (Я действительно не удосужилась выяснить это у коллеги.)
- Двадцать два.
- Много. А почему в клуб не ходишь? Надоело?
- Нет. Там замечательно. Я всем благодарен. Просто достаточно.
Это было сказано так, что у меня по спине пробежали мурашки. Достаточно - всего. Попыток. Неудач. Боли. Изоляции. Страха. Отчаяния. Самой жизни. Достаточно.
- Не видишь, что впереди?
- Почему же? Вижу, - усмехнулся Илья. - Нормальная инвалидная жизнь. Можно даже в кафе ходить, и в театры… Мама вот предлагала в Болгарию на курорт съездить…
- Ерунда. Тебе, как всем нормальным взрослым людям, хочется не только развлекаться, но и служить…
- Служить? - он удивился, покатал на языке непривычное для современного языка слово.
- Да, - кивнула я. - Общественное служение. Многие сейчас делают вид, что этого нет. Но оно есть - оно в нас эволюцией вмонтировано. Без этого мы - депрессанты несчастные, мухи, увязшие в меду…
Повисло молчание. Оно меня не тяготило, Илья думал.
- Пожалуй, да, - наконец сказал он. - Надоело быть тем, кого из милости кормят и развлекают. По-хорошему, всем инвалидам вроде меня давно надо бы удавиться. Но мы все живем и наоборот даже: все к нам приспосабливаются. Тут какой-то сбой вашей эволюции получается.
Ура! Он сам дал мне нитку. Я торжествующе улыбнулась ему в лицо:
- У эволюции сбоев не бывает!
- Как это? - удивился Илья. - А зачем же тогда…
- Думай. У тебя плохо ходят ноги, есть нарушения коммуникации, но совершенно сохранный интеллект и аналитический аппарат. К тому же ты увлекаешься историей. Зачем вдруг современному обществу понадобилось так носиться с инвалидами? Больше нечем заняться, все остальные проблемы уже решены? Вспомни, сколько совершенно здорового, постоянно сменяющегося народу клубится вокруг вашего клуба. Не больше ли их там, чем вас, инвалидов?
- Почти поровну, - честно прикинул Илья.
- И зачем им это надо? Если допустить, что вы ходите в клуб общаться, потому что вам больше некуда, то они-то (после своей работы, учебы) - зачем?
- Чтобы помогать другим, больным и слабым? Благотворительность?
- Да брось ты! Неужели ты, с твоей склонностью постоянно жевать умственную жвачку, еще не догадался? Думай!
- Они решают там какие-то свои проблемы. Вот мы, здоровые. Вот они…
- Теплее, но все равно не то. Думай еще. Зачем современному цивилизованному обществу, где уже нет борьбы за пищу, кров, одежду, нужны инвалиды? Раньше, когда всем всего не хватало, был человеческий подвиг - поделить напополам с ближним (или дальним) последний кусок хлеба, отдать вовсе не лишнюю рубашку… А теперь? Когда всего полно и многим людям в общем-то не очень понятно, что, собственно, и зачем они делают в своем офисе, когда у детей в детских домах просто завались сколько игрушек, а нищие - это не несчастные бедняки, а бизнес-корпорация и это всем известно…
- Общественное служение, - неожиданно светло улыбнувшись, сказал Илья.
- Ага! - ухмыльнулась в ответ я. - Оно самое. Инвалиды позарез нужны современному человечеству. Просто для того, чтобы мы все вместе могли оставаться людьми. Наличие вашего клуба (и ему подобных) в обществе - не благотворительность, а реальная необходимость для множества здоровых людей.
Опять пауза. Илья долго думает, он тугодум. Ну, а мне куда торопиться?
- То есть инвалид сегодня - это не только обуза другим, но и как бы работа? Мы тоже служим - всем людям, человечеству?
- Да. И это очень нелегкое служение. Вы его не выбирали, но можно ли уверенно сказать, что свой род деятельности выбирал сын средневекового европейского крестьянина, индус, родившийся в касте уборщиков улиц, или современный офис-клерк?
- Наверное, нельзя.
- Вот. Но чтобы это служение исполнять, вам надо не сидеть каждый под своим веником, а давать возможность всем желающим вокруг вас клубиться. ОБЩЕСТВЕННОЕ служение, не забываем.
- Но почему об этом нельзя сказать вслух? Для многих наших это было бы критически важно. Ведь я знаю, многие, такие как я, думают: зачем я такой? Лучше бы меня не было! Если бы им объяснить, как на самом деле…
- А в чем проблема-то? - пожала плечами я. - Вот ты сам пойдешь и объяснишь. Тебя, кстати, скорее послушают, чем кого-то другого, ведь ты-то все изнутри знаешь.
Илья опять ушел в свои мысли. Я к этому уже привыкла и тоже задумалась о своем.
***
- Катя, спасибо, Илья к нам вернулся! - снова позвонила коллега. - Слава богу, выглядит гораздо бодрее, и даже сам стал проявлять инициативу в общении, этого уже несколько лет не было. Несет какую-то чушь про роль инвалидов в общественной эволюции - это вы его накачали? - но это неважно, ребята к нему все равно тянутся, ведь он у нас один из самых интеллектуальных…
Родители не стали ходить вокруг да около, а сразу, что называется, взяли быка за рога. Надо признать, что у них были для этого все основания.
- Наша дочь Таня пыталась покончить с собой. Психиатр в больнице, куда она попала по скорой, сказал, что попытка, скорее всего, была истинной, а не демонстративной.
- Как он пришел к этому выводу?
- Таня наотрез отказалась с ним разговаривать.
- Веское основание… Сколько лет Тане?
- 16.
- Где она учится - в школе, в колледже, в училище?
- В университете. Филфак, испанское отделение, второй курс.
- Почему в 16 лет девочка оказалась не в десятом, в крайнем случае в 11 классе какой-нибудь гимназии, а на втором курсе университета? - спросила я.
Могла бы и не спрашивать. Потому что уже знала ответ. Он воспоследовал.
Классический, лучше даже сказать хрестоматийный случай ранней общей детской одаренности. В три года Таня сама, по кубикам выучилась читать. Читала сразу по-русски и по-английски - кубики были двуязычные, с картинками. Родители пришли в понятный восторг и умиление и накупили книжек и пособий-развивалок. Девочка вцепилась в них, как голодная. Когда в три с половиной года пошла в детский сад, ей было просто не о чем разговаривать со сверстниками - она выполняла задания для первого класса: разделяла гласные и согласные буквы, складывала и вычитала, а также выделяла ударные и безударные слоги, строила схемы предложений. Изумленные воспитательницы предложили перевести чудо-девочку в среднюю, а потом и в старшую группу, но это было явной ошибкой: моторика у Тани (как и у большинства ранне-одаренных детей) была по ее собственному возрасту и, легко перечисляя планеты Солнечной системы, она не могла слепить зайчика из пластилина или вырезать и аккуратно наклеить аппликацию. В конце концов остановились на средней группе, где Таня в основном общалась с нянечкой и воспитательницами, выполняя самоназначенную роль их помощницы. В три года Таня сочинила свой первый стих: «Почему розы? Почему розы? Закончатся грозы и станет апрель. Верь!» (это стихотворение действительно сочинено девочкой на четвертом году жизни. - Прим. авт.) В дальнейшем стихи сочинялись сначала раз в неделю, а потом и практически ежедневно. Поверить, что их сочиняет четырех-пятилетний ребенок, было почти невозможно. Откуда оно в ней берется?!
«Я молчу, как молчится,
Я кричу, когда больно.
Что случилось - случится.
Разве вам не довольно?»
- Наверное, это свыше! - говорили родителям мистически ориентированные знакомые.
Тане по-прежнему нравились всякие развивающие пособия с заданиями, она задавала много вопросов («Если одному королю стоит много памятников в разных городах, то где же живет его душа?» - это четыре года), ей нравилось читать энциклопедии, и она очень любила беседовать со взрослыми: «от них всегда узнаешь что-то новое». К детям-сверстникам девочка относилась равнодушно-снисходительно.
В пять Таниных лет воспитательницы твердо и в один голос сказали: нечего ей делать в детском саду! С детьми она все равно практически не общается, а наши программы для нее… Выбрали недалекую английскую школу: Таню ужасно тошнило в любом транспорте. Программу первого (да и второго) класса девочка знала назубок, на английском сочиняла простенькие, но милые стишки и сказала: да, в английскую школу пойду, но хочу еще французский язык изучать. Нашли учителя французского. Учитель и ученица были в восторге друг от друга.
Когда в конце года возникла тема «перепрыгнуть через класс», завуч начальных классов озабоченно сказала: «Но как же это? Девочка только привыкла к своим новым одноклассникам, подружилась с ними…» «Без проблем, переводите, - сказала Таня родителям. - Ни с кем я там не подружилась, Марью Петровну только жалко, но я буду к ней в гости ходить…»
Конечно, Таня была школьной, а потом и районной звездой. Выступала со своими стихами на конкурсах и на вечерах старшеклассников - старшеклассницы ее обожали и тискали, как большую умную куклу. В девять лет появился первый сборник стихов и большая статья про Таню в серьезной городской газете. В десять лет Таня непонятно почему рассорилась с учителем-французом (она уже прилично читала и хорошо говорила на бытовые темы) и начала учить испанский.
Был еще один перескок - через четвертый класс, сразу в пятый. Именно в это время все та же завуч сказала: «Танечка, мы тебя все очень любим, но тебе имело бы смысл перейти в школу значительно посильнее нашей, обязательно с языковым уклоном - там все детки такие, как ты, ты сможешь найти себе друзей, это очень важно…» - «Спасибо, но я не хочу, меня в автобусе тошнит, - ответила Таня. - Я тут у вас останусь».
Дальше так и шло. Таня много занималась, сочиняла стихи, усердно учила испанский язык. В седьмом классе учительница литературы предложила ей стать членом какого-нибудь литературного объединения. «Благодарю вас, но мне всегда казалось, что сочинение стихов - дело сугубо индивидуальное. Другое дело - танцевальный ансамбль или секция футбола, там, конечно, нужен именно коллектив…» - улыбнулась девочка.
В 14 лет закончила школу. Поступила в университет. Сессии сдавала хорошо, в основном на четверки. И вот…
- Мы теперь думаем: эта ее одаренность, откуда-то приходящие стихи… Что это было - дар свыше или проклятье?! - патетически вопросила мать.
Я поморщилась и недоверчиво спросила:
- Что, уж прям вот так, как гром среди ясного неба?
- Нет, пожалуй, - покачал головой отец Тани. - Последние годы дочь становилась все более замкнутой, раздражительной, грубила нам, не хотела общаться. Мы списывали на переходный возраст…
- И что делали?
- Старались оставить ее в покое, не обращать внимания на ее выходки…
- В то время как Таня отчаянно просила помощи… Друзей у нее так и не завелось?
- Ну, наверное, можно сказать, приятели… или хорошие знакомые…
- Она будет со мной говорить? Или как с тем психиатром…
- Мы очень надеемся, что да. Она читала ваши книжки.
- О, это хорошо. Повести для подростков?
- Нет, научно-популярные книги для родителей. Последние годы она увлеклась психологией и даже, можно сказать, физиологией…
Я только тяжело вздохнула.
- Что ж, давайте сюда Таню.
***
Черное платье, декадентские черные круги под глазами. Бедная девочка…
- Ты знаешь, что такое темповая ЗПР? - спросила я Таню.
- Темповая задержка психического развития у детей, - удивленно подняв брови, ответила девушка. Не такого начала разговора она ожидала. Тем лучше. На то и рассчитано.
- Причина ее?
- Может быть родовая травма. А в общем - неизвестно.
- Верно. Какая-то биохимия в мозгах, до которой ученые еще не докопались. Исход состояния?
- Сколько-то детей, наверное, становятся потом нормальными…
- Если задержка именно темповая, то 8−9 из 10 догонят сверстников. У одного-двух был не тот диагноз. Что такое кривая нормального распределения, знаешь? (рисую на листке)
- Да.
- Смотри, вот здесь - дети с темповой задержкой. А здесь, вот в этом секторе с другой стороны, - кто?
- Я? - от удачной догадки улыбка на лице (как же она ее красит!)
- Синдром ранней общей детской одаренности (не путать со специальной детской одаренностью - это вообще другое). Ты и твои собратья и сосестры по несчастью. Причина синдрома?
- Тоже биохимические нарушения при формировании нервной системы?
- Безусловно. Исход состояния?
- Восемь-девять становятся нормальными?
- Совершенно верно! Приятно иметь дело с умным человеком. Возраст выравнивания может быть разным. Чем раньше, тем лучше прогноз. Ну и от поведения родителей зависит, конечно. Если начинают с этой одаренностью носиться как с писанной торбой… Когда ты поняла, что стала нормальной?
- До конца - как в университет поступила. Все вокруг такие же, но взрослее и умнее. А догадываться начала еще в девятом-десятом классе. Стихи стали, если честно смотреть, как у всех девиц в пятнадцать-двадцать. А математика-физика у меня вообще не шла. Я по четыре часа каждый день задачи дома решала, чтобы пятерки были. Какая уж тут одаренность!
- Расстроилась?
- А вы как думаете! Я же привыкла… Хотя вот вы сейчас спросили, и я подумала: еще раньше что-то чувствовала, наверное. Я же помню, как завучиха говорит: тебе надо в сильную школу, туда, где все такие, как ты… - а я думаю: все такие, как я? Не хочу! Хочу быть единственной такой…
- Ну, это как раз закономерно. Теперь решила, что нормальной, как все, жить не сможешь, не потянешь?
- Да нет, скорее, не поняла как… Я же не умею. А спросить не у кого. Однокурсницы на меня смотрят, как на паука какого из банки, из школы друзей не осталось. Родители… вот ужасно просто почему-то раздражают…
- Переходный возраст, - вздохнула я. - У нормальных людей часто так бывает…
- Ага, поняла, это вы надо мной смеетесь.
- Ну да, смеюсь. Одинокая шестнадцатилетняя девочка пыталась свести счеты с жизнью. С трудом откачали. Оборжаться просто.
- И чего же мне теперь? В школу, что ли, обратно?
- Да нет, зачем же. Теперь тебе опять придется задачи решать, уже не по математике. Но ты, по счастью, вкалывать умеешь (а далеко не каждому бывшему одаренному так везет!), так что справишься. Смотри. Вот шкалы развития (рисую на том же листке). Интеллектуальное. Физическое. Социальное. Интеллектуальное у тебя теперь соответствует возрастной норме, это мы выяснили. Физическое?
- Вроде все в порядке.
- Ага, ставим норму. Социальное? Умение строить горизонтальные связи? Дружить? Тусоваться? Подстраиваться под других людей, понимать их? Кокетничать? Всякие межполовые вещи?
- Ставьте ноль!
- Да ладно, ноль - математическая абстракция, в живой природе не встречается. Ставим точку вот тут. Вот эту разницу, от твоей точки до вот этой шестнадцатилетней нормы, тебе и предстоит набрать.
- Да где же я наберу? Не могу же я просто прийти куда и сказать: возьмите меня тусоваться!
- Вообще-то можешь, но это, конечно, не для теперешней тебя. Самое простое: берешь в универе академку и идешь работать в откровенно молодежный коллектив, например, в «Макдоналдс»…
- Ой, там такая суета всегда, я рехнусь сразу!.. А вот у нас во дворе «Идеальная чашка», там потише… Это нормально?
- Нормально, конечно. Когда подтянешь социалку и вернешься в универ, там окажутся уже практически твои ровесники, но они - из школы, а за тебя - опыт работы, реальной жизни. Ты опять взрослее, и опять - на коне…
- Звучит разумно…
***
Таня оформила академку, но в официантки не пошла (родители воспротивились). Работала сначала помощником, а потом администратором по приему в Питере групп иностранных подростков и молодежи (ведь у нее - три языка, к которым явно реальные способности). Сначала по привычке дичилась, а потом поняла, что ее прошлое осталось в прошлом и никому неизвестно, завела много знакомств из разных стран, вернулась в университет на вечернее, продолжая работать. Что делает Таня сейчас, не знаю, но надеюсь, что у нее все хорошо.
У меня растет сын. Ходили в детский сад- платила, ходили в школу -платила, за вуз платить тоже надо, лечение платное, да, все платное! Подходит срок службы в армии, надо отдать долг стране… .Вопрос!!! Дорогая страна, когда я к тебе, и мой сын, успели в долг залезть? …
Пол физический - есть социальное недоразумение. А на смену ему должен прийти некий «социальный пол», который обозначается модным словом - «гендер». В рамках так называемых «гендерных практик» уже сейчас в Европе, кое -где на местах вводится в официальный оборот термин - «оно», вместо «он» и «она». «Родитель 1» и «родитель 2», вместо «мать» и «отец.
Сейчас активисты «гендерных движений», ратуют за увеличение количества полов.
На мой взгляд, игры в гендер - всего лишь новомодное течение. Ничем не обоснованное. Сам термин имеет начало в психиатрии и сексологии. Явлен для классификации больных, заблудившихся в своей половой ориентации, и не имеет никакого отношения к норме. К сведению эмансипированных граждан, термин изначально возник в психиатрии, а уж потом его подхватили в женском движении. Вероятно потому что некоторые, активные члены этого движения в тех же упомянутых мною странах, были постоянными пациентами психиатра.
Особую ненависть категории радикальных гражданок, вызывает всякое различие между мужчиной и женщиной. По их мнению - все ёдино. Просто некие уличные условия, общество и воспитание делают из девочек женщин, а из мальчиков мужчин. Но если бы это дело поломать, то всё бы было наоборот. Так же, до сих пор находятся врачи, учёные, исследователи, журналисты, политики, готовые подыграть новомодным тенденциям.
Самый расцвет популярности гендерных теорий пришёлся на 60−70 года 20 века. К сожалению, ни к чему хорошему это не привело. И это дело стали постепенно забывать. Но до этого наломали дров и покалечили немало судеб.
Со своей стороны утверждаю - все эти игры с гендером, не имеют под собой никаких научных оснований. А всего лишь выражают неврастеничные устремления небольшой прослойки активистов. Мужчина и женщина никак не могут быть «гендерно-равны» по своему составу, психически и физически. Эти различия заложены самой природой и не могут быть изменены социально.
Показательный случай с восьмимесячным младенцем Брюсом Реймером, родившийся в канадском Виннипеге. Сей эксперимент вошёл в историю самых жестоких врачебных ошибок. По совету врачей мальчик, подвергся процедуре обрезания. Однако, из-за хирурга, проводившего операцию, был полностью поврежден пенис. Психолог Джон Мани из университета Джона Хопкинса в Балтиморе (США), к которому обратились за советом родители ребенка, посоветовал им «простой» выход из сложной ситуации: сменить пол ребенка и воспитать его как девочку, пока он не вырос и не начал «испытывать комплексы по поводу своей мужской несостоятельности».
То ли родители были в полной прострации от врачебной ошибки, то ли Джон Мани им заплатил за операцию и успешно убедил их, но те согласились на такую подмену. Сказано - сделано: вскоре Брюс стал Брендой. Однако Несчастные родители не догадывались, что их ребенок стал жертвой жестокого эксперимента: Джон Мани давно искал возможность доказать, что половая принадлежность обусловлена не природой, а воспитанием. Брюс стал идеальным объектом наблюдения. Мальчику удалили яички, и затем на протяжении нескольких лет Мани публиковал в научных журналах отчеты о «успешном» развитии своего подопытного.
Позже родители поняли свою жуткую оплошность, но было поздно. Хуже всего было то, что они, скрывавшиеся от сына-дочери правду, испытывали сильнейший эмоциональный стресс.
В результате у матери наблюдались суицидальные наклонности, отец стал алкоголиком, а брат-близнец постоянно пребывал в депрессии. Когда Брюс-Бренда достиг подросткового возраста, ему стали давать эстраген, чтобы стимулировать рост груди, а потом Мани стал настаивать на новой операции, в ходе которой Бренде должны были сформировать женские половые органы.
Но тут Брюс-Бренда взбунтовался. Он наотрез отказался делать операцию и перестал приезжать на приемы к Мани. Одна за другой последовали три попытки самоубийства. Последняя из них окончилась для него комой, но он поправился и начал борьбу за возвращение к нормальному существованию - в качестве мужчины. Он сменил имя на Дэвид, остриг волосы и начал носить мужскую одежду. В 1997 году он прошел через серию реконструктивных операций, чтобы вернуть физические признаки пола. Он также женился на женщине и усыновил троих ее детей. Однако хеппи-энда не получилось: в мае 2004 года, после разрыва с женой, Дэвид Реймер покончил жизнь самоубийством в возрасте 38 лет.
В 2000 или 2001 году лауреат пульцеровской премии Джон Колапинто написал и выпустил в свет книгу под названием «Таким его сделала природа: мальчик, которого вырастили как девочку». Таким образом публике стали известны все подробности жизни Брюса/Бренды/Дэвида Реймера.
Родители до сих пор во всем произошедшем обвиняют доктора Джона Мони, «взявшего на себя роль Бога».
Счастье - это свойство единства, счастье - это музыка, которая льётся,
когда всё в гармоническом созвучии, когда всё подходит друг другу,
когда никакого конфликта нет, когда вы не толпа, а оркестр.
Общественность еще не успела как следует ужаснуться итальянским службам, которые отобрали полуторагодовалую дочь у Габриэлы и Луиджи де Амброзисов, 57 и 70 лет, как похожую операцию проделали российские службы опеки: у 79-летнего пенсионера забрали в приют его 11-летнего внука. Итальянские родители сами захотели завести ребенка в преклонном возрасте, а российскому дедушке деваться было некуда: сын умер два года назад, невестка пропала без вести, оба страдали алкоголизмом. Итальянские службы сочли, что рождение дочери было эгоистическим решением, и позволяют родным родителям раз в две недели посещать ее, но пока не собираются пересматривать свое мнение. Российские - после поднятого шума - признались, что погорячились, и мальчика дедушке быстро вернули. Есть некоторая разница в этих историях, но обе ужасают жестоким вмешательством государства в частную жизнь и откровенным эйджизмом.
В российских законах возраст опекунов никак не оговаривается - главное, чтобы они были совершеннолетними, а разница между ними и детьми составляла не меньше 16 лет. На сайтах, посвященных усыновлению, про престарелых родителей (кому за 45!) пишут страшное. Помимо тяжелой физической нагрузки с младенцами, которых нужно постоянно носить на руках и которые плохо спят, старых родителей ждет масса других проблем. В школе ребенок будет сильно переживать по поводу «нетипичности своей семьи» и стесняться родителей: он не сможет играть с ними в футбол и обсуждать модные новинки. «Им хочется, чтобы их папа с мамой были не менее молодыми, модными и обеспеченными, чем родители сверстников. Они поневоле сравнивают и стесняются своего положения, если это не так». В общем, чем больше я читала, тем неприятнее становилось. Надо было понять, чему обязано это неожиданное торжество пещерных представлений - устаревшим данным или реальной необходимости отсеивать стариков. Я спросила у Елены Фортуны, которая знает, как ведут себя усыновители и что по этому поводу думают органы опеки. Елена видела такие случаи и понимает опеку, которая старается под любым предлогом не отдавать детей старикам. «В одной из школ приемных родителей, где 45-летняя будущая мама хотела усыновить младенца, ей посоветовали намотать мокрых тряпок, свернуть их (как будто запеленатый младенец) и поносить так хотя бы часа два… После чего у нее мысли сразу переключились на деток постарше, которых хотя бы таскать на руках бесконечно не надо», - рассказывает Елена. У нее много таких историй: одному очень бодрому и спортивному 73-летнему дедушке недавно отказали, хотя он дал бы фору иным 20-летним балбесам. Другой женщине в 55 дали, но она девочку вернула с формулировкой «не сошлись характерами»: в этом возрасте уже трудно менять привычки. А есть и истории с хэппи-эндом: матери за 70, дочь-подросток, все счастливы.
Помню себя в 20, и мне кажется, что в 30 и к 40 годам люди умнее и ответственнее. Елена согласна: «Мне вообще взрослые во всех отношениях люди более симпатичны - и как родители в том числе. Все-таки мозгов больше, как ни крути, чем в 20. В мою картину мира не укладывается, например, 40-летняя женщина, решающая бросить ребенка, а вот двадцатилетка укладывается вполне».
Я села составлять список аргументов за и против. Почему надо заводить детей после 50? Чем старше родители, тем выше их ответственность за ребенка. Когда говорят «взрослые люди», имеют в виду именно это. У них часто выше и социальный статус, и доходы. Они начинают вторую жизнь, после карьеры и познания мира. Они собираются жить долго, могут себе позволить дорогую медицину и прочие прелести жизни высокого качества. Если семья решила завести ребенка, когда матери больше 50 лет, они или усыновляют уже рожденного, или добиваются беременности через искусственное оплодотворение. И то и другое означает полное отсутствие фактора случайности: раз 50-летняя мама не может «залететь», то ее решение родить, а тем более усыновить, очевидно, более взвешенное, чем у некоторых 20-летних мам.
Почему не надо заводить детей после 50? Этот столбец моего списка выглядит убого - в нем только один аргумент: достаточно представить себе, в каком возрасте будет ребенок, когда умрут его родители. «Модно одеваться» и «гонять мяч» - проблемы второго плана, которых в нормальных семьях быть и вовсе не должно. «Стеснение по поводу престарелых родителей» - это действительно серьезно. Но, кажется, эта проблема скоро решится сама собой.
Родив сына «поздно» по традиционным российским меркам, в 35 лет, я периодически задумываюсь, какая картина ждет нас лет через семь-десять - станет ли для него важным фактор «нетипичности» нашей семьи? И вообще, насколько она будет нетипичной? Привычки меняются, роды в 40 лет больше не экзотика, а тут все чаще появляются «молодые» мамы в 50 и позже. На эту тему совсем недавно писал New York Magazine - несколько историй о беременных, разменявших шестой десяток, и цифры. За последние десять лет количество женщин, которые рожают после 40 лет, удвоилось. А тех, кто рожает в 50 и позже, увеличилось в четыре раза. Психологи считают, что это безответственность. А технологии стали такими доступными, что позднее материнство - вполне гламурная тема, в журнале «Вог» и то про нее пишут.
Люди собираются жить все дольше, заводить детей после 60 лет и проживать две-три жизни за одну. Так что есть ощущение, что если возраст родителей не будет ограничен законодательно, то через поколение появится много престарелых мам и пап, и сверстникам будет уже все равно, чей ты ребенок.
Есть в нашем обществе антиподы, которые не видели ни восхода ни заката…))))
Свобода действительно есть. Пиши, что хочешь. В тюрму не посадят, в психушку не упрячут. Но… могут убить.(Лина Костенко «Записки украинского самашедшего»)
Есть тёти как тёти. Есть дяди как дяди.
Есть люди как люди. Есть твари как твари.
Но в жизни бывает порой по- другому:
Есть дяди как тёти. Есть тёти как дяди.
Есть твари как люди. И люди как твари.
Если ты подчиняешься обычаям, утратившим в твоих глазах смысл, ты поступаешь неверно, прежде всего потому, что тем самым впустую растрачиваешь отпущенные тебе силы.
- Нация действительно стала злее, наглее, агрессивнее. К этому привела идеология государства, которая была у нас в последние годы. Нынешние политики говорят о том, что идеологии у нас нет. Нет, есть! Это идеология наживы и стяжательства.
Как могут себя чувствовать люди, которых обворовали?
В основе зла и агрессии общества, на мой взгляд, лежат обида и чувство несправедливости. Человек рассуждает: почему я, который 20 лет назад был практически равен со всеми и жил в удовлетворительном достатке, сейчас пал на дно? А те, кто наверху, благодаря своим экономическим махинациям, реформам, ваучерам и пр. стали богатыми? Почему они посылают своих детей учиться в Лондон, после которого им открыты все дороги, а наши дети вынуждены прозябать на ЕГЭ и получать образование, уровень которого не отвечает современным мировым требованиям?
Нельзя не сказать об идеологическом телевизионном прессинге. Пропаганда - очень серьёзный инструмент. Наше телевидение пропагандирует насилие, злобу, агрессию. Начиная с изображения физического уничтожения - детей или родителей, «заказов» на партнёров по бизнесу, убийств за квартиру - и заканчивая уничтожением всего, на чём основывалась нравственность 20−30 лет назад: памяти павших в войне, памяти тех несчастий, которые пережила страна, все её народы плечом к плечу. И выжила, выстояла…
Нужно, чтобы люди на высоких постах осознали причины морально-нравственного падения общества. Люди сами по себе здесь не виноваты. Я сегодня общался с одним водителем. Он несёт в себе такой груз несчастья и обиды… Человек рассказал, сколько раз его обворовывало государство, в какой западне он себя ощущает, не зная, как обеспечить будущее своим детям. В центре внимания современного государства должен быть прежде всего человек. Социальная забота о нём. На государственном, политическом, идеологическом, законодательном, исполнительном уровнях нужно попытаться устранить эти страшные несчастья, которые заполонили нашу страну.