Вроде пишешь стихи,
но скорей,
- непонятно что…
понапрасну бумагу изводишь
пустыми мыслями,
понимая, что мысли твои для других
- отстой…
когнитивность ослабла,
границы метафор выцвели…
Если сказано тысячи раз
о большой любви…
снег, цветочки, деревья, травинки
- запаутинены…
безграничная тяга к истокам родной земли
- не единожды по небу
птичьими мчалась клиньями…
Но с упорством тупицы,
рифмуя «свои» слова,
ни поэт, ни писатель
- бумагомаратель чёртовый:
от «бродячих сюжетов» и постного «трын-трава»
- до молитв,
из тревожных бессонниц к рассветам сотканных,
ты однажды посмотришь на свой стихотворный бред,
улыбнешься
- ну надо же!
- вот занесла нелёгкая.
Я не знаю, как много для этого нужно лет,
чтоб слетели очки
с розоватого цвета стёклами…
Бывают такие отношения: разорвешь их, три дня добросовестно страдаешь, а потом губы сами собой расползаются в блаженную улыбку облегчения.
Есть люди, которым мы не нужны… Они не стоят ни нас, ни наших слёз.
Пришло твое письмо. И в нем сухие строки.
«Прости меня малыш, тебя я не люблю.»
Зачем же у реки, у старенькой осоки,
Ты пламенно шептал «Тебя боготворю».
Поверила словам, открыла тебе душу.
И в сердце поселила тебя я навсегда.
Ну, а сейчас не хочешь даже слушать,
Что где-то твоя дочь узнать хочет отца.
Вот на что действительно больно смотреть, так это на заброшенную библиотеку. Всё. Остались только сигареты, шампуни, машины, алкоголь и одежда. Ежедневно мы видим это на телеэкранах, в метро, на рекламных щитах.
Но, почему не рекламируют книги? Потому что их больше некому читать.
Выручив неблагодарного, легко стать ненужным.
Не различишь уж где синим где белым,
Просто асфальт расчерченный мелом,
В прошлом теперь кипящие «классики»
Чёрный асфальт побит на квадратики…
Не шуточно здесь страсти горели,
Забыта игра, стереть не успели,
Солнышко светит, иль падает снег,
Сука-ненужность, дальнейшее всех…
Напрасно, тщетно рваться к тем,
Кому не нужен…
Хоть место в сердце и душе
Твоей свободно…
Но ведь насильно мил не будешь…
Как это больно…
… ужасно больно…
…А зачем оно было? Никто не скажет. Заплатит ли кто-нибудь за кровь? Нет. Никто.
Просто растает снег, взойдёт зелёная украинская трава, заплетёт землю… выйдут пышные всходы… задрожит зной над полями, и крови не останется и следов. Дешева кровь на червонных полях, и никто выкупать её не будет.
Никто.
Четыре стадии никому ненужности:
Начальная. Все твои письма фильтруются как спам.
Хроническая. У тебя уже не спрашивают в долг.
Безнадёжная. Тебя перестают замечать даже гаишники.
И последняя. Когда от безысходной тоски ты набираешь номер своего собственного телефона, то тебя посылает твой же собственный автоответчик.
Нет боли сильнее на свете… чем быть не нужным… человеку…ради которого… ты готов умереть… не задумываясь…
Тихо таяла свечка
На столе новогоднем…
Жаль, что праздник, конечно…
Ну… давай не сегодня…
Пусть закончится год
Как положено, боем?
Но потом… что тянуть?
Ты уйдешь не со мною…
Ах, один? Не беда…
Ты кого-нибудь сыщешь…
Что же сделать, когда
Ты не третий… но лишний…
Всегда найдется такой герой, который знает, что нужен тебе, поэтому он и будет с тобой. А ты ощущаешь себя левой пятой ногой. Он починит на кухне кран, а ты думаешь, нужен ли зайцу стоп-кран. Он обнимет тебя, чмокнет в лоб, не оборачиваясь, быстро уйдёт. А ты смотришь вслед и уже ждёшь, когда снова появится он. У него есть свои четыре угла, но разве нужна там пятая нога? У тебя есть свои четыре угла, и ты ходишь по ним в поисках себя туда-сюда. И не уходит никуда ощущение пятой ноги. Левые мысли, гони их, гони. Комната стенами давит тебя, почему здесь всего четыре угла? Начинаешь искать пятый угол, он же должен как раз подойти, может в нём и уйдёт ощущение пятой ноги. Места вот только никак не найти. Трудно дышать, где же воздуха взять? И берёшь в руки свой телефон, номер набран, на фото - он. Голос низкий, чуть с хрипотцой, отвечает, что времени нет, сын приехал, идут на обед, много работы и воз проблем. Меркнет свет, в темноте очень трудно выход найти, он же есть, просто надо подумать, а в мыслях - он. Разрывает на части. Вдруг звонит телефон. Буду вечером, где-то в шесть, приготовь на ужин что-нибудь поесть. Шесть часов, стынет ужин и в венах кровь. Семь. Восемь. Ощущение пятой ноги. Десять, а вот и он. Есть не хочет, ему нужен сон, завтра рано вставать. Чуть поскрипывает кровать, но, черт побери, никуда не уходит ощущение пятой ноги. Утро. Кофе подан в постель. Почему ж с молоком? Он же знает, что крепкий черный лишь пью, и что с сахаром не люблю. Хотя, впрочем, понятно самой, разве запомнишь, что и как там с пятой ногой. А как хочется быть толчковой, завсегда очень нужной ногой, чтобы кофе в постель только черный, чтоб не розы, тюльпаны, каждой весной. Выстрел мимо, опять в молоко.
Что же делать теперь? Руки в ноги, пора ставить точку, уходить, убегать, улетать, и себя по крупицам потихоньку опять собирать. Только вот куда не беги, остается с тобой ощущение пятой ноги. Телефон начинает звонить, эх, забыла его отключить. Надо ответить, что-то сказать, но совсем не хочется врать. Всё закончено, лучше теперь помолчать. Да и как объяснить, что с тобой? Надоело быть пятой ногой? Чувства сложно всегда объяснять, тем более тому, кто не в силах понять.
Год проходит, потом другой, появляется новый герой, с ним ты точно никогда не будешь пятой ногой. Он, как зверь, невиданной красы, шестилапый он, а седьмая нога - опять это ты…