Я на колени встану перед Ним,
Сложу ладони, и скажу чуть слышно…
Я помолюсь, за тех, кто сердцу мил,
А Ты меня послушай… О Всевышний!!!
Я помолюсь за вас мои друзья,
Что б были вы всегда со мной,
Что б счастлива была моя семья…
Что б горе обходило стороною…
Отец Наш, дай любви всем и тепла,
Здоровья и побольше дней счастливых,
Убереги от ненависти, зла,
Моих друзей и всех моих любимых!
Я помолюсь за весь наш мир большой,
За всех людей живущих на планете…
О, Боже дай нам всем Ты счастье и покой…
И будь за всех, пожалуйста, в ответе. …
Храни, Господь, всех тех, кого люблю!!!
Очень сильная Рождественская молитва:
Отче наш, перейди через мой дом и забери все переживания и болезни, и пожалуйста, оберегaй мою семью. Во имя Отца и Сына и Святого Духа Аминь. Господи, люблю Тебя, нуждаюсь в Тебе, войди сейчас в мое сердце!
Дева Богородица, Чистая Мария,
Мати Предъизбранная, мира Красота,
Кроткая Владычице, сохрани Россию,
Умоли о грешных нас Господа Христа.
Тихо колыбельную над яслями пела
И качала ласково Своего Творца.
Первая в глаза Его кротко посмотрела,
Первая увидела свет Его лица.
Первые слова Его в сердце Ты слагала
И улыбку первую видела Его.
С Ним от злобы Ирода в дальний край бежала.
Умоли о грешных нас Сына Своего!
Ты Дитя Небесное к сердцу прижимала -
Перед Ним единая Ты, как снег, чиста.
В Вифлееме Господа в яслях пеленала -
На Голгофе встала Ты у Его креста.
О, Пренепорочная, рождшая Мессию,
Истину державшая на Своих руках, -
Умоли же Господа, да спасёт Россию,
И помянет грешных нас в горних Небесах!
Господи, в жизни мне хочется знать только три вещи - что живы мои родители, что они счастливы и что я всегда могу прийти в дом своего детства. Все остальное приходит и уходит, без остального можно счастливо жить…
Господи, Боже мой, удостой меня быть орудием мира Твоего,
Чтобы я вносил любовь туда, где ненависть,
Чтобы я прощал, где обижают,
Чтобы я соединял, где есть ссора,
Чтобы я говорил правду, где господствует заблуждение,
Чтобы я воздвигал веру, где давит сомнение,
Чтобы я возбуждал надежду, где мучает отчаяние,
Чтобы я вносил свет во тьму,
Чтобы я возбуждал радость, где горе живет.
Господи, Боже мой, удостой,
Не чтобы меня утешали, но чтобы я утешал,
Не чтобы меня понимали, но чтобы я других понимал.
Не чтобы меня любили, но чтобы я других любил.
Ибо кто дает - тот получает,
Кто забывает себя - тот обретает,
Кто прощает - тот простится,
Кто умирает - тот просыпается к вечной жизни.
Склонюсь в поклоне декабрю.
Декабрь - врачует наши раны…
Заговорю и отмолю
Его метели и бураны…
Молить я буду за людей,
Нечаянно в беду попавших,
Живых, быть может, не пропавших
И павших на земле моей…
Молиться буду за детей.
За их волнующую глупость,
За щедрость нашу и за скупость
Удачных и, не очень, дней…
Молить я буду за Тебя.
Восторженно и оробело…
От белизны глаза болят
И белый свет - совсем не белый!
А в нём: и Боль, и Благодать,
Бальзам целебный и Отрава…
Мы в декабре имеем право:
Простить себя иль - наказать.
И пожелать: Душе - тепла!
Больным - Здоровья, слабым - Веры!
А в январе, строкою первой
Запишем добрые Дела…
Молитва девицы о замужестве
«О, Всеблагий Господи, я знаю, что великое счастие мое зависит от того, чтобы я Тебя любила всею душею и всем сердцем моим, и чтобы исполняла во всем святую волю Твою. Управляй же Сам, о Боже мой, душею моею и наполняй сердце мое: я хочу угождать Тебе Одному, ибо Ты Создатель и Бог мой.
Сохрани мя от гордости и самолюбия: разум, скромность и целомудрие пусть украшают мя. Праздность противна Тебе и порождает пороки, подай же ми охоту к трудолюбию и благослови труды моя.
Поелику же Закон Твой повелевает жить людям в честном супружестве, то приведи мя, Отче Святый, к сему, освященному Тобою, званию, не для угождения вожделению моему, но для исполнения предназначения Твоего, ибоТы Сам сказал: нехорошо человеку быть одному и, создав ему жену в помощницу, благословил их расти, множитися и населяти землю.
Услышь смиренную молитву мою, из глубины девичего сердца Тебе возсылаемую; дай мне супруга честнаго и благочестиваго, чтобы мы в любви с ним и в согласии прославляли Тебя, милосерднаго Бога: Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь".
Возьми меня, Господи, вместо него,
А его на Земле оставь.
Я - легкомысленное существо,
А ты меня в ад отправь.
Пускай он еще поживет на Земле,
Пускай попытает судьбу.
Мне легче купаться в кипящей смоле,
Чем выть на его гробу.
Молю тебя, Господи, слезно молю:
Останови мою кровь.
Хотя бы за то, что его люблю
Сильней, чем твою любовь.
Господи!!! Пожалуйста!!! Ну неужели я так много прошу??? Я просто хочу чтобы ОН встретил этот Новый Год у меня, со мной!!! И остался! Остался на всю жизнь!!! Ну неужели это так много???
Молитву, Боже, подай всем людям.
Мы так немудры, а всех так судим.
В нас нет молитвы и нет виденья,
Нет удивленья и нет прощенья.
Нас неба мудрость найти не может,
И наша скудость нас мучит, Боже.
Дай из пустыни нам выйти ныне,
Мы алчем, жаждем в своей пустыне.
Мы дышим кровью и рабским потом,
А смерть за каждым за поворотом.
Любовь и веру подай всем людям,
В нас нету меры, но мы не будем
Ни жизни сором, ни злом столетий-
Прости нас, Боже, Твои мы дети!
Пока за вас кто-то молится вы не одиноки
помолись за меня пожалуйста
__Да так, чтоб слёзы, как крик отчаянья
__Да так, чтоб вены во мне кричали…
Но только властно и чтоб без жалости.
Ты излечи мою душу грешную,
__Чтоб меньше помнилось, больше верилось.
__Мне много счастья с тобой отмерилось.
Давай пройдем эту трудность вместе…
Пусть кровь по венам приливом бодрости
__Не отпускай, даже если дрогнула
__Не отпускай, если я и строгая.
Ты будь со мной даже в невесомости…
Но будь любя, а не так, из жалости…
__Оставь Ему этот крик отчаянья
__И те мечты, что во сне кричали.
И помолись за меня пожалуйста…
Задернув штору, баба Варя чиркнула спичкой и зажгла лампадку. И когда иконы осветились слабым мерцающим огнем, она опустилась на колени, перекрестилась и, утерев кончиком платка покатившуюся по щеке слезу, горячо заговорила:
- Пресвятая Богородица, прости меня, грешную и недостойную рабу Божию. Крепко виновата я перед сыном моим Митей. - Она всхлипнула. - Что ж я, проклятая, наделала? Почти полночь, а его все нет. Чую, случилось неладное, а пойти искать его, как прежде, не могу: ноги у старой не ходят…
Вздохнув, Варвара Алексеевна помолчала, собираясь с мыслями. Затем взглянула на детскую фотографию сына, висевшую на стене, - белобрысого мальчика со светлыми глазами - и вся ее жизнь пронеслась перед ней в одно мгновение. Она потупила взгляд и продолжила:
- Как мужа моего, Егора, инфаркт скосил - и это в тридцать два годика! - я чуть сама не преставилась - так одиноко мне стало!.. Люди потом говорили: как чумная была, ходила - будто во сне… И только когда могилку землей засыпали и собрались ехать поминать покойничка, меня словно током ударило: вдова! Помню, повалилась наземь и забилась в истерике. Все аж из автобуса повыскакивали - и ко мне. А я никого не видела, кроме моего Егорушки, так и стоял перед глазами - улыбающийся, с румянцем на щеках - как тогда, на свадьбе… И вдруг чувствую: кто-то моих волос коснулся. Оборачиваюсь - Митенька, сынок (ему в то время восьмой годик шел): личико бледное, губки дрожат.
- Мама, - говорит, - не убивайся… Я тебе помогать стану, все у нас будет хорошо…
А я прижала его к себе и продолжаю выть, как ненормальная…
Митя и вправду мне помощником стал: и посуду мыл, и пол подметал - все из моих рук веник выхватывал: мол, я сам…
Однажды я так простыла, что недели две провалялась в постели. Так Митя первые дни, когда мне было особенно худо, даже в школу не ходил - все возле меня сидел, температуру мерил и поил горячим чаем с малиновым вареньем… Иногда среди ночи вижу: подходит, наклоняется ко мне - видимо, проверяет, не померла ли… Позже я поняла, что только Митенька меня из тоски по мужу и вывел…
А таким любопытным был! Однажды увидел, как я перекрестилась перед образами, и загорелся: к чему это я делаю, кто на иконах изображен? Я его тогда мало-помалу к вере и приучила: ''Отче наш…'' он наизусть выучил, по великим праздникам со мной в храм ходил… Помню, как только в первый раз молитвенное пение услышал, так и просиял:
- Красиво как поют, - говорит.
А в огороде, где он помогал мне грядки копать, мы однажды увидали, как на старое гнездо воробьи сели. Попрыгали по нему и улетели - видать, не понравилось оно им. Да и впрямь - ветки высохли, будто солома стали - того и гляди на землю попадают… И тогда Митя смастерил скворечник и приколотил его к яблоне, а старое гнездо убрал. И глядь - через несколько дней та же воробьиная парочка (самца мы запомнили по необычному пятнышку на груди - в виде звездочки) свой новый домик и облюбовала… А вскоре и птенцами обзавелась - желторотыми, крикливыми… Митя воробьям хлеба или каши на дощечке под деревом оставлял, и иногда даже масла - от своего завтрака. Я его ругала: мол, оголодаешь - сил не хватит в школе учиться; а он только улыбнется - и на следующее утро опять бежит к своим пострелятам - угощать их чем-нибудь вкусненьким…
Однажды к скворечнику подлетела огромная ворона - видать, услыхала писк птенцов и решила ими полакомиться: я подобное в других местах не раз видела… Так воробей-папаша как наскочит на нее! Драка была - только пух летел! Митя из окна увидел - даже рот разинул. И сразу бросился воробьям на помощь… Если б не он, не сдобровать нашим питомцам… А черногрудого мы тогда за храбрость ''Смельчаком'' прозвали…
Здесь же, возле этой яблони, мы с сыном часто сидели теплыми летними вечерами на скамеечке и смотрели на малиновый закат… А однажды размечтались, как Митя выучится, станет хорошо зарабатывать; и тогда мы отремонтируем наш старый дом, доделаем сарай, который еще Егор начал строить, посадим много-много яблонь и вишен, и почти на каждой из них будет скворечник: пусть пернатые живут в них, растят птенчиков и поют свои песни…
- А тебе, мама, - Митя говорит, - я куплю новые туфли - смотри, эти уже каши просят…
Я прижала его голову к своей груди, и так легко у меня стало на душе…
Варвара Алексеевна вздохнула:
- С чего же все началось, дай Бог памяти… Кажется, однажды, где-то в седьмом классе, он явился слегка хмельной от своего школьного товарища - мол, поднесли у того на дне рождения. Народу, говорит, собралось много и отказаться было неприлично… В другой раз отмечали с классом в ресторане Новый год, погуляли тогда на славу… Нет, Митя по-прежнему был трудолюбив, ласков; но, я заметила, порой стал надо мной насмехаться - над теми же изношенными туфлями, а чаще всего - когда я молилась.
- Тебе, мам, от этого разве становится слаще? - приговаривал.
А уж когда вырос, особенно после армии, и пошло-поехало: стал курить, пить самогон, спирт…
Как-то утром, когда его тошнило после очередной попойки, говорю ему:
- Не смей больше…
Он только рукой махнул:
- Ты, мать, чем ругать меня, лучше бы опохмелила…
И к вечеру опять навеселе пришел.
- Неужели не надоело? - спрашиваю. - Как только эта гадость тебе в глотку лезет?
- Ты что, - отвечает, - кайф такой, будто в облаках летаешь… Нет, без выпивки можно с тоски подохнуть…
А вскоре тех дружков своих, у которых по вечерам кутил, начал к себе приводить. Налакаются - и давай каждый свой норов показывать, как это обычно у пьяниц бывает: мол, ты меня уважаешь? И тут же такая матерщина слышится, хоть уши затыкай… А Митя из армии пришел крепкий, мускулистый. Да еще на той яблоне, где скворечник висел, каждый день подтягивался - ''мышцы качал''… Так когда напьется, его словно подмывает своей силушкой похвастаться. Снимет рубаху - передо мной или своими товарищами - напыжится, руки в локтях согнет:
- Смотри!..
Бывало, ребята, если где драка приключится, за ним бегут: ''Выручай…'' А он и рад тому… Когда же мордобоя долго нет - своим накостыляет. По любому поводу, лишь бы похвалиться…
А я торговала на базаре помидорами да смородиной. И однажды из-за сильного дождя вернулась домой раньше обычного. Глядь, а Митька на диване с полуголой девкой милуется. Та меня заметила да как завизжит! А он в одних трусах ко мне подскочил и хвать меня за плащ:
- Давай, мать, бегом отсюда!
Выставил меня под ливень да дверь на крючок закрыл… Впустил только часа через полтора, когда от него молодуха вышла…
Чего я только ни делала, чтоб он не пил: и плакала перед ним, и отвары трав в чай подливала; и даже, грешным делом, к бабке водичку носила заговаривать - все бестолку. Будто кто его к этой водке приворожил!
- Может, - говорю ему однажды, - тебе жениться? Обзаведешься детишками, появится к жизни
интерес…
Он только ухмыльнулся:
- Чтоб на жену ишачить, как отец на тебя? Думаешь, отчего он подох?
- Что ты такое говоришь, - ответила я, ушла в свою комнату и весь день проплакала…
Сразу после демобилизации хотел было в техникум поступать (ведь когда-то в школе ''хорошистом'' был): да только полистает минут десять какой-нибудь учебник и швырнет его в угол - мол, неинтересно… Пошел работать на завод, а там дружки-приятели еще хлеще: после каждой получки по целой неделе бывал с ними в запое… Вижу иногда в окно: уже поутру ходят-бродят по улице с бледными, опухшими мордами - ''стреляют'' у прохожих на опохмелку…
А вскоре его за систематические прогулы из-за пьянок с работы уволили, да по плохой статье, поэтому больше никуда не брали. Вот мы с ним на мою мизерную зарплату медсестры и жили. Со временем пришлось устроиться по-совместительству уборщицей, туалеты мыть…
Стала замечать, что он иные свои вещи по-дешевке ''загоняет'', да еще у меня втихомолку денежки потаскивает - и ведь отыщет их, куда бы ни спрятала… А теперь у меня, беспомощной, почти всю пенсию отбирать начал - нагло, без всякого
В четверг отдала ему последнюю мелочь на молоко (у меня язва открылась; вызвала врача, и тот посоветовал кушать молочное), так Митька вместо этого чекушку приволок. А мне говорит:
- Завтра пойду арбузы у грузин разгружать, обещали хорошо заплатить; так что потерпишь денек, зато поноса не будет, - и лыбится…
А вечером следующего дня его, пьяного в стельку, приволокли домой два мужика, которых он прежде в наш дом приводил. Видать, отмечали грузинскую получку. Плюхнули его на диван:
- Принимай, мать, - смеются, - из рук в руки.
Гляжу - он весь в грязи, куртка рваная… Сунулась в нее - денег ни гроша…
А поутру вскочил - и ко мне:
- По карманам шарила?!
- Там, - говорю, - ничего не было…
- Ты что, старая, - орет, - совсем оборзела?! - и бух мне кулачищем по лицу. Я аж к окну отлетела - думала, тут же Богу душу отдам. А он не отстает, поднял меня и опять:
- Говори, тварь, куда деньги спрятала?!
Руки у него трясутся.
- Дружки твои, - отвечаю, - тебя вчера притащили…
- Кто?!
А у меня из разбитой губы кровь хлещет; хотела было носовой платок достать, да Митька как тряхнет:
- Скажешь или нет?! Убью!
- Один высокий такой, - еле бормочу ему, задыхаясь, - другой в бушлате…
- Колян, что ли?!
Меня отшвырнул - и на кухню. Выскочил оттуда с ножом.
- Митя! - я за сердце схватилась. - Ради Бога, не ходи!..
Да куда там, ногой дверь пихнул и вон из дома…
Варвара Алексеевна заплакала:
- Никогда себе не прощу, что о мужиках ему сказала; пускай бы он меня до смерти забил, лишь бы никуда не бегал…
Она взяла в руки икону Казанской Божией Матери и уткнулась в нее лицом:
- Владычица моя, Царица Небесная, спаси и сохрани моего Митеньку, избавь его от беды, пусть он вернется домой… Я его умою, обниму и скажу ему: «Милый мой сынок! Ради Христа, не пей больше, не губи себя; вспомни, как мы жили с тобой прежде, как вечерами сидели у яблоньки и любовались заходящим солнышком… Мы вскопаем с тобой грядки, посадим картошку, лучок - и как-нибудь проживем. Ты построишь новый скворечник: старый совсем прогнил, и в нем уже давно никто не живет; и, быть может, к нам снова прилетит наш ''Смельчак'' с подругой, и они выведут птенцов. Мы накормим их пшенной кашей, станем слушать их заливистые песни… И поверь, Митенька, нашему с тобой счастью не будет конца»…