Свое ни с чем не спутаешь… От своего человека мурашки по сердцу, нежность волнами, счастье улыбкой. Свое хочется в ладони брать и беречь. Своему нечего прощать, потому что обижаться не на что. Со своим все переживешь, потому что не в тягость, а в радость каждый день. Свое не опишешь никому. Свое — оно только для тебя, только тебе понятно. Прочувствованно…
Сначала сделайте всё возможное, а уж потом
можете принимать ситуацию как есть и становиться мудрой,
раз уж не получилось быть счастливой.
Незаменимые есть. Они штучны. И пазл моей жизни уже никогда не будет полным… Запасных деталей нет, и теперь там — тёмные дыры…
Бывает в самые лучшие дни: смотришь на человека, с которым счастлив, на его манеру оборачиваться, отвечать на звонок, приподниматься на локте в постели - на всё это множество обыденных жестов, чья неповторимость заметна только при очень большой близости; смотришь, и ясно, что твоя будущая тоска о нём будет создана из того же материала, что и нынешняя радость. Именно эта дурацкая гримаска однажды сожмёт сердце - когда расстанетесь, и ты вспомнишь о ней. Как будто наполняешь копилку монетками, точно зная, что однажды их раскалят на огне и высыплют тебе за шиворот.
Практически первая аксиома, которую сообщают нам родители, гласит: «Будешь хорошо себя вести, получишь всё что захочешь». И оспорить это утверждение нет никакой возможности. Хорошим детям дают конфету, показывают мультики, дарят щенка, а Дед Мороз приносит им самосвал и говорящую куклу. Нет повода не верить, что хорошие дети не разбивают коленки - они ведь не носятся, раз мама не велела. Им не расквашивают носов в драках, потому что они не дерутся, они не падают с деревьев, потому что не скачут как обезьяны. И в школе у них все в порядке, они же делают все правильно.
Некоторые дети, впрочем, искренне стараются и получают свой первый шок в общении с другими людьми. Делаешь все уроки, а учительница невзлюбила; ведешь себя паинькой, а одноклассники травят; стараешься быть аккуратной и воспитанной, а Серёжа всё равно бегает за другой…
Вот с Серёжей особенно обидно, да.)
Люди во всем мире боятся войны, терроризма и кризиса, но в России, кажется, есть более сильный страх: все мы боимся осени.
Точней, ноября, той его части, когда деревья уже стоят голые, солнца нет, а снег, который добавил бы света и покоя, еще не выпал. Ничего мрачней природа пока не выдумала - глухие оттенки серого, коричневого, чернота разной глубины и дождь.
Золотые листья давно сгнили, а до разноцветных радостей Нового года - витрин в мишуре, фонариков и корпоративов с пьяными Дед Морозами - еще минимум месяц.
Сколько ни уговаривай себя, что уже скоро, уже вот-вот, безысходность проглядывает в каждой мелочи: в потерянных перчатках, промокших ногах и в заднем стекле автобуса, ушедшего из-под носа.
Более всего эти первые недели ноября напоминают кризис среднего возраста. Когда не только лето отшумело, но и золотые яблоки зрелости перележали и сморщились. Тебе неудобно в собственном теле, как в отсыревшем пальто, ты будто сам себе не равен, настолько не соответствуешь своим ожиданиям от «состоявшейся личности». А до старости, которая убелит сединами, принесет ровную душу и мудрость, все извинит и спишет, - до нее десятилетия, и совершенно непонятно, как продержаться.
Но зря что ли мы каждый год переживаем это сошествие в тоску - научились за жизнь справляться, у каждого из нас припасены факелы, разгоняющие темноту, или хотя бы маленькие свечки. Если не удается улететь в теплые края, чтобы пересидеть до снега, а то и до весны, приходится как-то обживать свои бездны.
Женщины покупают шелк для ласки и кашемир для нежности. Пекут шарлотку, чтобы не пропали последние яблоки и в доме пахло корицей.
Варят глинтвейн по секретным бабушкиным рецептам, которые придумывают на ходу. И носят вишневое, ярко-синее, рыжее - какое угодно, лишь бы расцвечивать сумерки.
Коты работают на пределе возможностей, мурлычут, как холодильники, пушатся, отращивают животики и валяются в разнузданных позах, гармонизируя пространство.
Мужчины по-ремарковски поднимают воротники и заводят маленькие фляжки из стали и кожи, в них плещется черный ром на черный день - чтобы вспоминать иногда море, пиратскую вольницу и четыре звезды Южного Креста, которые не видел никогда.
И постепенно корабли находят дорогу в порт по запаху шарлотки, а женщины узнают своих мужчин по опасному блеску в глазах и красной бандане.
И поздняя осень для тебя становится приключением, детективом в стиле нуар или угольным рисунком: темновато, но стильно. А зрелость - не время, когда начинаешь быстрее стареть, а будто огромный дом, обжитой, надежный, со множеством комнат и сюрпризов. Открытый для гостей, но защищенный от чужаков; натопленный, но не душный; безопасный, но не скучный, потому что в нем много памяти, секретов, любви, а также усердный кот (или собака, если хочешь).
А потом однажды проснешься утром, а за окном свет, серебро и мир изменился. Снег выпал, вот и всё, мы пережили. Скоро на площади поставят ёлку до неба, побежишь к ней, с каждым шагом становясь все моложе, все меньше и легче, и вот ты уже маленький, а над тобой огоньки.
С радостью замечаю, что феминизм в России входит в моду среди женщин, и сейчас признание в патриархальных взглядах способно слегка подмочить репутацию. Учитывая отчаянную ситуацию с семейным насилием, необыкновенно важно, чтобы девочки росли, осознавая свое право на равенство, уважение и безопасность.
Если говорить о собирательном образе, то обычно это отчаявшаяся женщина за сорок, которая похоронила мечты о любви и торжественно прокляла мужиков. Всякий мужчина в ее версии - существо слабое, но злобное, похотливое, но бессильное, исполненное пороков, но лишенное даже отрицательного обаяния; ему нельзя ничего - интересоваться женщинами, приближаться к детям, рассчитывать на вежливость.
Эти злющие дамы существовали всегда, но раньше они не примазывались к феминизму, а теперь пытаются легализовать свою ненависть, прикрывшись правильными идеями, и это ужасно обидно.
По сути же агрессия - чистое следствие фрустрации, они теперь обесценивают то, к чему безуспешно стремились предыдущие лет тридцать, и могут выплескивать раздражение на мерзких мужиков и более удачливых женщин.
Мужская возрастная мизогиния имеет несколько иную природу. Сколько ни было приключений и отношений за жизнь, однажды оказывается, что мир большого секса для мужчины потерян: он уже нехорош для молоденьких девушек, денег для повышения привлекательности не нажил, а если даже сможет завлечь кого-то в постель, рискует не справиться. С ровесницей же не справится тем более, потому что тело ее небезупречно, а юношеского тестостерона, позволяющего это не замечать, давно нет.
И мужчина оказывается в саду зеленого винограда и несъедобных тыкв: одни не дают, с другими он просто не сможет. И как же среди этих танталовых мук не испытывать ненависти? Девушки объявляются корыстными дурами, а зрелым вообще отказывают в праве называться женщинами.
Такой человек постоянно рассказывает, что обязана делать женщина (спойлер: все), как ей следует выглядеть, чтобы разжечь его угасшую чувственность, диктует ей смысл жизни - изловить самца (его то есть).
Много говорит о том, что брак никому не нужен, а женщина старше тридцати пяти допустима в этом мире разве что в качестве бабушки.
Тут начинаешь понимать мужененавистниц из предыдущего абзаца - они любят говорить именно об этих типах, имея в виду, что все вокруг таковы, и отрицая замечательных сильных мужчин, которых большинство, но которые не кричат так громко и наслаждаются зрелостью и взрослой любовью.
И я много думала о том, почему эта тоскливая реальность образуется в головах у постаревших людей, которые прежде были страстными, чувствительными и чувственными. Зачастую, чем горячей они были в юности, тем сварливей сейчас.
И мне кажется, я нашла ответ. Это те, кто не повзрослел, не научился взаимодействовать и сосуществовать.
Раньше все покрывали гормональные всплески, неврозы, ошибочно принятые за любовь, или зомби-программа «замуж и рожать».
Несозревшие, но подгнившие девочки и мальчики растеряны: ее больше не хотят, он больше не может - и что теперь делать?
Они реально не понимают, что если нельзя с тобой трахаться до кровавых мозолей (и влюбляться до розовых слюней), то о чем с тобой жить?
У них просто не отрос и не развился аппарат, позволяющий любить и уважать другую личность, они в сущности не умеют общаться и ладить вне постели.
Вот эта конструкция «и зачем мне в доме мужик/баба» не эпатаж - они совершенно искренне не понимают.
Зачем дорожить другим человеком, какая может быть близость выше пояса, что вообще делать вдвоем в вертикальном положении.
Им все еще нужен секс, но уже не так остро, поэтому неудовлетворенное желание становится неким постоянным раздражителем, который все же не стоит того, чтобы заводить постоянного партнера - ну переспал ты с ним, и что, разговаривать? Интересоваться его миром? Учиться жить бок о бок? Вникать в чужие желания? Находить общие цели? А как это, а зачем?
Проще уйти в ненависть и отрицание всякого смысла другого пола. А тех, кто умеет жить в паре, объявлять подкаблучниками, охотницами за членом или отсталыми патриархальными личностями.
И у меня в этот раз даже нет позитивного финала - а жаль, я бы хотела, чтобы существовал способ дорасти и дозреть на старости лет.
Никогда не забуду слова одного мужчины, уставшего от влюблённой подруги: «Беру её на руки, она сама карабкается, а я хотел поднять и почувствовать её тяжесть».
К середине жизни в каждом из нас накапливается необходимость в утешении. Как бы ни была добра судьба, усталость и потери неизбежно оставляют сырую туманную взвесь, которая со временем поднимается до горла, наказывая нас сердечной тяжестью и невыводимым кашлем. От этого, наверное, есть разное спасение, но мне известен один способ: нужно как-нибудь добраться до океана.
Убеждения могут быть разные, но есть уровень этики, ниже которого люди просто опасны
..Многое в человеческих силах, а в моих - почти всё на свете, кроме одного. Я не могу сделать счастливым того, кто меня не любит.
Жалко всех, жалко всего, но терять совершенно нечего, потому что всё потеряно уже очень давно и насовсем.
Хочется давать незнакомым людям конфеты, чтобы как-то украсить их жизнь, а у знакомых просить прощения - не за то, что сделала, а за то, что больше не буду
Эти два слова - «качество жизни» - ключевые. Они не про то, сколько ты зарабатываешь и где отдыхаешь. Они о том, сколько тебе приходится терпеть. С чем нужно мириться, как часто сцеплять зубы, зажмуривать глаза и не смотреть вокруг, пока не станет чуть полегче. Неважно, физическую боль ты выносишь, неуют или отношения, которые почему-либо нужно сохранить. Однажды оказывается, что ты терпишь больше, чем живёшь. И это полбеды, а главная беда в том, что дискомфорт поразительно часто совершенно необязателен. «Только на третий день индеец Зоркий Глаз заметил, что в камере нет четвёртой стены». Хорошо, если счёт на месяцы, а не на десятки лет.
Пожалуйста, проверяйте на прочность стены, в которых вы безнадёжно заперты. Толкайте каждую дверь, которая выглядит закрытой. Пробуйте на зуб неразрешимые проблемы и невыполнимые задачи, иногда старые проржавевшие кандалы оказываются не прочней, чем розовенькие пушистые наручники для сексуальных игр.
И гораздо более страшным, чем ваши длительные проблемы и чем предстоящие усилия для их решения, может стать понимание того, что терпеть было не нужно. Что вы могли быть счастливы гораздо раньше, уже много лет, а не только сейчас, когда наконец-то преодолели инерцию. И вся та печальная и трудная часть жизни могла быть совсем другой, а вы не знали, и ничего теперь не вернуть.