Мы силой наполняемся,
Когда мы улыбаемся!
От скверны очищаемся,
И само исцеляемся!
Ночь, тишина, уличные фонари отбрасывают неяркий отблеск на серый асфальт. На асфальте мелом расчерчены классики, белые линии ярко прорисованы на сером полотне тротуара и сразу бросаются в глаза. Это ребятишки, идя из школы, и побросав свои рюкзаки и портфели на близстоящую скамейку, играли здесь, устроив себе небольшой перерыв, прежде чем разойтись по домам, учить заданные уроки.
Вроде бы всё как всегда, так было и вчера, и так было минуту назад, но нет, что-то не так, что-то вдруг случилось и произошло, что-то вдруг изменилось … Что это? Снег ???
Да, это падает снег. Снег падает на асфальт, снег падает на крыши домов, снег падает везде. Пока ещё редкие снежинки робко опускаются на землю и небольшими белыми вкраплениями просматриваются на поверхности асфальта. Но постепенно их становится всё больше и больше, и асфальт покрывается ровным белым полотном, а эти нарисованные мелом классики, которые ещё совсем недавно были так отчётливо видны, вдруг становятся незаметны, и исчезают на глазах, и сливаются с этой проявляющейся первозданной белизной, не нарушенной ещё ничьими следами …
Ночь, тишина, уличные фонари отбрасывают неясный отблеск на серый асфальт. Вроде бы всё как всегда, так было и вчера, так было и минуту назад, но нет, что-то не так, всё изменилось, потому, что падает снег, укрывая своей долгожданной девственной белизной посеревшую землю …
Наверное, я в спешке ошибся и сел не совсем на тот поезд, почему-то он не останавливается нигде и даже там, где мне нужно, а только немного притормаживает на отдельных редких перегонах и продолжает неумолимо мчаться вперёд, как будто пытаясь обогнать время. Но ведь мне обязательно нужно сойти, так, где же этот стоп-кран, и где же этот кондуктор, почему он не объявляет остановку. ?
Остановись же поезд, не мчи меня дальше, остановись здесь, на этом маленьком полустанке, я понял, что задержался в дороге, мне уже давно пора выходить, мне обязательно нужно вернуться …
Но поезд ускоряет свой ход, и только утомлённый отзвук гудка, заглушаемый монотонным стуком колёс о нескончаемые рельсы, сливающиеся на горизонте в еле различимую, маленькую точку, растворяется в пролетающем мимо пространстве. И у этого поезда нет кондукторов, и нет у него стоп-кранов, и по маршруту следования он не останавливается нигде, а только немного притормаживает на некоторых семафорах, и в его расписании нет остановок по требованию, а есть только две единственные и запланированные - в начале, и в конце маршрута …
Прозренье
Не маните больше поезда
За собой, от отчего порога,
Суету, мытарства, грусть, печаль,
Унесите навсегда, не на немного.
Дайте мне побыть самим собой,
Праздность напускную заберите,
Помогите обрести покой,
И пришедшее прозренье не спугните.
Как же поздно понял я о том,
Что свершались лишние событья,
А что нужно оставлялось на потом,
Думая, что всё успею в жизни.
И остались, недосказаны слова,
И остались не свершённые поступки,
И исправить многое нельзя,
У судьбы не испросить уступки.
И пускай умчатся поезда,
И затихнет суетность вокзалов,
И начнётся новая стезя,
Жизни непрочитанные главы.
Вот также и жизнь мчится вперёд, словно этот странный скорый поезд. И иногда, немного притормозив и оглянувшись назад, приходит понимание того, что что-то упущено и забыто, но, только почему-то осознав это, всё равно продолжаешь жить так, как и прежде, до очередного аналогичного момента, который вероятно наступит позже, на другом этапе жизни. И очень хочется верить, что вот тогда, наверное, наконец-то удастся остановиться и постараться наверстать упущенное и исправить то, что было неверно, или вообще жить таким образом, чтобы ненужно было ничего исправлять, хотя наверняка будет уже слишком поздно …
ПРО НЕРАЗДЕЛЕННУЮ ЛЮБОВЬ
Белый слог, совсем ранняя юность, посвящается девочке с четвертого этажа в доме напротив, правда теперь я и не вспомню, как ее зовут, да и про лицо тоже не очень вспомню, да и про иные части тела тоже смогу не очень, наверное …
Ты - девочка с четвёртого этажа,
Купающаяся в свете звёзд,
А я - словно маленький Муравей,
Ползущий по стебельку,
Увидев Каплю росы,
Влюбился в неё сразу, вдруг.
О, Капля любовь моя,
Прекрасная, как алмаз!
Я подарю тебе все цветы,
Я спою тебе песни все,
Я сложу тебе все стихи,
Я согрею тебя теплом.
И лапку к ней протянул …
Но Капля скользнула вниз,
Ей не нужно тепло Муравья.
Как же давно всё это было. И порой даже кажется, что этого не было никогда, или было, но как-то стёрлось из памяти. Или вернее не стёрлось, а напоминает такое же смутное состояние, как от давно прочитанной книги, или давно увиденного фильма, от которых остаётся только общее впечатление, а все подробности не ясны и не прорисовываются чёткие последовательности тех уже произошедших событий. Но понимание того, что это все-таки, правда и действительно когда-то происходило - остаётся. Кроме того, всё это случилось в моей жизни, но, находясь в теперешнем состоянии и возраста и души, в это становится трудно поверить, а всё произошедшее оценивается как будто со стороны и ощущается чужим, далёким и невозвратимым.
И почему-то теперь, спустя много лет, вспоминая о тех событиях, мне кажется, что луна всегда светила в её окно, а небо всегда было ясное и на нём всегда сверкали звёзды. Они были такие большие, что даже невооружённым глазом можно было увидеть все созвездия, и самые близкие, и самые далёкие. И пристально всматриваясь в небо, я различал и большую медведицу и малую, и даже млечный путь и другие галактики тоже. А луна, почему-то тогда никогда не становилась месяцем и была такая правильно круглая и очень ярко жёлтая, точнее даже не жёлтая, а оранжевая, словно Мараканский апельсин. Почему Мараканский? Да потому, что тогда, в детстве, в той уже ушедшей стране, простой Советский обыватель мог купить только такие апельсины. Может быть, где-то и продавались другие, но мы об этом не знали и не видели их. И я до сих пор помню, наклеенную на них ромбическую этикетку с таким очень далёким и загадочным словом «Moroc», которое ассоциировалось с солнцем, пальмами, морским пляжем и далёкими-далёкими странами и всегда весёлыми и постоянно танцующими негритятами в набедренных повязках из ярко зелёных листьев.
А ещё эти оранжевые апельсины напоминали о «Новом Годе», но продавались они почему-то только в Москве, и все граждане Великого Советского Союза стремилась попасть туда, чтобы, отстояв огромные очереди накупить этого дефицита - апельсинов, колбасы, консервов
И не смотря ни на что, все-таки какие же это были добрые и хорошие времена. Это теперь пришло понимание того, что что-то, наверное, было не совсем правильно, и это теперь магазины ломятся от товаров, а понятие дефицит относится только к наличию у граждан денежных средств, которые опять почему-то аккумулируются в Москве и в достаточном количестве имеются только у «олигархов» и прочих им сочувствующих. И возникает вопрос, так все-таки когда же было лучше, тогда, или сегодня? И нет на него однозначного ответа. Но, по крайней мере, тогда мы знали где взять этот «дефицит» и могли себе это позволить, пусть может быть и не так часто, но зато, когда это случалось, праздник был настоящим праздником и приносил огромную радость, а не горечь разочарований от невозможности участия в празднике жизни, так ярко представленном на телеэкране. Об этом можно много писать и можно много спорить, но это в другой раз, как-то потом, наверное, ведь начал то я совсем о другом, и поэтому я продолжаю …
Да вот такое вот оно было детство и эта первая любовь, если это было любовью, или это было мечтой, или чем-то другим, тем чему я сейчас не могу дать никаких объяснений? И это чувство не знакомо мне сейчас, и даже вызывает некую стеснительность и неловкость, и где теперь тот забавный мальчишка, который так страдал от неразделённой любви, и, всматриваясь в то далёкое потухшее окно напротив, растворялся в своих мечтах в мириаде падающих в ночи звёзд? Счастья тебе, мой маленький, юный мечтатель …
И вот, как-то весной, спустя несколько лет, этот застенчивый мальчишка, преодолев свою робость, все-таки познакомился с этой девочкой. А потом наступило лето, а за летом наступила осень, но это уже другая история, и вот, что из всего этого потом получилось …
ГОРЬКАЯ ВЕРБА
От этой пройденной любви
В душе осталась только боль и горечь.
Зачем ты так себя вела -
Мне руки грела,
И в глаза смотрела,
И говорила, что твоя,
Свое же сердце ты другому отдала.
Ему ты говорила да,
Ему ты руки грела
И лишь ему в глаза смотрела,
Когда глядела на меня.
Зачем ты так себя вела?
Но слушая твои слова,
Лукавства твоего я не заметил
И сердца своего не затаил,
Тебе я верил, и в тебя я верил,
Но что за это получил ???
И вот прошла любовь,
И отцветают хризантемы,
В саду осеннем падает листва,
Но ты, как ветвь весенней вербы,
Со мною остаёшься навсегда.
С тех пор прошло много лет, и уже в теперешней, реальной жизни, опять наступила осень, но она совсем другая эта осень, она не такая, как тогда на заре моей жизни. Почему-то она тяжелее, пасмурнее и дольше, и листья уже не кружат в весёлом танце, а с тихим шорохом падают на землю, со всей полнотой ощущая её тяжёлое притяжение. И дом тот уже не такой, от времени он посерел и стал как бы ниже и приземистей, а вокруг выросли его младшие братья, отличающиеся своей высотой, как дети акселераты. И окна в этих новеньких домах другие, они большие и светлые, и обзор из этих окон уже дальше, чем прежде, и современные мальчишки видят уже совсем другие горизонты. И, наверное, теперь, какой-нибудь другой современный мечтатель, также всматривается в пластиковое окно рядом стоящей многоэтажки, пытаясь разглядеть смутные очертания прекрасной незнакомки.
Жизнь продолжается, и скоро опять наступит весна, даже, несмотря на то, что у кого-то буде продолжаться осень …
Уже который год подряд выдаётся замечательная осень. И нынешняя тоже не была исключением. Удивительно долго держалась плюсовая температура, и практически не было этих серых, слякотных, затянувшихся нудных дождей. Где-то в начале ноября выпала первая «крупа» и я, как научила меня в детстве бабушка, отсчитал сорок дней и пометил дату в календаре, пришедшуюся приблизительно на 15 декабря, в очередной раз, решив проверить народную примету выпадения постоянного снега и наступления настоящей зимы. И чем ближе приближалась эта виртуальная дата, тем всё больше и больше хотелось снега.
Несмотря на затянувшееся бесснежье, город стал облачаться в новогодние наряды. В ранних сумерках стали зажигаться разноцветные гирлянды, а в витринах магазинов появились красочные ёлочки, снежинки, нарядные деды морозы и всякие забавные новогодние зверюшки. Но без снега, все эти «приукрасы» выглядели как-то неестественно, и не сочетались с серым, пыльным асфальтом и таким же посеревшим городским пейзажем, а глазу уже хотелось этого яркого белого контраста и пушистого новогоднего снега, но он всё не выпадал и не выпадал.
И вот, как-то однажды поутру, выводя на прогулку свою маленькую собачку, по имени Тимофей, и открыв подъездную дверь, эта ранняя утренняя темнота встретила нас ещё нетронутой ничьими следами первозданной девственностью, искрящегося в свете уличных фонарей, пушистого снежного покрывала. И от этого всё стало вокруг как бы светлее, а сердце наполнилось какой-то необъяснимой радостью и ожиданием приятного новогоднего сюрприза и волшебства …
Тимофей сначала будто бы оторопел от такой белизны, но потом стал, обрадовано носиться в этом кружеве лёгких, сверкающих снежинок и, принюхиваясь, глубоко зарывал свой нос в это снежное одеяло и пофыркивал от удовольствия. Он это делал так долго и деловито, что я не выдержал и с улыбкой спросил у него: «Так чем же Тимка пахнут эти выпавшие снежинки?». И он, с восторгом смотря мне в глаза и помахивая своим коротеньким хвостиком, что-то поскуливал в ответ, как будто пытался объяснить, чем же они пахнут на самом деле …
Не подвела народная примета, и постоянный снег действительно выпал чуть позже отмеченной мной в календаре даты.
Занимался кровавый рассвет долгого полярного дня. Человеческий контур в истрёпанном чёрном балахоне с накинутым на голову капюшоном всматривался в бесконечные ледяные нагромождения. Его взгляд был наполнен болью веков, а одежда пропитана пылью дорог и уже давно хотелось покоя. Он очень устал, его тело и душу сковал леденящий холод, но его путь пролегал вперёд, навстречу зарождающемуся солнцу.
Он уже был здесь раньше и будет ещё, его путь нескончаем и неотвратим и у его дороги нет конца …
Меняются страны, меняются континенты, годы пролетают друг за другом, и только он продолжает идти, и этому движению нет предела …
Он видел, как возникали войны и стихийные бедствия, он видел, как погибали государства и исчезали цивилизации, он видел, как умирали близкие и совсем незнакомые ему люди, но он ничем не мог помочь им, и не мог остановиться, дорога гнала и гнала его прочь …
Скитания - вот его удел, и нет ему нигде покоя, он бессмертен, и имя ему Агасфер.
НА ПОРОГЕ ПРЕКЛОННЫХ ЛЕТ
Некое раздумье и переоценка ценностей, и стремление понять непонятное, вечное и святое … У каждого это своё и по-разному, а может быть и никогда, а может быть это никому и не надо, а может быть, это никогда не случится !!!
Осень плачет дождём,
В мокрых улицах - лужи,
Мы все с трепетом ждём
Наступающей стужи.
Вечер. Дом опустел.
Затянувшийся ужин.
Лист пожухшим комком
В мрачном зареве кружит.
Жизнь, я странник в пути,
Дай присесть, помолиться.
Не гони, не жури
Я и так утомился.
Ночь страшна и темна,
Неизвестность пугает.
Доли бренной судьба
У отвесного края.
Вечность, все в ней равны
И рабы, и вассалы.
Разный срок у пути,
Он отмерен не нами.
Кто ты, Мудрый Судья,
У конца и начала?
Что нас ждёт впереди -
Прах земли иль нирвана?
Зима пришла …
Пришла зима, завыли заунывные метели
И принесли с собой мороз и холода.
Ещё придут не скоро звонкие капели,
Роняющие с крыш слезинки умирающего льда.
Рисует хрусталём мороз свои картинки
На полотне заиндевевшего стекла,
И проступают словно паутинки
Волшебные узоры запотевшего окна.
Налипли хлопья снега на кустах рябины,
Сидят затейливо на ветках снегири,
И словно загорелись алые рубины
На фоне мглистой, утренней зари.
Катаются на санках с горки местные мальчишки.
Толкаются, смеются, падают, кричат.
И пусть до нитки все промокли их пальтишки и штанишки,
Но греться и сушиться ребятишки не спешат.
Вот и пришла зима, сменив ненастье холодами.
Укрыли землю, словно покрывалом, первые снега.
И по округе реки все сковало льдами,
Блестящими на солнце словно жемчуга.
Зима, первый снег, поздний вечер, мокрые насквозь рукавицы сушатся на батарее …
«Спросят или не спросят?» - мечутся в голове тревожные мысли. Но усталость берёт своё, и слипаются глаза, и наступает глубокий сон …
А во сне - мчатся танки, летят самолёты, гремит артиллерийская канонада …
Маленький мальчик в мундире генерала на красивом белом коне гордо поднимает вверх руку, и стройные шеренги войск приветствуют его троекратным ура!
А утром, его все-таки вызвали к доске, и на странице дневника появилась оценка, очень похожая на огромного красного журавля.
И зачем вчера выпал этот первый снег ???
БУМАЖНЫЕ КОРАБЛИКИ
Бумажные кораблики из розовой бумаги,
Пускают в луже мальчики, как будто корабли.
И ощущают мальчики, что словно капитаны,
Стоят они на мостике, на мостике мечты.
И на губах у мальчиков солёный привкус влаги,
И это не кораблики, а чудо - корабли.
Вперёд плывут кораблики, сквозь солнечные зайчики,
Из лужи, вырываясь в журчащие ручьи.
И уплывут кораблики, к просторам дальним Африки,
В суровые широты, где гибнут корабли.
Навстречу приключениям, штормам, далёким гаваням,
Ветрам и ураганам, на край большой земли.
Но налетевший ветер, нагнав волну шальную,
Перевернул кораблики, те чудо - корабли.
И растворились в лужице творенья из бумаги,
Из розовой бумаги, как цвет морской зари.
(М) Прощай!!! Решила… уходи…
Мне жаль, что я тебе уже не подарю
Ни золото, ни мерседес, ни шубу…
Эй! Ты куда? Назад не надооооо!!!
Как хочется уже спокойной жизни без, дополнительно принятых на себя, обязательств.
Деньги лишают нас свободы. Мы становимся всё, более подчинёнными Золотому Тельцу в условиях гиперизвращённого возврата к капитализму.
Индюк думал, думал и… в суп попал
Сократ думал, думал и… отравился
Джордано Бруно думал, думал и… погорел
Ницше думал, думал и… чокнулся
Дарвин думал, думал и… произошёл от обезьяны
Ленин думал, думал и… стал лысым, маленьким и картавым
Фрейд думал, думал и… (тьфу, мать его за ногу)
Она про возраст лгала без смущенья
И так дохитрилась, себе на беду,
Что даты смерти ее и рожденья
Оказались в одном и том же году.
Девочки, не будем мы стесняться
Ни желаний, ни своей любви!
Ведь пылает огонёк в груди -
Нам не 40, а всего лишь 20.
А знаете, нет участи страшней,
Где зависть лютая сжирает мир людей!
С нелюбимыми не спите из корысти,
И не ставьте крест на этой жизни.