Объявление
По конфиденциальному поручению вылью ушат грязи на стремящегося в князи. При заказе двух ушатов — третий в подарок!
И тогда становится ясным, почему теряющего или потерявшего мораль человека, из которого под ноги сыплются правила «ли», стуча о дорогу подобно зёрнам проса… почему такого человека нельзя выпускать за пределы обители! Он не сможет жить в знакомом ранее мире: мир остался прежним, а он изменился! Как собака, выжившая в волчьей стае, не может вернуться в прежнюю конуру, где есть миска и нет свободы.
В ней, в бывшей собаке, теперь безраздельно царят новые правила, не привнесённые снаружи, а выросшие сами собой, из глубин, из корней; и среди волчьих правил «ли» может, к примеру, найтись и такое: нельзя перекусывать подставленное горло сдающегося соперника!
Многие ли императоры и полководцы могут похвастаться подобной волчьей моралью?!
Многие, чтобы возвыситься, согласны на любые унижения.
Доброе слово лечит. Злое — калечит. Матерное — калечит добро.
Задние мысли чаще всего возникают у слабых на передок.
Полстраны не любят выскочек,
Полстраны же — их фанатики.
Возглавляют «Форбса» списочек
Те артисты, что, как фантики,
Славятся модельной внешностью,
Хамством, видом вызывающим
И количеством, конечно же,
Лайков, быстро возрастающим.
Осуждают всё же многие
Хейтеры неравнодушные,
Называя их убогими,
Селфи фото — показушными.
Без таланта лезут в «ящик» все,
Грязь несут, что не отмоется.
Но проблема настоящая
Ведь не в псевдозвездах кроется.
Дело в том, что «пипл хавает»,
Популярность-то народная,
Наша нравственность упала, и
Эти люди стали модными.
С нашим типом поведения.
Развращаем их МЫ-зрители,
Ведь, вне всякого сомнения,
Сплетен и интриг любители
Ценят прошлое скандальное,
Эпатажность, рот пельмешкою
Больше, чем образование,
И репостят блуд, не мешкая.
Мы же сами это лайкаем,
На «айтьюнсе» это слушаем.
Мы их к этому подталкиваем.
Вот и льют помои в уши нам,
Лишь бы платье — с крупным вырезом,
Стиль — разврат с остервенением.
Так «откуда ж это вылезло?»
Из народа, к сожалению.
А Мир цветёт как Райский Сад,
По Босху, — весь в пороках, но беспечен…
И зла сокрытый в человеке Ад
В Раю том может быть замечен.
когда ломают твою жизнь, тебе трудно принять, но можно…
когда в тебе ломают мораль, ты становишься чужим…
«Характеристики добра и зла, правды и лжи, верности и предательства, справедливости и несправедливости остаются неизменными тысячелетия. А потому слабы попытки оправдать проступки тем, что двадцать лет назад были другие времена»
из книги (учебника) «Слагаемые успеха»
недостаток аппарата управления, в его материальных достатке, и скудности интеллекта.
Пахнет все — кроме денег.
Любовь не уходит одна…
Сначала уходит Уважение. Оно молча, с достоинством, собирает вещи, хлопает дверью, и исчезает, не прощаясь.
Потом поднимает голову Разум и толкает в бок ошалевшую Любовь:
— Эй, ненормальная! — негодует Разум, обращаясь к Любви, и не скрывая раздражения. — Сколько можно терпеть? Неужели ты не видишь, здесь больше нет нашего Бога. Так что, валим, валим отсюда, пока Жалость не проснулась. Любовь внимает доводам Разума, тяжело вздыхает, и обреченно начинает собираться.
Тут просыпается Жалость…
У нее истерика. Надо сказать, что Жалость вообще любит паниковать и закатывать истерики.
— Кошмааар! Ужааас! — вопит Жалость, понимая, что пришел лютый пиzдец — Он же погибнет без Любви, сопьется, будет валяться под забором, никому не нужный и неприкаянный. Это предательство.
У Любви трясутся руки и влажнеют глаза. Разум продолжает невозмутимо собираться. Он вообще всегда относился к Жалости с презрением, не считая ее за важное чувство. Так, помеха какая-то, вечно путающаяся под ногами. Еще и манипулятор. Порой Любовь, находясь под влиянием Жалости, вообще не внимала доводам Разума. Но тут вовремя свалило Уважение, и Любви стало деваться некуда. Любовь без Уважения долго не протянет. Это понимали все.
Любовь с тоской посмотрела на Разум, боясь обронить лишнее слово. Она знала, что и без Жалости она тоже долго не протянет. При самом благоприятном раскладе ее под свое крыло возьмет Одиночество, самый частый спутник разбитой Любви. При неблагоприятном — болезненная трансформация в Ненависть. Что тоже не редкость.
Во взгляде Разума без труда можно было прочесть окончательный приговор. Он принял решение — Жалость должна быть убита. Но Разум был чистюлей и перфекционистом, ему совсем не хотелось пачкать руки о какую-то там убогую Жалость. Видимо, придется вызывать в помощники испытанных палачей — Гнев, Месть и Равнодушие.
Первым откликнулся Гнев…
— Ща! Сделаем… — сказал он, толком даже не выслушав суть проблемы. Ему польстило, что Разум, наконец-то, снизошел до него с просьбой. Месть тоже долго уговаривать не пришлось. И только Равнодушие вежливо отказалось принимать участие в этой бессмысленной разборке. Ему вообще хотелось, чтобы его оставили в покое раз и навсегда.
В дверь, сверкая глазами, вломился Гнев. За ним, щелкая пальцами, вошла Месть.
В углу отчаянно заскулила Жалость… Жить ей оставалось всего ничего.
Разум, Гнев и Месть сели за стол переговоров. Надо же было обсудить способ казни, и алиби, в случае чего. На Любовь никто не обращал внимания. Она сидела на чемоданах, окаменев от горя и уставившись в пустоту. Ей совсем не хотелось жить. Она и не подозревала, что начала незаметно трансформироваться в Ненависть.
За гулом голосов никто не услышал тихий скрип, характерный для ключа, проворачиваемого в замочной скважине. Через каких-то пять минут в помещении запахло гарью. Отовсюду начал валить дым. Первым среагировал Разум. Он попытался выломать дверь в то время, когда Гнев с Местью бросились к окнам. Но на окнах были решетки. Черный едкий дым заполнил все пространство. Все задыхались. Жалость попыталась было помочь своим палачам, но первой потеряла сознание…
Тем временем, метрах в двадцати от дома стояло Равнодушие, и, бесстрастно наблюдая за пожаром, молча курило трубку. Рядом валялась пустая канистра из-под бензина. Теперь-то уж точно никто не нарушит его покоя.
-Надо же… Как же красиво горит дом, где когда-то жила счастливая Любовь.
Докурив, Равнодушие усмехнулось, и, не оглядываясь, пошло прочь.
— Глупые люди… Они борятся с чувствами, не понимая, что главным палачом Любви могу быть только я, Равнодушие.
Такова природа человеческой любви… Сначала распять, упиваться видом крови, сочащейся из ваших ран, а потом, когда вы, вопреки всему, воскресните, возлюбить и отбивать поклоны.
С вершины падает, взобравшись, тот, у кого голова кружится.
Относись к людям так как они относятся к тебе