Ты забудешь меня, словно сон,
Ранним утром проснувшись с лучами.
Вспомню я о тебе под дождем,
Как с тобой в непогоду гуляли.
Вспомню звезды, шуршащие листья,
Под холодной луною ты был влюблен.
Обо мне ты забудешь все мысли,
Как хорошо нам было вдвоем…
Ностальгия коварная сила,
Приласкает, вонзая шипы…
Вспомнишь ты, как была я любима…
А я забуду свой трепет души…
На паркинг въехала машина,
Блондинка вышла на порог,
И только руки их сомкнулись-
В прихожей прозвенел звонок.
Она сняла привычно трубку:
Ja, bitte - голос прозвучал,
И от волненья очень тихо
По-русски кто-то ей сказал:
Ты помнишь чартер на Ганновер
В Шереметьево, в порту?
Толпа у стойки, у границы,
Я колясочку качу.
Мы проболтали, позабыли
Про родных и про еду,
Потом по хаймам потерялись,
Я пять лет тебя ищу.
Ты знаешь, вобщем, наши здесь
И не такие уж родные.
У каждого свои дела,
Заботы, дети, ностальгия.
Я тоже вроде бы прорвался-
Работа, дом, Берлин, друзья.
Вот только, как заноза в горле,
На шее цЕпочка твоя.
-----------------------
Она нажала молча кнопку
И не сказала ничего.
Пять лет для жизни - это много,
Мы все чужие здесь давно.
прочел на днях за жизнь в газете
за год так семьдесят шестой
и потянуло в этот самый
застой
о, Господи, как хочется домой!
в свой тихий дворик с диким виноградом,
где пляшут тени яблочного сада,
а в кухне - занавески с бахромой…
как хочется сбежать от суеты,
от лиц чужих и взглядов незнакомых.
листать свои потёртые альбомы,
где в тонких косах - белые банты.
как хочется (пускай хотя б тайком)
увидеть маму в тесной комнатушке,
макнуть в варенье свежую «горбушку»,
запив её горячим молоком!
как хочется, проснувшись, петь с утра,
в прихожей танцевать, как балерина,
сорвать, как вор, медовую малину,
украдкой у соседского двора.
взглянуть, как месят праздничный пирог,
а рыжий кот - почесывает ухо.
и оплеуху получает муха,
посмевшая пробраться за порог.
там нет тревог. спокойствие. уют…
все половицы - помнят ноги наши.
там места нет для зависти и фальши,
и к празднику конфеты раздают…
какая там метелица зимой!
и не страшны - ни седина, ни годы…
там всё Моё! - луга, леса, восходы!
о, Господи, как хочется домой!..
Пусть даже было не очень, пусть даже будет лучше, но жалко… очень жаль, что так как было раньше, больше никогда не будет.
Порой в нас говорит ностальгия. А она - это та особа, которая счастлива,
только когда смотрит в зеркало заднего вида.
Даты декабря навевают ностальгию:
2−12, 4−12, 8−12, 10−12.
А… Новый год… не просто праздник. Он - машина времени, уносящая в детство!
Детство, вернись пожалуйста обратно, я не успел тобою насладиться…)))
Ностальгия - вещь, конечно, хорошая! Конечно, смотря, о чём ностальгируешь. К примеру - о молодости, любви, счастливой жизни… Вот это, да! А, у меня всё, не как у людей! Знаете, по чему я больше всего ностальгирую? Не угадаете! По очередям. Да, да! По огромным советским очередям! Как они греют сегодня мою душу! Встаёшь, бывало, в очередь, и весь мир открывается перед тобой! И чувствуешь, что в тебя вливается, как минимум, второе высшее образование. Узнаешь то, что не узнаешь ни на одной лекции даже лектора ЦК КПСС! Ни на одном из симпозиумов! Все новости страны, всех её средств массовых и не массовых информаций, включая новости «сарафанного радио», которое всегда знало кто, где и с кем выпил, подрался и прочее, и прочее. Не важно, что кто-то кого-то обложил матом, дал в глаз или потаскал за волосы. Через пять минут вся очередь гомерически, и по - доброму ржала над слишком темпераментными очередниками. Да и скандалисты, поостыв, также хохотали до слёз. Очереди были за всем. За часами, за трусами и даже за спичками. Но было тогда в магазинах всё, кроме того, о чём мы тогда просто не знали. И это было правильно. Рано нам было знать то, чего у нас ещё не было. Жили мы радостно и честно. Женились, получали квартиры, рожали, воспитывали и учили детей. Притом - бесплатно! Да и лечили нас бесплатно. За труд получали достойно. Всем всего хватало.
Да, что это я в политику - то влез? Будь она не ладна! Я ж про очереди… Хорошо, весело было! Песенки пели такие весёлые!
Ладушки - ладушки
Куба ест оладушки!
А мы чёрный хлеб едим
И как лошади п… рдим!
И ничего нам за это не было. А это конец пятидесятых, начало шестидесятых годов прошлого столетия! Вот тебе и отсутствие демократии! Врут сейчас всё. Сама по себе очередь за хлебом в один магазин доходила до тысячи человек! Да ещё и без разрешения властей - это ж какая демократия была!!! А сейчас… Без разрешения власти собираться не моги. Не законно! А собрались даже с разрешения человек пятьдесят дедков - старых коммунистов по привычке постоять, выступить, поворчать, так к ним полицейских один к двум приставят. Ох, опасные, знать, эти дедки! Хуже рецидивистов, наверное. А в наше время один милиционер был на пять - семь колхозов и совхозов. И двери в домах не запирали. Вот это демократия! Сейчас не закрой-ка дверь… То-то! Знаешь, что будет.
И что это я в политику опять? Эх, очереди, очереди! С приходом какого-то там БЛАТА очереди стали вырастать и портиться как-то! Ну, не стало веселья в народе! Появились какие - то сварливость, брюзжание, недовольства. Стал кто-то в народ подкидывать слухи, что в загнивающем-то капитализме, живётся сказочно хорошо, весело и привольно! И пропали очереди… Нет, они вроде бы и остались, только больше стали похожи на плохие митинги. Мы ведь до этого только хорошие митинги и демонстрации видели. А эти плохие стали переходить в семьи, на рабочие места и даже в места отхожие. Дальше вы, наверное, знаете, помните?
Наши прекрасные очереди объявили главной причиной переворота в стране. Все переворотчики - оборотни хвалили себя за избавление нас от наших очередей и требовали, чтобы народ хвалил их за это. А за что? Вот Гитлер за всю четырёхлетнюю войну потрепал только часть европейской части СССР. А что сотворили новые «патриоты» России. Без объявленной войны за девяностые годы уничтожили СССР, Варшавский Договор. Россию дотла разорили от Калининграда до Курил. Угробить такую промышленность, сельское хозяйство… Души людские… А то фашизм… Сами покруче фашистов! И опять у нас, как в песне «…до основанья, а затем». Опять рожаем, возрождаем… Короче, не временно беременны.
И какие ведь очереди-то стали… Очередь без людей вы видели? Очереди невидимки! Вот заболел, к примеру. Иди, запишись в регистратуре к своему участковому врачу и будешь ждать в этой невидимке две недели. А тебе семьдесят! И получается, как в сказке о Ходже Насреддине: «И что ты беспокоишься, дорогой! За это время или ишак сдохнет, или султан помрёт».А потом неделю на анализы, и если повезёт, и живым останешься, положат на быстрое и «эффективное» лечение. Срок излечения, к примеру, от инфаркта - десять дней! О, как! Об операциях и говорить противно и мерзко! Месяцами, а то и годами в этой невидимой очереди… В очереди на тот свет… Можешь ускорить процесс попадания на операционный стол, если ты богат. А так, ставь сам себе свечку. Дёшево и сердито!
Другая очередь невидимка. Заказал, оплатил ассенизационную машину, яму откачать - те же одна-две недели и удобряй огород или ещё какое интересное место до выполнения заказа.
Ох, много ещё можно назвать таких горе - очередей предоставленных нам сегодняшней действительностью.
А мне снятся мои дорогие (не в рублях) советские очереди! Хлеб по шестнадцать - двадцать пять копеек! Колбаса докторская, настоящая! Без сои и разных опилок! Из МЯСА! И всего за два рубля двадцать копеек за килограмм! Водочка чистая, как слеза! Не отравишься и не заболеешь! И за бутылку всего три рубля шестьдесят две копейки!
И взял бы я в свой сон внуков моих и всех желающих, показать, какие люди были работящие, добрые, весёлые и отзывчивые! А то ведь не верят…
А, вы помните те времена, когда пачка кофе, купленная в Москве, в фольге, в сумке,
положенной на верхнюю полку электрички, за 70 минут пахла так, что весь вагон знал,
Что кому-то сегодня повезло с кофе.
Вези меня ледянка в детство,
Где мне совсем не больно падать,
Где «Чур» от всех напастей средство,
Где каждая снежинка - радость…
Где папа - молодой и сильный,
Где плакать хочется без мамы,
Где лес и розовый, и синий,
И Дед Мороз такой румяный…
Где ничего вкусней сосульки,
Где сам себе игрушки клеишь,
Где каша манная в кастрюльке,
Где апельсин, когда болеешь.
Где горькая микстура в ложке,
Где с пенкой молоко в стакане,
Где в плед завернутая кошка,
Где тетя Валя на экране.
Где счастье - если мама дома,
Где горе - если спать ложиться,
И ничего ценней альбома,
И ничего страшнее «Мыться!»
Где мандарины пахнут ёлкой,
Где под столами новоселье,
Где нос кусает шарфик колкий,
Где угол - плата за веселье…
Где примерзают руки к санкам,
И где еще не стыдно плакать…
Вези меня вперед, ледянка!
Ты знаешь, я умею падать!!!
Меня журила, в детстве, Мама
За то, что был таким упрямым.
За то, что воду, из колонки, пил,
За то, что, часто окна бил…
Она журила и вздыхала…
Наверное, прекрасно знала.
Что в жизни выберу свой путь,
Не захочу с него свернуть.
А я, в свои пятнадцать лет,
Купив, по-тихому билет,
Уехал в техникум учиться,
Туда, где, нынче, заграница…
…С тех пор, покинув отчий дом,
Не часто, я бываю в нём.
Судьба швыряла, била по мозгам,
Но, мысленно, всегда я там…
Когда я был маленьким, я очень хотел вырасти и создать свою лавку не дорогой еды. Заходили бы все люди, дети, школьники, и те кому, едва хватает денег на проживание. Кто сколько бы мог, столько бы и платил, а не мог бы платить, кушал бы так,… бесплатно… Нет, я хотел это сделать не для репутации! Это моё добро рвалось наружу, мне не хотелось, чтоб в мире, кто-то оставался голодным…
Ностальгия - стремление отыскать корни срубленного дерева.