Что творю я? Что творю?!
Я тебя - боготворю,
И простит меня лишь бог…
Ты так близок, и - далёк…
Я иду перед молвой,
Клён качает головой,
За спиною ветер злой,
Всё усыпано золой…
Мне нельзя тебя любить…
Как любовь мою убить?
…Лишь в глаза твои взгляну,
И, как в омуте, тону…
В чужой ты шкуре побывал- Речь сразу стала лаконичной, Исчез запал, апломб и шарм, Жизнь стала строго симметричной. Чужая жизнь - всегда потемки…
Не прекращай мечтать… не прекращай хотеть…
когда устала ждать… когда нет сил терпеть…
когда совсем одна… или когда в толпе…
не забывай других… и вспомнят о тебе…
Ненависть спасает от бессилья,
От хандры постылой, и тоски,
Расправляет раненые крылья,
Дробит боль на мелкие куски.
От любви на шаг лишь отступаю,
И внезапно, словно ночь в горах -
Темнота… Но в пропасть я бросаю
Слёзы, боль и отчужденья страх.
И, когда, презрительно и нервно,
Быстрый взгляд ты бросишь на меня,
Отвернуться я сумею первой,
Сердце - от жестокости храня…
Твоё небрежное «Зачем» -
Жестоким холодом пронзило…
Не обмануться мне ничем -
Досада в голосе сквозила…
Куда мне деться от стыда?
Я отвернулась, слёзы скрыла…
Я знаю - больше никогда
Не подойду, раз так постыла…
Глаза отводишь, как чужой,
И прячешь мысли за словами.
Ты научился быть ханжой,
А ложь - смела всё между нами…
Покаянную голову меч не сечёт…
Мне покаяться время приходит.
Даже если грехи мои - наперечёт -
Всё же сердце покой не находит.
Я читаю молитву, как речитатив,
Я слабее греха оказалась.
Я, страдая, жила и, себя не простив,
Не прощённая богом осталась.
На развилке стоЮ… Две дороги ведут
В преисподню… А третья - не знаю…
Я искала глаза, что надежду дадут,
И покажут дорогу мне к раю.
Но вокруг - пустота, ни друзей, ни подруг…
Тишина… Только движется время.
…Утром солнце взойдёт, как спасательный круг,
Унося непрощения бремя…
Колдовские развеялись чары
И рассыпалось прошлое бренно,
Будто не было ранее кары
В том, что мысли склонились
Смиренно…
- Упоенно виной задыхалась,
Бултыхаясь в болотистой жиже,
Так душа моя повиновалась,
Даже тем, кто душой в разы ниже.
Все меняется жизни теченьем,
Все подвластно людскому стремленью.
Жизнь теперь стала предназначеньем,
Дух безропотно борется с ленью.
Осенним ветром закружусь,
В твоих глазах я заблужусь,
Земную нежность всколыхну,
Как в море тихую волну.
Ты снова вспомнишь обо мне,
О нашем лете и весне,
И я почувствую вдали,
Как там, на краешке земли,
Вздохнёшь украдкой ты в ответ.
… Печаль нежна, как лунный свет.
Пусть жизнь сложилась из потерь,
Люби и помни…
Помня - верь…
Оголён мой нерв позвоночника…
Я молюсь за тебя, осторожного…
Время катится… тикает… тянется
Я люблю тебя, моё счастьеце…
Понимаю! сама всё придумала…
Ты был прав… никаких обещаний…
А хотелось всего… да и сразу…
И поэтому мечты… эх… заразы…
Поселились в голове… и отчаянно
Убеждали меня, что любима я… да… нечаянно…
Всё придумала себе я… случайно…
Даже если, потом… «не так»…
И обидами - слезами… не впопад
Утопили слёзы… во влажности…
Мне казались отношения - важными…
Ну да ладно… я сама всё придумала…
Ну пошли… хоть напьёмся… прилюдно мы…
…Оголённый нерв позвоночника…
что прочёл, дорогой, между строчками?
не разлука… ты прав… не отчаянье…
корвалол… на столе… случайно…
А лодки разбиваются о быт
О ложь, о недосказанность, неправду…
А лодки разбиваются… «Ты сыт?»
И больше ничего… «не правда?»
А раньше вот, казалось, просто ждешь
И ужин разогреешь три-четыре раза…
К окну неоднократно подойдешь
С мобильника не сводишь глаза…
А вот потом… все громче тишина
В квартире холод не из-за погоды…
Вдвоем… но кажется, как перст ОДНА…
И кот грустит, как мировая скорбь природы…
А лодки разбиваются… Не быт
Виной тому, а скалы-подозренья,
И недоверие, и ревность, и… «Ты сыт?»
И снова тишина зависшего прозренья…
Обнаженная Душа прикрылась телом
Застеснявшись нежной наготы,
Закрывая стыд обычным Телом
Телом очень милой полноты…
Разрывалось Тело между домом,
Офисом и множеством забот…
Выпивало Тело между делом
И курило в кухне за столом…
А душа всегда рвалась на волю
В небо синее, туда, где ветер пел,
Только Тело, по земле её водило
Для души, ведь это - «беспредел»
Но Душа понятливо - терпимо
К Телу «Недотепе», относилось
Видимо она его любила
Всё же в Теле нагота укрылась
По ночам Душа ругала Тело
«Много пьёшь, мол, любишь колбасу,
За здоровьем не следишь!» но тело:
«Можно я немножечко посплю???»
«Ладно, спи, какое мое дело?»
И опять твердит, что всё не так:
«Что живешь, не так, ты мое Тело,
Что начальник у тебя Дурак!»
«Что гуляешь мало, куришь много,
И не думаешь ты обо Мне никак,
Пиво пьёшь и чтоб меня не слышать
Водки выпить, в общем-то Мастак!»
«Да угомонись ты, слышишь, Совесть!!!
Хватит грызть, тебе я не орех!»
Вот такая в прочем «мука - повесть»
Тела и Души привычный грех…
Почему так больно
Почему так не возможно
забыть то, что ушло навек…
Как выкинуть из сердца того,
кто больше не часть, не доля твоей жизни…
Пусть время выжжет те страницы где были счастливы давно…
Юной приятельнице в альбом
Дитя в кругу веселья, шуток, ласки -
Так мир, мой друг, в игре тебе предстал.
Но отразил в себе лишь эти краски
Твоей души сверкающий кристалл:
Мир - не таков. Улыбки, обожанье -
Твоей души чистейшие стяжанья,
Чудес, тобой свершённых, тьму,
Ту прелесть, что сама даришь ты свету,
Ты жизни всё приписываешь это -
Людскому сердцу и уму.
Чар юности извечно скрытой тайной,
И талисманом чистоты бескрайной
Ты - знаю - здесь не равна никому.
Твой светлый путь, считая милым взглядом
Вокруг тебя расцветшие цветы,
И души тех, кто быть с тобою рядом
За счастье счёл, - приходишь ты.
Будь счастлива ласкающим обманом,
Полету снов по этим дивным странам
Конца в печальном утре не узнай.
Как те цветы, что на грядах зелёных,
Так эти - лишь для взглядов отдалённых.
Смотри на них, но их ты не срывай.
Им быть дано отрадой только глазу:
У ног твоих они увянут сразу;
Вблизи тебя - для них могилы край.
Весы качнулись. Молвить не греша,
ты спятила от жадности, Параша.
Такое что-то на душу, спеша
разбогатеть, взяла из ералаша,
что тотчас поплыла моя душа
наверх, как незагруженная чаша.
Отшельник без вещей и с багажом
пушинка и по форме и по смыслу,
коль двое на постель да нагишом
взойдут, скроив физиономью кислу;
и, хоть живешь ты выше этажом,
неможно не задраться коромыслу.
Параша, равновесию вредит
не только ненормальный аппетит,
но самое стремленье к равновесью,
что видно и в стараниях блудниц,
в запорах, и в стирании границ
намеренном меж городом и весью.
Параша, ты отныне далека.
Возносит тяготение к прелюбам.
И так как мне мешают облака,
рукой дындып сложимши перед клювом,
не покажу вам с другом кулака
и ангелов своих не покажу вам.
Прощай, Параша! Выключив часы
здесь наверху, как истинный сиделец
я забываю все твои красы,
которым я отныне не владелец,
и зрю вблизи полнощные Весы,
под коими родился наш младенец.
1968
В ОЗЕРНОМ КРАЮ
В те времена, в стране зубных врачей,
Чьи дочери выписывают вещи
Из Лондона, чьи стиснутые клещи
Вздымают вверх на знамени ничей
Зуб Мудрости, я, прячущий во рту,
Развалины почище Парфенона,
Шпион, лазутчик, пятая колонна
Гнилой цивилизации - в быту
Профессор красноречия, - я жил
В колледже, возле главного из Пресных
Озер, куда из водорослей местных
Был призван для вытягиванья жил.
Все то, что я писал в те времена,
Сводилось неизбежно к многоточью.
Я падал, не расстегиваясь, на постель свою.
И ежели я ночью
Отыскивал звезду на потолке,
Она, согласно правилам сгоранья,
Сбегала на подушку по щеке
Быстрей, чем я загадывал желанье.
1972