Меня проводит до конца последний дождь,
И лето кончится, и кончатся надежды,
И все, что в прошлом было, больше не вернешь.
И одевает осень белые одежды.
Со мной простится летний луч тепла,
И ты прощальный кинешь взгляд, но вскользь.
В холодной осени останусь я одна,
И дождь промочит душу мне насквозь.
Немые крики крикнуть не успею,
Не прошепчу, что я тебя люблю.
Лишь теплым взглядом я тебя согрею,
И в жизнь другую смирно отпущу.
В той жизни места нет моей любви,
Нет места вере и пустой надежде.
Но только напоследок ты пойми,
Любить тебя я буду, как и прежде.
…так хочется укрытся теплым одеялом и просто уснуть… а проснувшись стать совсем другим человеком… ЧЕЛОВЕКОМ КОТОРЫЙ МОЖЕТ ЖИТЬ БЕЗ ТЕБЯ …
Бывают такие моменты, когда боль до того сильна, что невозможно дышать. Природа придумала хитрый механизм и неоднократно испытала его. Ты задыхаешься, инстинктивно пытаешься справиться с удушьем и на миг забываешь о боли. Потом боишься возвращения удушья и благодаря этому можешь пережить горе. Там, возле могилы, я не мог дышать. Там это случилось со мной впервые.
Удушье это не единственный отвлекающий механизм. Второй - физическая боль. Но ее ты должен сам причинить себе." Это не должна быть ежедневная боль, сопутствующая отчаянию. Не та, что начинается сразу после пробуждения и которую чувствуешь во всем теле - от кончика ногтя на большом пальце ноги до кончиков волос на макушке. Это должна быть совсем другая боль. Контролируемая и четко локализованная. Причиненная лезвием бритвы или горящей сигаретой. При этом ты замещаешь свое внутреннее страдание физической болью, которую можно локализовать. И тем самым ты перенимаешь над ней контроль.
Потом, в последующие месяцы, мне казалось, что я живу в наказание. Я ненавидел утра. Они напоминали мне, что у ночи бывает конец и что нужно вновь как?то справляться со своими мыслями. Со снами все?таки было легче. Бывало, я неделями не вылезал из постели. А если все?таки вылезал, то для того только, чтобы проверить, действительно ли отец унес из дома всю водку. Иногда мне становилось так плохо, что отец ночью бежал куда?то, где тайно продавали спиртное, приносил бутылки, и мы пили. Тогда я еще не знал названия этому. Теперь?то мне известно: я впал в страшную гигантскую депрессию.
Некоторые люди, как просроченные таблетки. Пользы не приносят, зато дарят заряд раздражения, тошноты, головной боли и прочих побочных эффектов …
Противнее крыс ничего нет.
Я зашел в дом, за мной нехорошо скрипнула дверь.
Железная кровать, куча лохмотьев, истёртый шкаф, остывшая печь.
Сбоку два ведра, одно с водой.
В пустом ведре, что-то неприятно и едва слышно шуршит.
Заглянул туда и окаменел.
Огромная крыса, закрутив по кольцевой дна длинючий хвост, копается в мусоре.
Я крайне осторожно взял стоящую рядом швабру, перевернул ее древком, и резко нанес удар в центр ведра.
И что?
Крыса мгновением вылетела из мусорного ведра и опустилась в ведро с водой, но оттуда с еще большей прыткостью и силой, вся мокрая, едва зацепившись колючками мелких лапок за мою грудь, оттолкнулась об меня, и бесследно исчезла.
Я увидел лишь колкие смоляные глазки, убитого страхом животного.
Я онемел от разворота событий.
Сел на стул и закурил.
По какой причине я сейчас здесь в этом доме?
Два дня назад из этого сарая (жильем это вряд ли можно назвать) увезли старуху с огромными рваными ранами горла, груди, рук и всего тела.
Эксперт медик заключил, что все повреждения возникли на теле старухи от действий грызунов, и что большинство из них имели прижизненный характер.
Да, похоже, старушкой заживо кормились крысы.
Но мало ли на этой земле бед, когда один другого съедает заживо?
Переживать? Сострадать?
Можно и это делать, но меня уже давно сожрала профессиональная деформация: я глух к смертям и человеческой боли.
Я с тем, чтобы по цветным коробочкам собрать все боевые награды умершей и вернуть их обратно - Родине, по казенной описи…
Родственников на данный момент у этой женщины, которой было далеко за полночь, - не оказалось.
В музыке есть прекрасная вещь: когда она попадает в тебя, ты не чувствуешь боли. Боб Марли
Зима… ты такая холодная… кому - то ты приносишь радость, а кому - то холод и печаль, но все же ты такая красивая… белая, снежная
А меня сегодня бросили… Круто… просто сказали мы не можем быть вместе, мне хорошо с тобой и ты очень красивая, НО нам не по пути… ты ведь не заплачешь, правда, ты же сильная… Да я блин от счастья не знаю, что и делать… Ты забудешь меня, я знаю людей, все забывают… Но я ведь любила и люблю. Как я буду? Я тебя не отпущу… А придется. Это последняя встреча… И тут ты не знаешь куда бежать и что делать, ты не знаешь куда деться. Вот так легко и просто у всех. А зачем было что-то начинать? Зачем??? Если ты знаешь, что тебя любят, зачем делать больно… Нужно тебя обидеть очень сильно, тогда ты меня забудешь… А разве, то что ты мне говоришь не больно? Грудь сдавило… дышать трудно, да и не хочется без него… почему ты любишь, а тебе не верят? Так больно…
Не нужно топить настроение в горьком,
Стараться историю переписать.
Ведь можно, когда собираешь осколки,
На сердце все раны опять надорвать…
С каждой каплей дождя
В сердце больше смятения.
Ты ушел навсегда -
Я тебе не поверила.
Разбиваясь, летят
Слезы мартовской радуги.
Шепот ливня в наушниках.
Плакать нет сил. А надо бы.
Нет ничего страшнее, чем хранить верность тому человеку, чье сердце перестало биться.
Про любовь
Любовь пытаясь удержать,
Как шпагу тянем мы вдвоём:
Один к себе - за рукоять,
Другой к себе - за остриё.
Любовь пытаясь оттолкнуть,
На шпагу давим мы вдвоём:
Один - эфесом другу в грудь,
Другой - под сердце остриём.
И тот, кто лезвие рукой
Не в силах больше удержать,
Когда-нибудь, в любви другой,
Возьмёт охотно рукоять.
И рук, сжимающих металл,
Ему совсем не будет жаль.
Как будто сам не испытал,
Как режет сталь, как режет сталь.
Как бы хотелось, чтоб память была, как видео кассета. Сесть перед телевизором, включить, просмотреть и стереть все воспоминания и чувства к нему. На утро проснуться и не чувствовать этой страшной боли в груди, забыть навсегда…
Нечеловеческая боль
В несчастном теле не бывает,
Её совсем другая роль:
На части душу разрывает.
Коль тело ноет и болит,
Привыкнуть можно, есть леченье,
Но коль душа огнём горит,
Постигнет страшное мученье.
Чтоб не терзала боль в душе,
Отдать не жалко и полцарства,
Когда она пришла уже,
Нет подходящего лекарства.
Но боль приходит неспроста,
Остановить её нет власти,
Когда случается беда,
Жестоко душу рвёт на части.
Я скажу «уходи…»
Ну, а сердце заплачет
Я скажу «ну и что…»
А душа закричит
Я хочу, что б ты был,
Ну, а как же иначе
А скажу «не люблю…
Отпусти и забудь…»