И убеждение в том, что любви не существует, и уверенность, что она такова, какой мы ее себе придумали, — одинаково беспочвенны. Любовь — как сама жизнь: реальна, разнообразна и непредсказуема.
Предрекая определенные шаги, Она выжидает по привычке свои ходы…
И чем больше отрицания, тем больше тех признаний, что влипла…
Факт остается фактом, кто видит грязь, значит в ней находится, либо…
Не принимает другую правду о себе, не готов примериться с другим мнением.
А если примирения нет, есть одна ревность, слежка, попытка быть между многих огней?
Многим красавицам там все известно, что когда волки бодаются, самооценка возрастает…
Пока в душе нет мира, в другом тебе делать нечего.
Ты и его разрушишь и свой не найдешь…
Любовь, то состояние, когда не навсегда, как бы пространственно, а здесь и сейчас…
Рассуждать от том, какая Она, не имея опыта, значит биться за свое забвение до конца.
А конец у всех одинаков, да и любви на всех не хватит.
Любовь придумали люди, чтобы оправдать свою распущенность…
Просто там внутри, а многое снаружи…
Страдание, как одна из основных качеств ее созерцания.
Просто многие его понимают и сравнивают с болью, что в принципе усиливает желание поскорее выздороветь…
А страх остается…
Не решай, что ты Око всего. Ты такая же одинокая с красивыми глазами…
У крепкой любви стальные нервы.
БЕЗНАДЕЖНОСТЬ
Лишь только тот, кто плыл в бездонном море нежности,
Чьи сердце и душа в запекшейся крови,
Не может пережить явленье безнадежности —
Трагический финал истаявшей любви.
Лёд пальцев нервно сжал холодный блеск металла…
Колёса мяли снег и волокли багаж,
А «Абонент» молчал в тиши аэровокзала,
Привычно отправлял Ми-8 на вираж.
Целуя тишину, часы считали мили,
Когда моё нутро взволнует самолёт.
И чей-то «Абонент» вздохнет в прямом эфире,
Отправит и меня в за облачный полет…
И будут города с звездой пятиконечной,
И будет прорезать гладь неба минорет.
Я буду вспоминать про твой визит сердечный…
Усталый, мой слегка, в работе «Абонент»
Я верю, что я часть Вселенной…
Что от меня зависит всех покой.
Без чувств своих не стала б зрелой…
И не осмелилась бы со Вселенной говорить.
Достаточно понять её терзания,
Озвучить её не сказанную мысль,
Хвалить её за адские старания,
А если фальш, она во мне навеки замолчит.
Я верю, что я часть Вселенной…
Ты… научил меня любить!
И в этом остаюсь я неизменной,
Ты дал мне шанс… Вселенной изучить язык.
Теперь мне легче даётся осознание,
Настало время собирать плоды.
Ты меня ввёл в такое состояние…
Лишь жаль, что радость мне с тобой не разделить.
Я верю, что я часть большой Вселенной…
Лишь от меня зависит всех покой.
Большое видится на расстоянии…
А ты… мне доказал, что есть Любовь!
Она старалась мечтать в голодом сером детдоме.
И пряча слёзы в кровать, мечтала только о доме.
Она стремилась сберечь в своей душе состраданья.
Не отравить, не пресечь людской души пониманья.
Она не стала семьёй на рынке «детской надежды».
Была немного слепой, слегка наивной, небрежной.
«Она нам не подойдёт», — в захлеб твердили «мамаши».
«Она же просто урод, хочу умнее и краше»…
Она ушла на войну, лишь стукнуло восемнадцать.
Была в тылу и в плену, разведчик роты Н-надцать
Она влюбилась в него, он так красиво писал.
Он снайпер был — виртуоз, он их форпост защищал.
Она в январскую ночь его закрыла собой.
Затем, подняв на себя, несла сквозь слёзы и боль.
Она тащила его, борясь со шквалом гранат.
Под пуль колючих дождем, сновала вскользь, наугад.
Она вернулась живой и целой даже, вполне.
Она ценила его и в мире, как на войне.
Он лишь жестоко шутил: «Она же просто урод»!
Но знала, что он любил, сквозь шору, грубость и лёд!
Он ту январскую ночь ведь и не помнил вполне.
Кантузию получив, на той холодной войне.
Любви он не доверял, её считая игрой.
Её в миру потерял, зовя те чувства игрой.
Тот снайпер был виртуоз, такой же, впрочем, как он.
Приветом прошлой игры, стал в её сердце патрон.
Он больше так не шутил, он понял цену потерь.
Он так красиво писал в борьбе циничных идей…
Он красиво писал, кисть так прытко ложилась в душу.
Он цинично шутил о любви и пустых этих слов не слушал.
Он хотел передать в полотне страх и ужас военных агоний…
Он ушёл воевать, прикрываясь палитрой ироний…
Он красиво стрелял, пуля чётко ложилась в тело.
Он цинично играл, снайпер в деле и без предела.
Он в январскую ночь для войны выбрал боли краску.
Он в агонии пал, успев сбросить цинизма маску.
Он контузии ум уступил, он продолжил писать.
Языку, вместо рук, научил свою кисть подчинять.
Он хотел на холсте передать всю опасность войны.
О любви оставалось мечтать, жить отбросом страны.
Он её презирал за её, как казалось, ложь.
Чувств её красоту, он воспринял как жалости нож.
Он ей не доверял, злобно и иронично шутил.
Он её потерял, на глазах её снайпер убил…
Он красиво писал, кисть так прытко ложилась в душу.
О любви не шутил, тихо в сердце замкнув тот ужас.
Он хотел передать в полотне страх и ужас потерь…
Он решил воевать с миром глянца, ценичных идей…
Куда исчезают мужчины
Наутро, лишь солнце взойдет?
Какие их будят причины,
Покинуть постель и вперед?..
Неужто важнее работа,
Чем нега и кофе в постель,
Чем ласки мои и забота?
Сквозь сон слышу,
хлопнула дверь…
Заглянуло Счастье на минутку
И осталось на ночь до утра.
Не уходит прочь шестые сутки,
Ест мои продукты без конца.
Как сказать мне Счастью: «До свиданья!»?
Объяснить, что меру нужно знать?
Вывод, после первого свиданья,
Счастье в дом не стоит приглашать!..
Он ничего не говорит.
И глаз его александрит
меняет цвет: от бирюзы
до красной меди.
И вот когда он смотрит так,
ей кажется она — пятак,
на рельсе ледяном лежит,
и поезд едет,
стучат колеса: бух, бух, бух…
Она не ропщет на судьбу.
Вот только пасмурно с утра,
и низко птахи.
Ей верится: еще не все,
и человек ее спасет,
и сбережет, себе забрав
в карман рубахи,
где сердце близко так стучит,
звенят монетки и ключи.
Ей быть теперь одной из них —
блестящей, плоской.
И, ничего не говоря,
он гладит тонкие края,
а пальцы пахнут givenchy
и теплым воском.
ты играешь на нервах апреля
он уже поседел как старик
алычу осыпает метелью
на волынке ветрами ворчит
осторожный холодный внезапный
в дом неспящий как призрак войдет
и разложит натальные карты
и пасьянс для тебя подберет
окропит чистым дождиком окна
разбросает по клумбах цветы
на лазурные мокрые стекла
выльет теплое солнце весны
…не оценишь трудов, не поверишь
молчаливою тенью скорбя
ты играешь на нервах апреля
потому что он любит тебя
Цените тех, кто с вами рядом,
Учитесь ими дорожить.
Согрейте их улыбкой, взглядом,
И станет радостней вам жить.
Обидных слов не вспоминайте
И не храните в сердце боль,
Ошибки, промахи прощайте.
Любить всегда — вот ваша роль!
Покуда вертится планета,
И грусть, и ссоры могут быть.
Но если в доме много света,
Несложно бурю победить.
В единстве кроется спасенье,
В поддержке — шансы на успех.
Так пусть же каждое мгновенье
Счастливей делает нас всех!
Любят не тех, кто хорошо себя ведет. И не тех, кого жалко. И даже не тех, без кого не обойтись.
Любят тех, кого любят…
На результат этой лотереи невозможно повлиять.
Не стоит класть свою жизнь на алтарь воспоминаний. Прошлое никогда не станет будущим, оно остается за спиной, так как мы его переросли.