Прощай - прощай, кофейный Ноябрь. Хрустящий запеченной корочкой, хрупкий ломкими ветвями и первой наледью. Манящий светящимися окнами в ранней непроглядности, зовущий к теплу и сердечности.
И если хорошенько прислушаться - можно уже услышать тихую поступь пряничного Декабря…
К зимнему сезону готовы? Браво нашему мэру! Отопление не работает?! Погреться можно у «горячей линии» диспетчерской
Вздохнул ноябрь тихонько невзначай, ему бы солнышка сейчас в ладошках, вниманья и тепла совсем немножко… и чтобы кто-нибудь позвал на чай…
Это просто ноябрь… или поздняя осень…
Или даже предзимье - так будет точней.
Бал последней листвы, неба дивная просинь,
Солнышки хризантем средь притихших аллей…
Это просто ноябрь… то дождливо-угрюмый,
То безветренно-тихий и кроткий такой,
То шальной музыкант, проводов рвущий струны,
Потерявший на время и сон, и покой.
Это просто ноябрь… замыкающий осень,
Открывающий время декабрьских снегов…
И уже Дед Мороз, где-то там, среди сосен,
Собирает мешок свой с «дарами волхвов»…
Но пока что ноябрь - многоликий и разный:
Осень или предзимье… - просто месяц и всё.
У него свой характер, мелодия, краски…
Это просто ноябрь… и он скоро уйдёт.
Снег всегда открывает новую страницу, обнуляя и обновляя, помогая забыть, простить и проститься, подготавливая душу к переходу через внутреннее лесное озеро.
Ноябрь - время затихания, сбавления темпа и оборотов, очередной ревизии чувств, пересмотра желаний. Winter is coming, и ты стараешься держаться поближе к теплым людям, нестрашным задачам, бумажным книгам - тому, что понятно и объяснимо, пахнет корицей или ванилью, приятно на ощупь, а главное - дружелюбно к тебе и доверчиво, без претензий на истину, внезапных атак и попыток тебя сожрать.
Сладость ноября в горьком шоколаде его ночей, тягучих, как старые песни. Когда успеваешь приснить три чертовщины за раз, а под утро - что-то нелепое и смешное, красочное, в мельчайших подробностях, и долго еще не мочь вытряхнуть эту сонную чепуху из головы, и до вечера ходить, словно в хмелю, и нет-нет - да улыбнуться сюжету.
У меня для ноября припасены тишина и смирение, слова строго отмерены, чувства все больше внутри, чем вне. У ноября для меня медово-имбирный квас, неожиданные подарки, вафельные трубочки со сгущенкой и теплый кошачий бок.
Все не отправленные письма дошли до адресатов, закладки оказались на нужных страницах.
Мы стали еще на один ноябрь
ближе к себе.
Ноябрь невзрачен, нем и тих.
В нём обреченность и усталость.
В нём расставания мотив
И звук шагов, что нам осталось
Ещё пройти, ещё прожить
До той черты, когда по новой
Мы будем в этот мир входить,
Морозный, вьюжный и суровый.
Когда на белом полотне
Дышать начнём мы новой жизнью,
Пейзажи видеть уж не те
И зимние терпеть капризы.
То неизбежно. А пока
Ноябрьское стоит затишье.
Лишь ветер гонит облака
И ветками стучит по крыше.
Ноябрь…
Земля словно корица, припорошенная сахарной пудрой.
Хрупкие рулетики сусальных листьев.
Заморозки и первый снег.
Шарф, шарф, и уже точно - перчатки… снова дружим с шапками.
Воздух пахнет морозным яблоком.
Хочется зажигать белые свечи по утрам и оранжевые вечерами, долго вглядываться в опустевший горизонт за окном…
Нахохленные птицы на проводах и ветвях.
Мысль о доме обнимает теперь особым уютом.
Вспоминаются бабушкины пироги.
Тоска ощущается острее, тепло и забота - благодарнее, а ожидание - светлее.
На рынках прочно утвердились медовая хурма и кисло-приторный гранат.
Туман и сухая снежная крупа на затвердевших бороздах.
Хрупкость всего-всего, и беззащитность…
Хочется прибавлять уменьшительно-ласкательные окончания: шарфик, кроватка, чайничек, птички, снежок… хочется беречь…
- весь месяц вызревает чувство Великого Перехода из Осени в Зиму - таинственого и торжественного…
Ты знаешь, я каждый год, ближе к середине ноября, выхожу в последний раз обнять Осень. Она стоит такая тонкая, дерзкая и беззащитная - острые плечи, худые руки, всклокоченная медная причёска покрыта невесомым белым капюшоном. Именно в эти дни я встречаюсь с осенью-подростком, вдруг промелькнувшим за привычной личиной осени-старухи, про которую, большей частью, и есть ноябрь. Но в какие-то пару дней я вижу её именно девочкой - завершившей свой танец, сжавшей губы, бесстрашно смотрящей в лицо грядущему белому воинству, чьи кони уже дышат первым морозом на притихший город. Я хожу и обнимаю чёрные стволы деревьев. Сижу на влажных скамейках, пока не поймаю на плечо жёлтый узкий лист - прощальный жест моей девочки. А потом возвращаюсь домой под всхрапывания её оседланого скакуна - дует ледяной ветер, метёт по подворотням. Завтра осень- подросток уйдёт, и по дворам вновь побредёт осень-Старуха, всё более становясь ворчливой, бескомпромиссной Зимой. А я обниму тебя крепко. А я зароюсь носом в пушистые рыжие пряди. Может быть даже мы с тобой, моя родная, снова всех обманули. Может быть нет никакого «ушла навсегда». Скажи - кто нам запретит?
Люди во всем мире боятся войны, терроризма и кризиса, но в России, кажется, есть более сильный страх: все мы боимся осени.
Точней, ноября, той его части, когда деревья уже стоят голые, солнца нет, а снег, который добавил бы света и покоя, еще не выпал. Ничего мрачней природа пока не выдумала - глухие оттенки серого, коричневого, чернота разной глубины и дождь.
Золотые листья давно сгнили, а до разноцветных радостей Нового года - витрин в мишуре, фонариков и корпоративов с пьяными Дед Морозами - еще минимум месяц.
Сколько ни уговаривай себя, что уже скоро, уже вот-вот, безысходность проглядывает в каждой мелочи: в потерянных перчатках, промокших ногах и в заднем стекле автобуса, ушедшего из-под носа.
Более всего эти первые недели ноября напоминают кризис среднего возраста. Когда не только лето отшумело, но и золотые яблоки зрелости перележали и сморщились. Тебе неудобно в собственном теле, как в отсыревшем пальто, ты будто сам себе не равен, настолько не соответствуешь своим ожиданиям от «состоявшейся личности». А до старости, которая убелит сединами, принесет ровную душу и мудрость, все извинит и спишет, - до нее десятилетия, и совершенно непонятно, как продержаться.
Но зря что ли мы каждый год переживаем это сошествие в тоску - научились за жизнь справляться, у каждого из нас припасены факелы, разгоняющие темноту, или хотя бы маленькие свечки. Если не удается улететь в теплые края, чтобы пересидеть до снега, а то и до весны, приходится как-то обживать свои бездны.
Женщины покупают шелк для ласки и кашемир для нежности. Пекут шарлотку, чтобы не пропали последние яблоки и в доме пахло корицей.
Варят глинтвейн по секретным бабушкиным рецептам, которые придумывают на ходу. И носят вишневое, ярко-синее, рыжее - какое угодно, лишь бы расцвечивать сумерки.
Коты работают на пределе возможностей, мурлычут, как холодильники, пушатся, отращивают животики и валяются в разнузданных позах, гармонизируя пространство.
Мужчины по-ремарковски поднимают воротники и заводят маленькие фляжки из стали и кожи, в них плещется черный ром на черный день - чтобы вспоминать иногда море, пиратскую вольницу и четыре звезды Южного Креста, которые не видел никогда.
И постепенно корабли находят дорогу в порт по запаху шарлотки, а женщины узнают своих мужчин по опасному блеску в глазах и красной бандане.
И поздняя осень для тебя становится приключением, детективом в стиле нуар или угольным рисунком: темновато, но стильно. А зрелость - не время, когда начинаешь быстрее стареть, а будто огромный дом, обжитой, надежный, со множеством комнат и сюрпризов. Открытый для гостей, но защищенный от чужаков; натопленный, но не душный; безопасный, но не скучный, потому что в нем много памяти, секретов, любви, а также усердный кот (или собака, если хочешь).
А потом однажды проснешься утром, а за окном свет, серебро и мир изменился. Снег выпал, вот и всё, мы пережили. Скоро на площади поставят ёлку до неба, побежишь к ней, с каждым шагом становясь все моложе, все меньше и легче, и вот ты уже маленький, а над тобой огоньки.
А родом я как раз из ноября,
Где небо в томно-синем переплете,
Где листья одиночные горят,
Где дым костров уныние наводит.
Я родом из мелодии дождей,
Алеющих рябиновых мотивов,
Ковром листвы прописанных аллей,
Из крохотных снежинок сиротливых.
Где красочной палитры модный тон
Меняет быстро осень на белила,
И ночь седая с памятных времен
Морозами пугает торопливо…
Я родом из ноябрьских ветров,
Несущих упоенье силой страсти.
Из времени мечты и ярких снов,
Дарующих так часто веру в счастье!
В ноябре все смешалось, зима и осень.
Желто-красные листья и белый снег.
И мне нравится все это очень-очень,
марафон двух сезонов, волшебный забег…
Ноябрь…
С каждым новым днём
Всё ближе зимняя граница.
Всё реже покидаешь дом,
Всё слаще хмурым утром спится.
Иными стали вкус и цвет
У приготовленного чая.
Живёшь со множеством примет
Зимы,
и все их замечаешь.
Глядишь -
и мокрый снег не нов,
И лужи в ледяных оправах…
Печальнейший из всех миров -
Ноябрь,
всё-таки,
Вы правы…
Мне мягко и тепло внутри,
Пушисто и совсем не сыро,
В субтропиках моей любви,
Вдали от тонущего мира.
Там за окошком рассвело,
И девять баллов по шкале ненастья,
А я внутри и мне тепло,
Я словно в раковине счастья
Уютен мой смешной мирок,
Его хочу я разделить с тобою
И если ты совсем промок,
Стучись! И я всегда открою!
Ноябрьским днём, когда защищены
от ветра только голые деревья,
а всё необнажённое дрожит,
я медленно бреду вдоль колоннады
дворца, чьи стёкла чествуют закат
и голубей, слетевшихся гурьбою
к заполненным окурками весам
слепой богини.
Старые часы
показывают правильное время.
Вода бурлит, и облака над парком
не знают толком что им предпринять,
и пропускают по ошибке солнце.
Ноябрь - самое время для чая. Горячего, крепкого с нотками мяты, ароматных трав и цветочных бутонов. Время устраивать чайные церемонии в компании самых близких, пока непогода за стеклами, и осенняя ранняя ночь съедает большую часть вечера. Так атмосферно, не включая верхний свет усесться на полу в горе подушек и устроить чаепитие. Делиться теплом, новостям или просто уютно молчать, наслаждаясь вкусами, запахами. Впитываться в себя эти моменты, чтобы посреди рабочей недели, ранних подъемов, недосыпа, закрыть глаза и вспомнить это ощущение единения и тепла. Для чего же еще создана осень? Хорошей Вам пятницы! Чаю?