Я думала у нас много общего, но при разделе имущества оказалось, что из общего у нас только холодильник.
В огромных розовых очках,
Не замечая жизни прозу,
Любовь неслась на каблучках,
В бессмертье веруя серьезно.
И развевался белый шарф,
Она летела смелой птицей.
Так торопилась сделать шаг
Навстречу сказочному принцу!
И нежный шлейф ее духов
Струился следом, соблазняя.
И каждый третий был готов
Бежать за ней, все забывая.
А шарф терялся в облаках
И уносился в бесконечность.
В огромных розовых очках
Любовь стремилась кануть
В вечность.
Из цикла «Соната для Альта»
Вздохом трепетным — по струне
полутоном прикосновенья…
Осторожно, в плену движенья
тени бабочек на стене, —
эхом отзвука в небесах…
Грёза вешняя… Возле сердца
чуть испуганно бьётся скерцо,
чуть торжественней, чем вчера…
Полуобморок — сон Альта…
Откровенья в Legato спрятав,
тенью бабочек — в лоно мяты…
Дождь сиреневый — облака…
Вздохом трепетным — по струне
полутоном прикосновенья
полуобморок пробужденья —
тенью бабочки на стене…
среда, 11 декабря 2013 г.
Когда люблю, мне ничего не нужно… Я всё готов отдать.
С годами количество любви переходит в качество
Повод любить мало чем отличается от поводка.
Никто в мире не любит Энтони так, как Майя —
Обнимает его, словно ребра вот-вот сломает,
Его трепу пустому, как проповедям внимает,
И последнюю кофту без требований снимает,
Медленно и под музыку. Все как Энтони хочет.
И он знает, что в шесть утра Майя с постели вскочит,
Чтоб погладить ему рубашку, поджарить тосты,
Хотя ей на работу к двенадцати. Майя просто
Не умеет и даже уметь не думает по-другому.
Ей достаточно только того лишь, что Тони дома,
Что когда он спит, можно слушать его дыхание.
С точки зрения Майи, Энтони — воплощение Мироздания.
Энтони душно в ее постели, доме, в ее руках,
От восторженных взглядов загривок кусает холодный страх.
Пока Майя живет с его именем на устах,
Тони шепчет: «Спаси меня, Господи, Будда, да хоть Аллах,
Я не могу, мне ее слишком, мне неуютно от этой ее любви.»
И Господь отвечает Энтони: «Я терпел, вот и ты терпи.»
«Думал, что так легко быть кому-то смыслом, миром и прочими атрибутами?»
— Подключается к разговору внезапно Будда и,
Усмехаясь, небрежно подкуривает сандал:
«А скажи-ка нам честно, не этого ль ты желал?
Лет в семнадцать не ты ли хотел для кого-нибудь стать вселенной?
Ты учитывай, все желания исполняются непременно,
Но не факт, что вовремя. Так что ты распишись, получи, и таскай сей крест, что твои медали.
Мы в ответе, Энтони, знаешь ли, все за тех, кого вовремя не послали».
И Аллах одобрительно Будде кивает из-за плеча.
Энтони смотрит молча — что уж тут отвечать.
Майя спит, улыбаясь, любовью дышит все ее естество.
Майя знает, что будет жить, покуда с ней рядом ее персональное божество.
Я, как майская роза, стройна и свежа,
Пью водичку, не ем углеводов.
Мужика раскормила, чтоб тот не сбежал,
Ибо были попытки уводов.
.
Помню-помню его восхитительный пресс —
С прессом вёл себя подло и пошло.
Если вышел на пляж, значит к бабам полез —
Типа тренер по плаванью в прошлом.
.
Путь Джедая теперь для него тупиков,
Не пестрит комплиментами личка.
Если вышел на пляж, значит в руку — пивко,
А в другую — крутое яичко.
.
Если к бабам потащится — те засмеют,
Скажут «не привставайте, мужчина».
Между прочим, я так сохраняю семью,
.
И во вторник у нас годовщина!
.
.
опять запели мартовские котики
опять волнуют первые цветы
и бабочки щекочутся в животике
и чем-то теплым трогают внутри
как будто фея прикоснулась палочкой
и расцвела холодная земля
на крышах воробьи играют в салочки
кружится рой слепого комарья
опять хмелею от тумана сизого
и дымки над дорожками цветов
и в этом аромате
чуднопризрачном
во мне
опять рождается любовь!..
В пустоту улетают мои поезда
Меня больше нет — надевай свои лучшие платьица
Иногда то, что было так навсегда
Кончается в пятницу.
Любить нельзя правильно или неправильно. Мы проявляем свои чувства согласно нашим внутренним радарам.
Самый верный расчёт при вступлении в брак — сделать это по любви.
Вчера ехала в электричке рядом с молодой парочкой. Он такой крупнотелый сисадмин. Милый, но немножко задрот. С длинными, не очень чистыми волосами до плеч. Она такая пухлая хохотушка-блондинка с прозрачной кожей и тонкими чертами лица. Красивая.
Вообще, хорошие ребята.
Дай бог им счастья и всё такое.
Но она ЩЕБЕТАЛА.
Вот я села в Щербинке, и до самой Перервы она не замолкала. Щебетала, всё щебетала. Щебетала про каких то Пашу с Дашей, про Олю с Юлей, про засолку огурцов и про то, что ездит на электричке «зайчиком» и это очень весело и экономно. Щебетала про кофточку, которую ей подарила мама, про серёжку, которую потеряла на даче, про жару и про то, что сейчас бы здорово было бы искупаться в речке. Щебетала про бабушку свою, которая разводит «курочек», из которых «вкусненький супчик — я тебе приготовлю». Щебетала про вентилятор, который сломался и нужно починить «ты же починишь, правда»? Еще щебетала про то, какой он «умный и всё умеет делать — как это здорово. правда же ты ВСЁ умеешь».
Сисадмин молчал и кивал.
Держал её за руку.
Поправлял ей воротничок.
Застегивал пуговичку на пузике, нежно трогая само пузико.
Это было чертовски мило.
Но всё равно хотелось… ох как хотелось её уеб… ну, в общем, я восхищалась его самообладанием и величием. Потому что я бы её еще где-то в районе Царицыно бы задушила патчкордом и выкинула в окно. А он молчал. И улыбался. И терпел.
— Приехали. Пора выходить нам. Ой, какие я видела тут красивенькие маечки в одном магазине. Я себе хочу беленькую, и к ней юбочку буду ту надевать в горошек. Ты же помнишь мою юбочку в горошек? — Она встала.
— О? Выходим уже? — Откинул волосы, вынул наушники. Бэмц-бэмц-бэмц… Ничо так громкость))). Правильная. Очень сисадминская. Позволяющая улыбаться, молчать, терпеть, любить и НЕ СЛЫШАТЬ.
Идеальная. Идеальная любовь…
…
Напиши, что по мне ты соскучился,
и спроси у меня, как дела?
настроение сразу улучшится,
правда кругом пойдет голова…
сразу вспомню объятия нежные,
жарких губ поцелуи твои,
я давно перестала быть прежнею,
что-там пропоют соловьи…
не нужны мне слова-обещания,
и признания в вечной любви.
мне нужны, твоих рук касания
к обнаженном телу… почти без души…
так легко и свободно проводим мы ночи,
словно нет кроме нас никого.
я люблю это время очень,
хоть украли с тобой мы его…
эти встречи так редки, так страстны,
рук сплетенье, слияние тел.
все желания стали подвластны,
кто-то сверху так повелел…
мы с тобой воплотим все, что хочешь,
все что грезилось нам хоть раз.
все мечты озвучить мне сможешь,
мне понравится твой рассказ…
эти смелые позы, крепкие руки,
я и ты, кроме нас ни души.
нет уж сил, изнываю от скуки,
воплотим все желанья мои…
рифма сбита, как наше дыхание,
но здесь главная — не она.
здесь важно лишь наше желание,
ты пойдешь со мной до конца?
…
И от любви до ненависти — только шаг.
Один шажок. Причём — налево.