Боль от горя не вытравишь за день,
Не ослабит её ни ветер, ни снега замять,
Живучая, острая… Но со временем
Боль чуть отступит, станет слабее…
Но до конца не уйдет, в память вжившись
Будет тревожить неосторожной мыслью…
Напоминать, что у нас было счастье,
Вновь погружая в слепое ненастье…
Но надо держаться, надо выплыть
Ради тех, кого не забыть нам…
И когда эта девочка ищет
на кедах в клеточку счастья, платья на джинсы меняя, бросаясь в морские объятья, шепчет имя его по слогам и в каждый слог троеточьем: не хочу, не смогу, не отдам… И не выживу без Него…
Этих коротких пять лет …
Сандаловым маслом, корицей и пустотой. Бархатным тембром и горьким «пора, ты за мною закрой»… Не оставанием / привыканием самым первым родным чужаком… Там тебя ждут в холодной постели и туда где теплый твой дом
ты забираешь ВСЕ ее тайное девичье счастье …
.
Как легко и свободно пишется,
сидя у муравьиного домика
на бревне - шершавом и пахнущем
небом, соснами и ромашками!
Как легко и свободно пишется
на бумажной салфетки обрывочке
под ворчливых колёс бормотание,
когда в окнах весь мир проносится!
Как легко и свободно пишется
под безбрежным, бездонным куполом,
то зовущим, то нА плечи давящим,
сплошь засеянным всхожими звёздами!
Как легко и свободно пишется,
когда волны шуршат по гравию,
а в груди столько неги сладостной,
что вздохнуть и больно, и боязно!
Как легко и свободно пишутся
пусть неловкие и неказистые,
может, глупые и наивные,
может, вовсе и не стихи?..
- иz -
.
…Тот же парк, но только ныне весь он в золоте осеннем. Под ногами листьев кляксы, как подол цыганcкий, пёстрый, полный солнечных монеток.
…Наклонись - и стань богаче… на осеннюю разлуку, на восторг с печалью вместе…
…Та же белка, что, пресытившись, не ест моих орехов. Также пью целебный воздух, в одиночестве купаясь…
…Утолив тоску нарзаном, как целительным бальзамом, все тропинки терренкура поперёк и вдоль излазив, я спешу на встречу с Солнцем,
что торжественно и строго из-за шапки седовласого двуглавого Эльбруса гордо всходит, будто прима, в миллионно-миллиардный раз на «бис»
в большом спектакле под названьем «Жизнь»…
… и значит, всё совсем не так уж плохо…
- иz -
Кисловодск
сентябрь 2004
Увидев тебя впервые,
Я поняла - ты лучший.
Ты - лучший мужчина на свете,
И нет тебе в мире равных.
Увидев тебя впервые,
Я осознала точно -
Единственный ты на свете,
Лишь ты, только ты мне нужен,
Или с тобою вместе -
Или одна я буду…
О чём-то мы говорили,
Что-то вдвоём обсуждали.
Беседа была интересной,
Правда, о чём - не помню…
В сердце мелькнула догадка:
В тебе - то же пламя пылает.
И я не ошиблась, милый)
Моя маленькая девочка.
Ангел мой.
обними меня покрепче своими ажурными крыльями…
пора безумия утомила меня…
и я нигде, наверное, не смогу так, как с тобой…
и никого, наверное, не буду так, как тебя…
делай со мной что хочешь,
только не отрывай взгляда.
не смотри мимо меня в пустоту,
как будто я тоже пустота.
еще одна гулкая пустота.
просто верь.
наглухо, вслепую, криком.
слышишь…
как же я соскучился по тебе за эти долгие мгновения врозь.
как же соскучился…
ты далеко, родная моя.
ты близко…
близко.
на расстоянии протянутой души.
улетаю, убегаю, уезжаю…
и все равно возвращаюсь к тебе.
потому что я похож на тебя,
а ты - на меня.
и кроме нас двоих никто не видит этого существующего мира.
ты и я.
от века.
убей же меня, наконец.
Давать обещания, и забывать -
Ложь! -
Всем известная истина.
Даже неправдой трудно назвать,
То, чем заставил выстрадать.
И вот поэтому я не ищу,
Чтоб не давать обещания.
А обещаю, то знаю - сдержу
Слово своё в оправдание.
Вот только словам-то и веры нет,
Я им и сам не верю.
Вот и стихам дал название - бред!
Белый, как снег и сомнения …
В возвышенное счастье я раньше вериЛ,
Единство душ и чувств в заштопанном раЮ,
Часами наслаждаться мог рисунком милых гуБ.
Но этот дар мы удержать в объятиях не сумелИ,
Отдали почти за бесценок на радость людям иныМ.
Так хочется оставить след!
След на Земле и след в душе
Людей, мной горячо любимых!
А вдруг - разлюбил,
А вдруг не нужна?
А если чувства растаяли водой…
Боюсь я даже смотреть в глаза…
А вдруг там нет огня…
Мне так легко сказать тебе - люблю -
Китайский колокольчик между губ
Перекатить. И выдохнуть теплом,
Лаская пальцы нежные твои.
Мне так легко сказать, что без тебя
Мне не хватает воздуха в груди.
И хрупко бьются мысли о висок,
Взрывая кровь звенящей тишиной…
Мне так легко сказать, что я тоску
Храню в стеклянных шариках души.
Что я их разбиваю всякий раз,
Коснувшись взглядом твоего лица.
Мне так легко тебя бесстыдно ждать,
И звать, ломая голос на куски,
Вскрывать терпенья вены по ночам,
И снова ненасытное - люблю…
Мне так легко… Я говорю сама с собой…
© Copyright: Таша Калита, 2012
Свидетельство о публикации 11 210 025 003
Который день горит зажжённая свеча,
Она ее зажгла, чтоб ее взбалмошное счастье,
В ночи не заблудилось - нашло путь домой…
Невидимые пальцы играют на рояле,
И играть будут - им неведома усталость,
И льется во вселенную мелодия любви…
Он же грустит один на берегу,
Не веря в то, что также счастьем и остался,
Что она ждет его и любит - любит именно его…
Который день горит свеча и ее огонь сквозь расстоянья,
Говорит ему о том, что она ждет его и любит, сильно скучает,
Что не забыла, а любит с каждым днем все сильнее и сильнее…
Розы лежат, не вянут, их аромат пьянит, тревожит душу,
Все ей о нем напоминает, а он один грустит на берегу,
Но, бьются сердца их в унисон и на двоих у них душа одна…
Да, непоседливое, взбалмошное, непредсказуемое,
Безбрежно нежное, чарующе прекрасное, очень разное,
Но он ее счастье и возвращения его, она дождется вопреки всему…
Который день горит зажжённая свеча и гореть будет,
Льется во вселенную мелодия любви их - она жива, звучала,
И звучать будет всегда, как и огонь любви их не погаснет никогда…
23 августа 2012 года.
Ночь. Море. Пустынный берег.
И я один сижу на берегу,
На темном небе нет звезд,
Одна луна дарит свой свет,
И плещут волны у ног моих…
Смотрю за горизонт, ища тебя…
А где-то там горит свеча,
И там ты, милая, любишь и ждешь меня…
Невидимые пальцы по клавишам скользят,
И льется в ночи мелодия любви…
Сам я обрек на одиночество себя,
Гордость, глупая моя, обидела тебя,
И спрятался я от тебя у моря,
Но не спрятаться мне от себя…
Да, я сбежал, но сердце - то с тобой осталось,
И душа меня покинула, чтобы с твоей не разлучаться…
Я так хочу, что б ты меня простила и нашла,
Сидящего на берегу, молча, зовущего тебя,
Я знаю, надо позвонить и рассказать все,
Но растерял слова все я, их не хватает мне…
И голос пропал куда-то, нет его, лишь мольба,
Живет в глазах моих, так и их я спрятал от тебя…
Ты всегда со мною, где б ни был я,
Хотя сейчас я здесь, а ты осталась там…
Но знаю я, что жива мелодия нашей любви,
Она звучит, не умолкая… Я вернусь родная,
Ты верь в меня, люби меня, запутался я,
Но поборю я гордость глупую свою,
Ведь не могу я быть долго без тебя…
Сейчас мой разум своими сомнениями,
Доводит до безумия меня, совсем один я…
Ночь. Море. Пустынный берег. Я и тоска моя…
21 августа 2012 года.
Когда я захожу в кафе и вижу за столиком людей с детьми, то выбираю место к ним спиной. Когда я захожу в парк и вижу много людей с детьми, я выхожу из парка. Когда я захожу в метро и вижу детей на скамейке, я иду в другой конец вагона. Наверное, у психиатров есть для этого специальное слово. А я просто хочу быть свободной от присутствия детей. Потому что дети - они такие маленькие, такие мягкие, такие зайки и цветочки; они пахнут молоком (ненавижу молоко кстати) и карамелью (карамель ненавижу), хочется их схватить, прижать, обернуть платком, и бежать, бежать, через темный лес, сбивая ноги, от огней подальше, от собачьего лая, озираясь, скуля, замирая, туда, где родители не достанут. Зарывать их в мох и потом караулить, отгоняя нечисть и комаров. И твердить в помешательстве: не отдам, не отдам девочку, не отдам мальчика, зная, что не моё, что догонят, отнимут, и вилы в бок, чтоб не скалилась, чтоб не зарилась, чтоб не портила, не пугала чтоб. Не впивалась чтобы губами в лоб, не баюкала, не качала, от нежности не дичала, не доила кровавое молоко, не водила по полю далеко, где васильки и где маков цвет, и не грела чтоб, не любила, нет.
И всё время сбиваюсь на белый стих; есть специальное слово: псих. И вот, такая вся чайлдфри, ем в кафе свой картофель фри, сидя спиною к гостям с детьми, чувствуя всеми своими костьми, как дышат дети с ясными лицами, как бьются венки между ключицами. Вот они, фрукты чужой любви, - ходят, двигаются, говорят, так и должно быть, так и должно. Только в моей любви, как в домино: пусто-пусто семь раз подряд. Женщины с бедрами чуть пошире милым моим сыновей рожают, а я привыкла, что я чужая, но иногда меня накрывает: хочется тупо мочить в сортире женщин с бедрами чуть пошире. Хватать детей, завернув в платок, бежать через город и через лес, стыда не ведая, страха без, и огрызаться седой волчицей, когда с дрекольем, когда с милицией. И это глупо, и это дико - видеть, как горе мое многолико, оно толпится, оно хохочет, оно повсюду меня не хочет. Я б стала спокойной, как Лао-Цзы, но меня перманентно .бут отцы, .бут, а потом уезжают к детям ну и еще к матерям вот этим. И я говорю себе: не ори, ты не такая, ты чайлдфри.
Вы видели, как умирают киты?
Их грустные глаза цвета эбонита?
Как все глубже они опускаются на дно океана бескрайнего.
Почему же вам хорошо?
Ответьте, почему же вам не болит?
Вы ведь пили слезы китовые.
Прямо на кухне.
Прямо из крана.
Вы ведь добавляли их в чай.
Вы ведь с ними варили гречку.
Думали,
пересолили случайно.
Киты умирают вечером.
Чтобы в последний раз согреться заката лучами.
Вам в университет.
Или домой.
Или детей отвести в ясли.
Вас ведь жизнь закрутила, деловые все, важные.
Говорят китов бессердечно убивают.
Говорят у них очень вкусное мясо.
Я не пробовал.
И не советую.
Хотя дело сугубо ваше.
Вот он идет ко дну.
Его жизнь пронеслась бесследно.
Для нас ведь это просто тварь с плавниками, не боле.
Вы видели, как умирают киты?
Нет?
И не стоит.
Им очень больно.