Я замирала, иноком, слыша его шаги,
И мое сердце камушком падало сверху вниз.
Упрямый разум маминым голосом мне кричал: «Беги!»
И я бежала, только вот не от него, а с ним.
Алло, алло, алло, мам! Алло, алло, мам! Ветер поутих и всё путём.
Алло, алло, алло, мам! Алло, алло, мам! Что ж я не могу забыть о нем?
Молва за нами парами следует, словно тень.
Чужие люди учат нас, кто мы и как нам жить.
А я любить посмела без памяти, как в последний день,
И не понять им, людям, вовеки моей души.
Когда ушел он, думала, мне без него не жить,
И мои слезы льдинками падали сверху вниз.
И не совет мне нужен был, мама, лишь твоё- «Держись».
Прости, что поздно, больше мне некому позвонить!
Раньше я тырила мамину косметику, ну, а теперь она тырит мою…
Эту женщину мамой зовут.
Эта женщина тихо стареет.
И меня всё сильнее жалеет,
А года всё быстрее идут.
Печь затопит она ввечеру,
Моего убаюкает сына
В зауральской холодной России
И подолгу стоит на ветру.
А ветра пролетают над ней
И кружатся в своей круговерти,
Человеческой жизни длинней
И длинней человеческой смерти.
И когда я кричу в пустоту
Одинокого чёрного неба:
«Сохрани только женщину ту,
Что угодно за это потребуй!» -
Голос рвётся, летит наугад,
Обрывается где-то в грядущем,
Словно в небо великое взят
Да внезапно на землю отпущен…
Скандалов, как огня, она боится,
Усталая. стареющая мать …
Ссутулившись, всегда на помощь мчится,
Готова и встречать, и провожать.
Её опека просто раздражает,
Её распросы лишние порой…
Её невольно внуки обижают,
И дети повторяют: дверь закрой!..
И всем она участием мешает,
Ложится поздно и встаёт чуть свет.
Хлопочет, суетится, всё решает,
Пытается всё время дать совет.
Навязывает в пост свои рецепты,
То вдруг не так стирает «автомат»!
То переложит книги и конспекты,
То реплики вставляет невпопад…
Тревожится, когда приходят поздно,
О Боге затевает разговор!
И Библию листает так серьёзно,
И в церковь ходит с некоторых пор…
Но день настал… и в доме стало пусто.
Её тогда в больницу увезли…
Друг другу все в глаза смотрели грустно,
Когда бросали в яму горсть земли…
И каждый раз, когда не успевали
Перед работой чай себе согреть…
Невольно о старушке вспоминали,
Которую у них украла смерть.
Её распросов всем недоставало!
И телефон предательски молчал…
И так её опеки не хватало…
И больше никого никто не ждал.
Все помнят, как крестила у порога,
Ходила воду в храме освятить…
И счастье для своих детей у Бога
Так лишь она умела попросить!
И, кажется. была б она живая,
Хватило б для неё и слов, и чувств…
Как жаль, что понимаем, лишь теряя,
Что мир без мам
И ХОЛОДЕН, и ПУСТ…
В не раз уже заштопанном халатеИз яркого цветного волокнаВ больничной переполненной палатеСтоит старушка, плачет у окна. Её уже никто не утешает-Все знают о причине этих слёз. Соседок по палате навещают, А ей, лишь раз, сынок халат привёз. Про тапочки забыл, сказал смущённо: - Я завтра привезу… Потерпишь, мать? - Конечно, потерплю. Я ж на перинкеИ в шерстяных носках могу лежать. Куда мне тут ходить? Простора мало. Покушать санитарки принесут. Меня болезнь настолько измотала, Что мне б лишь полежать, да отдохнуть. Вздохнул сынок, отвел глаза в сторонку: - Тут… Понимаешь… Дело есть к тебе… Всё это очень путано и тонко… Но ты не думай плохо обо мне! Квартира у тебя стоит пустая, И мы с женой подумали о том, Что ты то там, то тут… Одна… Больная… Поправишься - к себе тебя возьмём! И внуки будут рады, ты же знаешь! Они души в тебе не чают, мать! Всё!Решено! Ты к нам переезжаешь! Твою квартиру будем продавать! Достал бумаги, молвил без сомненья:-Я все продумал, мне доверься, мам… Как только мы увидим улучшенья, Отсюда сразу жить поедешь к нам. Что скажешь тут? Он сын ей, кровь родная… А внуки- ради них и стоит жить! И подписала, не подозревая, Как все на самом деле обстоит. Проходят дни, проходят и недели… Сынка все нет. И вряд ли он придёт. Старушку тешали и жалели… Но кто же и чего тут не поймет? А с каждым днём старушка всё слабеетИ по ночам все чаще снится сон, Как кашку по утрам сыночку греет, Но плачет и не хочет кушать он. И первые шаги сынка-малышки, И слово, что сказал он в первый раз, И первые царапины и шишки, И детский сад, и школа- первый класс… Врачи молчат, стараясь что есть силыХоть как-то ей страданья облегчить. А родственники строго запретилиСтарушке про диагноз сообщить. Она не знает, что больница эта-Не городской простой стационар, Что шансов на поправку больше нету… Но, для нее незнанье-не кошмар. Табличка «Хоспис» на стене у входаЕй ни о чём плохом не говорит. На странные слова давно уж модаИ нужно ли кого за то винить? Она не знает, что сынок исправноЗвонит врачам, в неделю раза два: - Вы ж говорили- умирает… Странно… Что до сих пор она ещё жива… Она жива. Она всё ждет и верит, Что сын придёт, обнимет, объяснит, Откроются сейчас палаты двери, Она же всё поймёт и всё простит. С последних сил встаёт она с кровати. Держась за стенку, подойдёт к окну. Насколько ей ещё терпенья хватитТак верить безразличному сынку? Она готова до конца стараться. И сил, что нет, она должна найти. Вдруг он придёт? Она должна дождаться! Придёт…Ну как он может не придти? Стоит и плачет… Ждёт от сына вести… На небо лишь посмотрит невзначайИ теребит рукой нательный крестик-Мол, подожди, Господь, не забирай…
В семье должно быть все по честному: папа работает, а мама - красивая.
прощать абсолютно всё можно только одному человеку-маме
хочу быть мамой…
У тебя для грусти нет причины,
В зеркала так часто не глядись.
Замирают вслед тебе мужчины,
Если мне не веришь - обернись.
А ты опять вздыхаешь, в глазах печаль тая.
Какая ты смешная, доченька моя.
Как-будто что-то знаешь, чего не знаю я.
Какая ж молодая ты еще, доченька моя.
Мы с тобой уедем к морю летом,
В город, где магнолии в цвету.
Я открою все свои секреты,
Все твои печали отведу.
А ты опять вздыхаешь, в глазах печаль тая.
Какая ты смешная, доченька моя.
Как-будто что-то знаешь, чего не знаю я.
Какая ж молодая ты еще, доченька моя.
Посмотри на линии ладони,
Все поймешь, гадалок не зови.
Это ангел, нам не посторонний,
Прочертил там линию любви.
Не умирает мама никогда! Она, как Ангел в жизни и навечно. Она с тобой, когда тебе на плечи вдруг свалится тяжёлая беда. Не умирает мама никогда.
Иметь РЕБЕНКА- это богатство. Быть мамой- это счастье. Значит я БОГАТАЯ и СЧАСТЛИВАЯ!!!
СТРАСТИ ПО ПИВУ
Любимым напитком моего папы всегда было пиво. К крепкому алкоголю он был равнодушен, а вот пиво любил беззаветно и преданно - не бездумной страстью алкоголика, а трепетным обожанием истинного ценителя. Во времена моего детства «попить пивка» значило совсем не то, что сейчас. Бутылочное пиво удавалось купить редко, поэтому фанаты пенного стекались к палаткам-«шайбам» и маленьким подвальчикам, в которых этот дефицит продавался в розлив. Надо признать, что эти вожделенные для многих мужчин места мало были похожи на райские уголки - грязь, окурки, табачный дым, тяжёлый запах чего-то дурно-влажного и летающая в воздухе матерщина были обязательными атрибутами длинной разношерстной очереди. Папу моего, интеллигента до мозга костей (не путать с ботаником и слюнтяем!), всегда коробило от одной мысли о необходимости посещения этого злачного места, который он иначе как «притоном» не называл. Была бы его воля, он бы и на километр к нему не приблизился, но… ПИВО! Ради любви к нему папе приходилось регулярно идти на маленький личный подвиг.
Дабы облегчить папину участь, гениальная мамина голова разработала план, как сократить папины визиты в пивнушку до минимума. С этой целью за пивом папа отправлялся с трёхлитровым молочным бидоном или двумя трёхлитровыми банками. У этого плана был один существенный минус. Как истинный ценитель, папа не пил пива помногу, ему достаточно было одной-двух кружек, а этот напиток, как известно, имеет свойство выдыхаться. Нечего и говорить о том, что при этом вместе с газами и ароматом он теряет всё своё очарование. По этой причине маме пришлось ещё немного поэксплуатировать свою гениальность и найти способ решить эту проблему: принесённое пиво стали разливать по бутылкам, укупоривать пробками и запечатывать растопленным парафином. Папу мы с мамой нежно любили, поэтому в этом ритуале участвовала вся семья. Тем более что мне разрешали опускать пальчики в чуть остывший тёплый парафин и лепить потом из него всякие фигурки. Таким образом, и волки были сыты, и овцы целы - мама горда собой, а мы с папой счастливы!
Надо сказать, ребёнком я была очень заботливым - мама до сих пор вспоминает, как я ей периодически делала сюрпризы, ещё будучи первоклассницей: придя с работы, она находила квартиру идеально убранной и даже с вымытыми окнами. Мама поражалась тому, как быстро и качественно я могла навести в доме лоск - ей самой не удавалось за столь краткое время добиться таких поразительных успехов. А мне просто ОЧЕНЬ хотелось сделать ей сюрприз! (Впрочем, не думайте, что я всегда была такой лапой - обычно родителям как раз приходилось бороться с моим талантом создавать завалы на письменном столе и в тумбочке, или разгонять моих подружек, одетых в их с папой наряды, или стирать одеяло, испачканное подобранной на улице собакой, а то и доставать меня из холодильника, где я проводила промеж себя опыты на выносливость).
Но всё же вернёмся к моей дочерней заботливости. С мамой всё было просто, а вот сделать приятное папе было сложней. Но я-то - догАда, я нашла способ!!! Если пива, купленного в выходные, не хватало на неделю, папе приходилось бежать за ним после работы, но он не всегда успевал до закрытия. И вот в один прекрасный день я провела ревизию пивных запасов, и, не обнаружив их, взяла молочный бидон, деньги, которые на всякий случай лежали в свободном доступе в серванте за стеклом, и отправилась делать папе сюрприз.
Уже на подступах к «притону», когда стали слышны доносящиеся из подвала виртуозно-матерные раскаты, я поняла, что задача мне предстоит не из лёгких, и изрядно оробела. Но я была воспитана папой в духе красных дьяволят, посему мысли об отступлении не допускала. Робко перебирая нижними конечностями и спотыкаясь, я спустилась в подвальчик и пристроилась в конец очереди. Тут мне стало ещё страшней, потому что все страсти-мордасти стали ещё ближе, и все, кто топился вокруг меня, были раза в два, а то и два с половиной выше меня. Кстати, последнее обстоятельство сыграло мне на руку - меня почти не было видно за толпой, а потому на меня не обращали внимания. Это меня несколько утешило, и я относительно спокойно стала дожидаться своей очереди, периодически втягивая голову в плечи и инстинктивно пригинаясь под пролетающими со свистом матюками.
Наконец, меня прибило к прилавку. Несколько раз волна то прижимала меня к нему, то отталкивала, я своего желанья супротив пропустила впереди себя несколько человек. И тут меня неожиданно заметили.
- Э! Ты откуда? Ты зачем сюда? - услышала я откуда-то сверху мужской бас.
- Я за пивом… - пропищала я, и толпа неожиданно расступилась.
- ЗА ПИВОМ??? ТЫ??? - Продавщица перегнулась через прилавок, и душа моя ушла в пятки… Больше всего я боялась, что пива мне не дадут - такая мысль не приходила мне до этого в голову, я ведь уже представляла, как счастлив будет папа, потягивая из подаренной ему братьями-чехами хрустальной кружки драгоценную пенную влагу… Нет, я не могла даже думать о том, что после томительного стояния в этой колоритной очереди я вернусь домой не солоно хлебавши! Мне стало щекотно в носу и мокро в глазах…
- Для папы… - прошелестела я.
- ТЕБЯ отец послал за пивом??? - выдохнули несколько человек разом в священном ужасе.
- Нет, я сама!!! - закричала я, неожиданно понимая, что чуть не сделала отца изувером и поедателем маленьких девочек в глазах этих благородных людей. - Папа очень любит пиво, но не успевает купить после работы! Я хотела ему сюрприз сделать!
Толпа мгновенно затихла. Маленькая, худенькая, с воробьиными ножками и испуганными влажно-карими глазками, со сползающей на лоб шапкой, я стояла среди не очень трезвых мужчин, насмерть сжав ручку большого бидона в ожидании того, что скажет мне ошалевшая продавщица. Как оказалось, это был мой звёздный час.
- Вот это дочь!!! Ну ты вообще, мышонок! Отцу за пивом пришла!!! Хотела отцу подарок сделать! Дай Бог каждому!!! - раздались вокруг счастливые голоса людей, неожиданно осознавших, что правда - ЕСТЬ! Существуют-таки на свете порядочные дети!
- Ты что стоишь-то? Наливай девчонке пиво, пусть к отцу бежит! - закричали наконец все хором застывшей продавщице.
Она выхватила у меня бидон, умилённо улыбаясь, и повернула ручку краника. Мужики мужественно ждали, когда осядет пена, бдили - не допустить бы недолива. По окончании процесса несколько рук подхватили драгоценную тяжесть и бережно передали мне в руки: «Донесёшь?» Я кивнула, прошептала «спасибо» и пошла, стараясь, чтобы тяжёлый бидон не бил по ногам и так трудно мне доставшееся драгоценное пиво не расплескалось по дороге. Очередь, забывшая на время о цели своего прихода в это культовое место, зачарованно и влюблённо смотрела мне вслед… Я в последний раз оглянулась и, вскарабкавшись по ступенькам, выскочила наружу, шаркая ногами по асфальту сама не своя от счастья.
Добравшись до дома, я впервые выполнила весь «пивной» ритуал самостоятельно, осознавая важность момента: разлила пиво по бутылкам и с особой тщательностью окутала каждое горлышко парафиновыми шарфиками, следя за тем, чтобы ни одна капелька не просочилась через эту бело-прозрачную материю… Укупоренные нарядные бутылки заботливо спрятала в холодильник под окном - и прохладно, и сразу не найдут.
Когда родители пришли с работы, мама начала готовить ужин, шкворча сковородками и распространяя по кухне аппетитные запахи.
- Эх, пивка бы сейчас холодненького! - мечтательно произнёс папа.
- Достать? - с трудом сдерживая торжествующую улыбку, спросила я.
- Его нет, дочь, закончилось - грустно произнёс папа.
- Есть!
- Да нет же! - уже раздосадовано.
- Есть, есть, посмотри в холодильнике под окном! - Родители, не понимая моей настойчивой бестолковости, уставились на меня. Я не выдержала и, сорвавшись с места, распахнула дверцы холодильника. Папа смотрел на стройный ряд бутылок, как на чарующий мираж…
Конечно, меня потом журили за самоуправство, конечно, рассказывали страшилки и говорили о том, что приличной девочке не пристало ходить по таким местам, конечно, предупреждали, чтоб больше - ни-ни! - но я-то видела, с каким наслаждением папа прихлёбывает прохладное светлое пиво! И знаете, что я хочу вам сказать? Приходилось мне в жизни совершать и более значимые поступки, но до сих пор я мало чем горжусь так, как тем своим походом за пивом…
Оближу я твой мобильник,
Напущю слюны в поильник
Ты ругать меня не будешь
Потому, что сильно любишь!
Поползу шкафы открою,
Языком полы помою.
Нет причин ругать меня
Ты же мамочка моя!
Три часа стою в кровати
И не хочется мне спать
Ну, а ты меня качаешь
Тихо песню напеваешь!
Я пока не говорю,
Только слоги повторю
Ну, а вырасту скажу!
Мама, я тебя люблю!
Папа может быть кем угодно. Только мамой, только мамой НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Запомни Мам, ты для меня моя икона. И я хочу чтоб ты была счастлива и здорова.