Имперский матриархат
После смерти Петра Великого в России началась эпоха женского правления. Это само по себе феномен - в молодой империи правят женщины! Что привело к этому имперскому матриархату? Чем он обернулся для страны? Каковы были его последствия? Какие уроки можно вынести из этой эпохи?
Обо всём этом наш разговор с историком Ольгой ЕЛИСЕЕВОЙ,
специалистом по XVIII веку.
- Ольга Игоревна, поговорим про эпоху императриц… Если посмотреть на неё, так сказать, с птичьего полёта - было это благом для империи или злом? Как развивалась Россия в те времена по сравнению с другими державами Запада и Востока?
- Это вообще было время полёта. Россия сама от себя не ожидала, но полетела. Над полями, над лесами, над вчерашними врагами. Были ли издержки такого стремительного парения? Масса. Власти оторвались от земли. В самом плохом смысле слова. Перестали чувствовать страну под ногами.
То, что на русском престоле в течение почти всего XVIII века оказывались женщины, объяснялось очень просто. Императорская фамилия долгие годы оставалась маленькой. Элите особо выбирать не приходилось. На фоне не слишком одарённых, малолетних или откровенно сумасшедших мужчин активные дамы выглядели предпочтительнее. Да и управлять ими было легче. Ведь за каждой юбкой угадывалась мужская тень. В сущности, «эпоха императриц» - это в первую очередь время сильных мужчин, но не из царского дома. Мужчин, стремящихся выделиться, быть замеченными. Отсюда и громкие победы, и головокружительные карьеры, и альковные тайны.
- В какой мере Россия тогда была наследницей Московской Руси? Не преувеличиваем ли мы масштабы озападнивания?
- Имперская Россия без всяких оговорок являлась наследницей Московского царства. Могло ли вырасти такое мощное дерево, не имея глубоких корней? Если отвлечься от двух картинок - купола и бояре, с одной стороны, балы и кринолины, с другой - и перейти к изучению социальных процессов, окажется, что империя унаследовала острейшие проблемы царства и вынуждена была их решать. Правда, уже на новом уровне развития. Что порой только затемняло дело.
И крепостное право, и беспокойные соседства - шведы, поляки, турки - и стремление бояр ограничить власть царя пришло из московских времён. Явление теперь называлось новыми словами и рассматривалось сквозь призму теорий Монтескье. Например, боярское царство превратилось в аристократический либерализм. Но у новых веяний была старая подкладка. Московскую Русь принято представлять статичной и благополучной именно в силу медленного развития. Реальность, как всегда, прямо противоположна.
- Там и пятидесяти лет спокойных не найдёшь! Только церемонии были медлительны и величавы…
- Это было динамичное, очень конфликтное общество с массой религиозных, межсословных и территориальных противоречий, слишком часто выливавшихся в открытые кровавые столкновения. Жизнь в нём напоминала кипящую лаву, лишь ненадолго подёргивавшуюся сверху нетвёрдой корочкой. Наступи - провалишься.
При этом стремление к европеизации хорошо заметно в любой период русской истории. Европейское перенималось охотно, а вот восточное, азиатское - с заметным нажимом и неодобрением. При Петре I произошла не смена векторов развития, а рост темпов европеизации.
Сегодня модно ругать великого преобразователя, вспоминать, что он был жестоким деспотом, да и человеком вряд ли хорошим. Конечно, медленное - с чувством, с толком, с расстановкой - усвоение достижений западной цивилизации было бы более прочным. Но нам пришлось глотать, не жуя. Почему?
XVIII век в мировом масштабе - это время складывания империй. Страна могла стать либо метрополией, либо колонией. Не нужно думать, будто колонии располагались только в Азии, Африке или Америке. Напротив, Османская империя владела большими христианскими землями в Европе. Швеция и Дания имели подчинённые и обираемые немецкие княжества. А во второй половине века на колонии была разорвана Польша.
Могла Россия разделить подобную судьбу? Планы, во всяком случае, имелись. В годы Смуты английский парламент обсуждал возможность захватить земли от Архангельска вниз, по течению Волги, чтобы обеспечить транзит британских товаров на юг, к Чёрному морю. В Польше писались трактаты о том, что Россия должна стать для Речи Посполитой тем, чем Америка стала для Англии. Турция простирала свои взгляды до Самары.
Смута показала, что Россия в состоянии отбиться. Однако она же напугала тогдашнее русское общество. А страх - мощный катализатор не только агрессии, но и самоизменения. Россия выбрала путь метрополии. И победила. С колоссальным напряжением сил. С неописуемыми издержками. Она превратилась в центр империи, не будучи вполне готовой к подобной роли. Но жизнь в империи (совсем негладкая и совсем не бесконфликтная) стала намного более безопасной для рядовых людей. Войны шли за границами страны. Лишь раз - в 1812 г. - враг полгода находился на нашей территории. Такое потрясение - Наполеон сжёг Москву. А раньше её жгли регулярно.
Отличие царства от империи - в степени стабильности. А последняя, в свою очередь, зависела от разумной европеизации. Наша национальная склонность к крайностям поставила острый вопрос о балансе между стремлением к изменению и опасностью потерять собственное лицо. Этот вопрос для России всегда останется актуальным.
- Современники обращали внимание на стилистические расхождения в придворной жизни при трёх императрицах - Анне, Елизавете и Екатерине. А как это видится из нашего времени?
- Что такое двор? Это ведь не только совокупность людей, которые обслуживают монарха. Но и особый социум, несмотря на показную сервильность, угодничество, первым реагирующий на неполадки с первым лицом государства. Близкое окружение раньше других узнаёт о промахах. Часто именно двор, устав от страха и нестабильности, как было при Павле I, решает выдать царя на заклание. Или становится стражем его интересов, как случилось при исключительно нетребовательной и спокойной Екатерине II.
Размер императорского двора не поразит воображение современного читателя - три сотни человек, включая истопников и горничных. Но в XVIII веке число придворных казалось весьма представительным, а расходы на двор - солидными.
Кажется, что двор был всегда. Но это не так. Пётр I, например, не имел двора. Оставив старый, пышный по прежним меркам, двор московских государей в Первопрестольной, он разом отсёк среду, в которой постоянно заваривались заговоры. Конечно, у реформатора были и слуги, и ближайшие вельможи, но не было штатного расписания.
Такой же картина оставалась в правление его вдовы Екатерины I и при юном Петре II. А вот Анна Иоанновна, приехав из Курляндии, пожелала завести маленький (не более 12 человек) двор, как привыкла жить в Митаве. И как было во всех небольших немецких княжествах. Она сама не знала, какой важный шаг сделала для стабилизации власти.
Период, о котором мы говорим, называется ещё «Эпохой дворцовых переворотов», поскольку каждый правивший долго государь вступал на трон не столько по праву, сколько благодаря провозглашению гвардией. В условиях, когда старые законы Московского государства ушли в прошлое, а новые ещё не устоялись, военная сила регулировала престолонаследие. Чтобы произошёл переворот, нужно было объединить усилия гвардии (всегда готовой поскандалить) и высшего чиновничества (напротив, настаивавшего на соблюдении законов). Анна Иоанновна, сама того не ведая, добавила в игру третью силу - двор. Теперь договориться о свержении старого императора и провозглашении нового приходилось трём сторонам, что было труднее. Перевороты продолжались, но уже не каждый год.
Пока августейшая семья была маленькой, все участники игры делились на сторонников ныне царствующего монарха и его соперника. Например, на сподвижников узурпатора Екатерины II и друзей её сына Павла Петровича. В таких условиях переворот всегда оставался потенциально возможен. Но вот вторая супруга Павла - Мария Фёдоровна - нарожала множество детей, что несказанно укрепило династию и очень затруднило действия заговорщиков. Им пришлось дробить свою энергию между несколькими кандидатами на престол. Это одна из очень многих причин провала мятежа 14 декабря 1825 г.
Что касается стилистики, то двор при каждом монархе имел своё лицо. Оно определялось и нормами поведения в обществе, и уровнем образования, и веяниями эпохи, и, наконец, личностью императора.
Елизавета Петровна, например, относилась к двору как к дворне. Могла приказать всем дамам обриться и носить парики, после того как сама неудачно покрасила волосы. Регламентировала высоту причёсок и длину юбок. Если бы Екатерина II позволила себе нечто подобное, она рисковала бы озлобить против своей власти самое близкое окружение, чего дальновидная государыня не хотела. Однако та же Елизавета, будучи добросердечной и искренне верующей женщиной, уже не рубила голов, как Анна Иоанновна. Для её придворных страх потерять жизнь сменился страхом потерять место.
При Екатерине II и такая угроза отпадёт. Зато появится развитое чувство собственного достоинства у представителей благородного сословия. Возникнут вопросы, а допустимо ли преклонять колени перед императрицей, когда она возлагает на вас орден? Обязательно ли следует целовать ей руку на аудиенции? И все эти нравственные изменения произойдут за один век. А ведь область общественной морали - одна из самых неповоротливых.
- Часто ли в ту эпоху личный суверенитет феодала входил в противоречие с интересами государства? Как вы оцениваете пересмотр петровского отношения к дворянству?
- Трудно сказать, кто такой «феодал» в России XVIII столетия и какой у него может быть «личный суверенитет» по отношению к государству? Помещик? Но он потому так и называется, что его «поместили» на бывших государевых землях, данных ему за службу. Прежде существовали ещё и вотчинники - потомки старых княжеских родов, чьи владения никак не зависели от воли государя и передавались из поколения в поколение. Пётр I слил помещиков и вотчинников в единое дворянское сословие. Всё оно должно было служить бессрочно. Память о старой границе сохранялась, порой остро давая себя чувствовать конфликтами и противостоянием. Вспомните у Пушкина: «Аристокрация служилая никогда не заменит аристокрации родовой».
В течение всего XVIII века потомки старых родов вели непримиримую борьбу со служилыми «выскочками». Те были всем обязаны только государю, ловили каждое его слово, беспрекословно подчинялись приказам и становились опорой его абсолютной власти. А вот первые держались довольно независимо и добивались права заседать в Совете, готовы были участвовать в управлении.
Постепенно помещики, передавая земли из поколения в поколение (отец заканчивал службу, сын на неё отправлялся, поместье оставалось в семье), стали видеть в пожалованной земле - наследственную. Некоторые, как княгиня Дашкова, например, именовали крестьян своими «подданными». Любое вмешательство государства в отношения с мужиками (установление фиксированного оброка, определённого количества дней на барщине, выведение наказаний из-под юрисдикции владельца, суд за душегубство) они рассматривали как покушение на свои права. Не пропускали ни единого случая утвердить формулу: мы служим государю, вы служите нам.
При вступлении Елизаветы Петровны на престол была произведена присяга только дворянства. Прежде все население страны целовало крест новому государю. Но стояла страда, и в виде исключения императрица позволила дворянам присягнуть и за своих крепостных. Так дело выглядело из Петербурга. А вот хозяева мужиков сделали вывод о безраздельности своей власти над крепостными, те стали «мертвы в законе».
- Но дворянство сначала служило этому государству, а потом получило вольность - то есть возможность не служить. И почло это за счастье!
- Каждая из императриц давала благородному сословию некие послабления. При Анне и Елизавете срок службы сократился до 25 лет, появилась возможность записывать в гвардию ещё в утробе матери. Сколько бравого возмущения можно услышать по поводу этого шага! А ведь мера-то была вынужденной. Чтобы вести хозяйство, дворянин должен был вернуться домой ещё не слишком старым и при этом выслужить приличный (капитанский, полковничий) чин, браки заключались с огромным возрастным разрывом - мужу под 60, а жене - 15 лет!
- Насколько острым было противостояние «русской» и «пришлой» элиты в эту эпоху?
- Пушкин писал Лажечникову, автору «Ледяного дома», что в будущем, после архивных разысканий, его картина бироновщины пострадает. Тот ответил, что даже заступничество гения не защитит имени Бирона от проклятия потомства.
Русская элита времён «золотого века русского дворянства» прежде всего не была замкнутой. Внутри неё самой существовало заметное деление не только по принципу родовитости, но и по региональному, географическому. Самым представительным, самым знатным, самым коренным считалось московское дворянство. Это были старинные семьи, представители которых отличились ещё во времена царства. Этнически оно было русским, а если наивно поверить родословным легендам, то «выезжим» - из Орды, из Литвы… Утверждалось, например, что Корсаковы происходили «с Корсики». Хотя «корсак» - татарское слово.
Этому замечательному конгломерату семейств, «считавшихся роднёй» до 12-го колена и глубже, противостояло петербургское дворянство. Та самая пушкинская «служилая аристокрация». Эти не могли назвать своих предков раньше «Петра и Елизаветы», происходили от пирожников и камердинеров, поднялись только благодаря царской милости. Как все нувориши, проявляли спесь «герцога Монмаранси, первого христианского барона». Старались жить в столице по-европейски. При Петре I, захватывая шведские мызы, вывозили оттуда не только мебель, но и семейные портреты прежних хозяев, делая их своими «родственниками». Не учили детей русскому языку.
- Во все времена находились люди, которых такая ситуация не устраивала.
- Императрицы старались примирить эти две группы. Что достигалось через браки. Подчас не одобряемые родней, но покровительствуемые со стороны власти. На противоречиях москвичей с петербуржцами многообразие русской элиты не заканчивалось, были земли, отвоёванные у Речи Посполитой. Там проживало своё дворянство, которое тоже не спешило родниться с «чужими». Так, смоленская православная шляхта до времён Анны Иоанновны старалась искать женихов и невест либо в своём кругу, либо в Польше. Отец светлейшего князя Потёмкина был первым в губернии человеком, женившимся на «русской», то есть на москвичке.
Малороссийская знать стала активно родниться с погорелыми, но гордыми московскими семьями только после войны 1812 г. Скалозуб в «Горе от ума» как раз выходец из таких неродовитых малороссиян, которому Фамусов - московский старожил - старается подсунуть дочку.
В такую рыхлую элиту пришлые входили не как нож в масло, а как пчела влетает в улей. Им противостояла отнюдь не стена, а ячеистое тело, где можно было найти место. Но для этого следовало самому сепарироваться, стать одиночкой. Например, сплочённой группой французские эмигранты не вошли. Как не вошли греки или английские флотские офицеры. Услуги отдельных личностей принимались и хорошо оплачивались. Диаспора в целом могла получить льготы и поселиться на уютных южных землях. Но вот стать заметной частью дворянства не выходило. Другое дело, немцы!
- Русская история тех лет пестрит немецкими фамилиями…
- Они не просто внедрились в состав русского благородного сословия, но и создали «резервную» элиту, которая дважды - в 30-х годах XVIII века и после восстания декабристов - сумела подменить на время растерявшуюся национальную. Для этого потребовалось только честное, неукоснительное выполнение служебных обязанностей, чем немцы сильны.
Из вышесказанного вовсе не следует, что противоречий не было. Были, и ещё какие! «В России и так слишком много немцев!» - знаменитая фраза Екатерины II, запретившей своим родственникам приезжать в Петербург. «Русским не позволяли быть собой даже у себя дома», - её же слова из «Антидота».
Тем не менее служившие в России немцы вошли в состав её элиты. Появился даже феномен «русский немец». Будучи иностранными специалистами, они не создали той самой «немецкой партии», на существование которой так упирал Лажечников.
- Многое зависело от степени обруселости немца…
- В любом случае единой немецкой партии в России не существовало. Более того, выходцы из разных германских княжеств были достаточно чужды друг другу, принадлежали разным конфессиям и говорили на очень отличающихся диалектах. Офицеры быстро выучивали русский, и, как ни странно, солдаты их понимали. Известен ещё один феномен: родители - немцы, а дети - русские. Стремительная ассимиляция. Но нужно было, чтобы и принимающая сторона не закрыла дверь. В чём в чём, а в национализме элиту времён императриц упрекнуть нельзя.
- А как вы оцениваете участие России в Семилетней войне во времена Елизаветы Петровны?
- Как политический просчёт. Россия воевала за чужие интересы. Конечно, русские войска взяли Берлин и впервые присоединили Кёнигсберг, показав на всю Европу, как мы умеем воевать. Но, вообще говоря, Пруссия нам не угрожала. Даже наоборот. Фридрих II искал сближения. Именно ему, несмотря на личные колкости в адрес Елизаветы Петровны, принадлежит идея, что без России, не учитывая её интересы и силу, европейское равновесие невозможно.
А вот французский союзник Людовик XV заявлял, что «русских следует загнать в те леса и болота, из которых они так опрометчиво выбрались при Петре I». Кстати, то же самое слово в слово писал и Руссо. «Мы причисляем Россию к числу европейских держав только для того, чтобы иметь случай её оттуда исключить». Это уже французский министр иностранных дел герцог Шуазель. «Следует держать Россию в летаргическом сне, время от времени нарушаемом конвульсиями мятежей. Тогда она никому не сможет угрожать». Какие современные слова!
Вот у таких деятелей императрица Елизавета Петровна пошла на поводу.
Именно союз с Пруссией позже позволил России решить польский вопрос, отважиться на разделы и уничтожить угрозу со стороны старого врага. Так что Екатерина II, сохранив альянс между Петербургом и Берлином, много выиграла.
- Проигрывать вообще было не в её правилах. С уходом Екатерины Великой женщины передали мужчинам державу, утвердившую себя и на Западе, и на Юге, империю с сильнейшей в мире армией. И началось мужское правление, которое продолжается поныне.
Беседу вёл
Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ
Василий Ключевский об эпохе императриц:
«Частые смены приносили на престол нечаянных властителей, даже инородцев, которые не могли видеть в России не только своей вотчины, но и своего отечества. Но мутная волна дворцовых переворотов, фаворов и опал своим прибоем постепенно наносила вокруг престола нечто похожее на правящий класс с пёстрым социальным составом, но с однофасонным складом понятий и нравов. К моменту воцарения Екатерины II оно составило народ в политическом смысле слова…
Манифест Екатерины II от 6 июля 1762 года возвестил о новой силе, имевшей впредь направлять государственную жизнь России.
Екатерина объявила в манифесте, что самодержавное самовластие само по себе есть зло, пагубное для государства. Торжественно были обещаны законы, которые указывали бы всем государственным учреждениям пределы их деятельности…
В государственную жизнь приходили начала законности. Именно Екатерине II пришлось возвестить это начало, в этом интерес её личности, её судьбы и характера.
Екатерина II была последней случайностью на русском престоле и создала целую эпоху в нашей истории. Далее пойдут уже царствования по законному порядку и в духе установившегося обычая».
Да-а-а… много есть на свете хороших городов. Москва, Петербург, Париж, Лондон, Нью-Йорк, Казань. Бывали не везде, но наслышаны.
А имена у городов какие славные - Златоуст, Семипалатинск, Новгород, Архангельск, Астрахань, Барселона, Франкфурт, Полтава… да мало ли…
Назвал ведь кто-то так, чтобы… звенело - Волоколамск, к примеру. Или Гусь-Хрустальный.
А вот у нас имён было много, у нашего города то есть.
В самом начале это и не город был вовсе, даже и не деревня, а так - место. Гиблое, можно сказать. Лесочек, полюшко, речушка вьётся малая, а вокруг - болота, а в болотах змеи, видимо-невидимо, всё больше гадюки, хотя ужи и медянки тоже встречаются.
На этом самом месте когда-то, тысячу лет назад, ужалила змея печенежского князя. Тот с коня слез, чтобы голубики отведать, - тут-то она его и жильнула в пяту… как этого… как его… грека древнего…
- Ай! - вскричал князь. - Ай, гадюка!
Да и помер вскоре.
Однако после этого случая стали возле лесочка люди селиться - больше было негде, кругом проклятые то печенеги, то хазары, то половцы, то варяги какие-то понабежали.
А возле леска - спокойно. Никого. Кроме змей. Но змея - она ведь тоже не всегда кусает, а только когда на неё дуром наступишь. Но обыкновенно - ползает себе, на солнышке греется, лягушек ест. Кишит, одним словом.
Одна изба, другая, третья - так и деревенька выросла. Ну, назвали, конечно, Гадюка - в честь того самого печенежского князя.
Годы шли, поле распахивалось, болот поменьше стало, людей побольше. И деревенька раздвинулась, и называть её стали почтительно - не Гадюка, а Гадюкино.
Количество гадюк, к слову, не выросло, но всё равно покусывали - бывало, бывало. Крестьян, почитай, всех перекусали - то на гумне, то возле речки, то «вежливо… в овсе», как позднее напишет знаменитый поэт.
Но привыкли люди: кусают проклятые - и пусть себе кусают, мы и не такое терпели.
Одним словом, время шло. Шло и шло. И вот наступил век девятнадцатый. Гадюкино стали называть уже не деревней, а селом - дворов было, почитай, с триста, а то и поболе. Рожали, знаете ли. Гадюки кусали, а они знай себе - рожают. Стойкие стали - никакой яд не берёт.
Тут выпал случай - через Гадюкино стали прокладывать железную дорогу. Засыпали часть болот, мост через речку навели. И - задымили паровозы, застучали поезда по рельсам. Народ стал прибывать из соседних мест - кто при железной дороге служить, кто на красивой гадючанке женился, кто так просто приехал, ну, не знаю зачем.
Только к веку двадцатому Гадюкино и вовсе превратилось в городок. Так себе городок, небольшой, а уж называть по-старому не годилось. И указом губернатора с высочайшего одобрения государя стал городок наш называться Гадюкинскъ.
Все жители очень гордились названием - звенит! Гадюкинскъ - это тебе не соседняя деревня Малые Прыщи или, того пуще, село Лягушатьево. Наша гадюка вашу лягушку - ам! - и всё тут. Так-то.
Однако на этом история с именем городка не закончилась. А можно сказать, началась.
Случилась, значит, Великая Октябрьская революция.
Пришли продотряды, выгребли зерно, собрали всех на площадь. Красный командир объявил, что старому режиму пришёл конец и называться таким позорным именем, как Гадюкинскъ, город больше не будет. Предложил на выбор два названия - либо именем вождя Троцкого, либо именем товарища Инессы Арманд. Да и царскую орфографию пора менять на пролетарскую, прибавил он.
Сказал так, сел на коня и поскакал дальше мировую контру бить. Но, проезжая через болото, не утерпел - слез с коня голубики отведать, уж больно спелая была. Тут-то она его и… Ага! Сообразили? Жильнула проклятая, да так, что командир красный тут же товарищу Марксу и душу отдал. Вот такое печальное дело вышло.
После этого сход присудил переименовать город Гадюкинскъ в честь командира, павшего на болоте от гидры коварной. И стал он называться Красногадюкинск.
Двадцать с лишним лет все жители гордились. Мы, говорили, красногадюкинцы. Даёшь!
Только наступило тяжёлое время - началась война с фашистами. Город наш взяли штурмом, в горсовете сделали немецкую комендатуру, повесили флаг со свастикой. А потом согнали народ на площадь и объявили, что город-де издревле принадлежал тевтонскому ордену и отныне будет называться на немецкий лад - Шлянгебург.
Слава богу, прогнали супостатов, недолго шлянгебургерами нас звали. Однако прежнего названия не вернули. Объяснили так: теперь у нас не Красная армия, а Советская, и город будет называться Советскогадюкинск.
Ну, ладно, как хотите - хоть горшком называйте.
И так город жил себе и жил, целых сорок лет Советскогадюкинском назывался. Только вот с картами географическими вышла передряга - денег, видите ли, на переименование не нашлось, так и остался город на них Красногадюкинском. Но от этого никто особо не страдал. Поскольку почти ни на одной карте название города обозначено и не было - так, кружочек маленький, почти что точка. А на тех картах, где название всё-таки было указано, буквы без микроскопа не увидишь. Но мы своим городом гордились - мал золотник, да дорог! Из нашего города вышли знатные люди: два кандидата наук, три перворазрядника и один мастер спорта, а ещё секретный сотрудник каких-то внутренних органов, а может быть, даже внешних.
Про него, правда, никто ничего толком не знал - что да как. Приедет, бывало, летом к матери в отпуск, наденет заграничный тренировочный костюм - и ходит по своей улице туда-сюда, такой аккуратный… Ну, а если в гости к кому придёт, то уже в костюме и при галстуке. Спросит его кто-нибудь: где, мол, Валерий Никитич, работаешь, а он посмотрит с прищуром, да и улыбнётся загадочно. Ну, тот, который спросил, смутится, а Валерию Никитичу сразу стакан освежат, а он встанет и скажет: «Выпьем, товарищи, за родину, она вся из таких вот малых городов, как наш, сложена, а потому её крепко любить и беречь надо».
Но вот сорок лет проскочило - перестройку объявили. Сначала всё было по-тихому. Но после путча ихнего приехала в город архитектурная комиссия. Осмотрели нашу церковь, где с незапамятных дедовских времён склад был, и постановили, что это исторический памятник и надо его отреставрировать.
Дело хорошее. За пять лет с небольшим восстановили храм - и поплыл над городом нашим малиновый звон. Да такой красивый, что заслушаешься! И вот однажды провели референдум и постановили город переименовать - чтобы от времени, значит, не отстать. Долго не спорили - кто-то предложил, а все поддержали. И стал наш город называться Святогадюкинск.
А то место, где гадюка укусила печенежского князя, назвали целебным. Ключ там бил, это правда. Теперь около этого ключа фабрику поставили и продают чудесную воду везде, где люди живут. Чтоб не болели, значит.
А ведь это ещё не всё. Лет десять с того дня прошло. В газетах и по телевизору объявили, что Россия наконец-то назло врагам поднялась с колен. Старый гимн опять стал новым, ветры перемен повеяли - и город снова не то чтобы переименовали, а дополнили, расширили, так сказать, смысл. Теперь он называется Великосвятогадюкинск.
Вот это имечко! Звенит!
Ну, а за последние годы понаехали к нам всякие работники, больше с юга, с Кавказа да Средней Азии.
Освоились ребята, домов понастроили, даже мечеть отгрохали. Правда, супротив нашего храма неказистая такая. Однако в мечеть одни мужики ходят, а в нашу церковь одни бабки старые, а молодые только по праздникам.
Но… всякие разговоры пошли по городу… что, дескать, надо так город назвать, чтобы всем приятно было - и коренным, значит, и приезжим. Ну, не знаю, не знаю, как это всем сразу, да и приятно сделать…
Есть у меня приятель, Ахметом зовут. Приятель - не приятель, а вместе иногда на родительском собрании в школе встречаемся. У меня сын в четвёртом учится, а у Ахмета шестеро деток в разных классах. Так Ахмет говорит, что вот-вот город снова переименуют, всего две тысячи подписей ещё надо собрать - и тогда уж точно всем приятно станет.
Он мне по секрету рассказал, что раньше здесь улус Чингисхана располагался, и даже новое название города сообщил:
ЗурАзатлыкХаджиЗилантАул.
А что, тоже хорошее название - звенит!
Сегодня произошла трогательная история. Ехала я в маршрутке, была она забитая. И стояла одна женщина (лет 30−35) с тяжелыми пакетами и сидел маленький мальчик (лет 5−7). Так он встал и сказал: «Вы не думайте, что Вы похожи на беременную или на бабушку, просто я настоящий мужчина, садитесь!»
Муж приходит домой пьяный под утро.
Жена: -Ты что, сдурел? Ты почему заявился домой в пять утра?
- Потому что это единственное заведение, которое в такое время открыто
Людмила обычно не спит с парнями на первом свидании, но на этот раз не выдержала и уснула
Пришли к девушке русский, грузин и армянин. У каждого по цветку. Девушка критически их осмотрела и сказала каждому: - Съешьте свой цветок! Русский принёс ромашку и без труда её съел. Грузин ест розу, плачет и смеётся. - Грузин, ты чё плачешь? - Роза колючая! - А чё смеёшься? - А вон армянин кактус несёт!
Тот же, кто имеет историю, кто историю творит, лишь подчеркивает своей деятельностью бесплодность великих подвигов. В конечном счете он исчезает так же бесследно, как и тот, кто просто жил и радовался.
Я русский. Мой дед родом из Пскова. Тысячу лет назад Псков и Новгород назывались Псковско-Новгородская земля. Псков был единственной Республикой на Руси. Из него пошло каменное дело. Резчики по камню из города Пскова научили других русских строить церкви и здания из камня. Мостовые Новгорода были выложены деревянными плахами. В любую погоду по городу можно было пройти, не замочив ног. В то время, когда по немецким городам в дождь только на коне можно было проехать. По уши в грязи сидели. Парижане неделями не мылись. Брызгались духами, что прикрыть зловоние тела. В то время русские люди не курили, мылись каждую неделю в бане и были здоровыми людьми. Это наше прошлое.
Не спешите наследить в истории, если у вас нет знакомого биографа - может статься, что за вами некому будет подтирать.
Мавзолей Ленина построен под руководством ВЧК-ОГПУ по всем правилам «зиккурата» - ритуального строения древних шумеров и древних майя. Главная черта этих культов - регулярное ритуальное убийство людей, то есть - сатанизм. Зиккурат - это «престол сатаны», храм для человеческих жертвоприношений.
В колонном храме наверху ступенчатой пирамиды жрецы вырывали сердце у жертвы и торжественно его съедали. Этим они ублажали своего бога - сатану. Он имел змеиное обличье.
Шумеры поклонялись аннунакам - инопланетным пришельцам, рептоидам с планеты Нибиру. Об этом говорят археологические находки - глиняные таблицы шумеров. Найдены изображения драконов-правителей, статуэтки рептоидов в огромном количестве.
Майя поклонялись как богу летучему змею Кукулькану. По-русски - дракону. Это - исторический факт, а не сказка. Люди приносили себя в жертву добровольно, по календарному графику, почитая это за высшую честь.
Войны в государствах майя велись исключительно для пленения населения соседнего государства. Сотни людей приводились в храмы и приносились там в жертву, чтобы этот кровожадный бог был милостив и помогал в благополучной жизни жрецов и правителей.
Жрецы майя часто снимали кожу у жертвы и плясали в ней… Любили и отрубать головы жертвам. Такой чести удостаивались и победители «божественной игры в мяч».
Смысл зиккурата - в излучении им «лучей смерти», существование которых доказали ученые. Эта ступенчатая пирамида - древний психогенератор, облучающий народ страны для покорности его правителям - жрецам, правящим от имени дракона.
У шумеров в зиккурате лежал терафим - мумия рыжего мужчины с металлической пластиной в голове. Такие же пластины обязано было носить население. Металлическая пластина в голове терафима, таким образом, была передатчиком, а пластины у людей - приемниками, через которые им транслировалась энергия смерти, подавленности, покорности
Шумеры при жертвоприношениях поклонялись божеству по имени Вил. Итак, сейчас на Красной площади стоит сатанинское ритуальное сооружение для жертвоприношений, в котором лежит мумия рыжего мужчины с инициалами ВИЛ (Владимир Ильич Ленин).
Мозг Ленина, как известно, вынут из черепа и передан в институт мозга. То есть внутри черепа пусто. Или - по правилам шумерского терафима - там тоже установлена металлическая пластина-передатчик?
Вспомните: каждый житель СССР с детства носил на себе металлическую звездочку с изображением головы Ленина: сначала октябрятскую, затем пионерскую, комсомольскую… Члены КПСС тоже носили значок с изображением головы Ленина. Она же изображалась на металлических юбилейных рублях. Металлические звездочки служили знаками отличия на погонах. Чем не шумерские пластины-приемники?
За мавзолеем располагается кладбище с могилами политических деятелей, колумбарий в кремлевской стене (115 урн с прахом), под кремлевской стеной в первые же дни после революции начали рыть братские могилы - в итоге их оказалось аж 18, в которых захоронено более 300 тел. В самом Кремле есть некрополи в двух соборах с более чем сотней захоронений. То есть Кремль и Красная площадь представляют собой настоящее кладбище.
С помощью терафима в зиккурате (то есть тела Ленина в мавзолее) «лучи смерти» - то есть кладбищенская энергия с Красной площади и стены Кремля - транслировались на весь советский народ. Вот в чем причина того, что бунтарский революционный дух непобедимого русского народа вдруг куда-то исчез, и народ с появлением мавзолея вдруг стал покорным, ленивым, апатичным.
Есть версии, что в мавзолей помещен и некий артефакт, то есть предмет, символизирующий собой «русский дух». Это, скорее всего, какая-то святыня из древней Гипербореи, где жили наши предки. Известно, что за этим артефактом снаряжалась на Кольский полуостров отдельная экспедиция ВЧК (предшественницы ОГПУ-НКВД-КГБ-ФСБ) под руководством Якова Блюмкина.
Яков Блюмкин - загадочная личность, знаток эзотерики, тибетских наречий, боевых искусств. Еще одним его именем было лама Сингх. Блюмкин организовывал экспедицию для поиска таинственной Шамбалы. Главной его целью был поиск магических способов влияния на человеческое сознание и тайных знаний о власти над миром. А созданная им структура (ВЧК, ОГПУ
Логично предположить, что на добытый экспедицией ВЧК таинственный гиперборейский артефакт (а с ним и на весь народ) и посылается энергия подавления, апатии, смерти. Есть версии, что в мавзолее также лежит что-то, связанное с царской семьей, убитой по особо зверскому ритуалу. Есть данные, что использовалась и кровь Есенина - самого русского поэта. Есть сведения, что он не кончил жизнь повешением, а был также зверски убит.
Все это, выражаясь простым деревенским языком, есть наведенная «порча» на русский народ - наследников великой гиперборейской цивилизации. Нашу жизнь, общество, его судьбу и здоровье сознательно испортили, применив методы энергоинформатики, то есть древней магии.
В 1941 году во время войны произошел небывалый подъем духа народа, за счет которого удалось переломить ход войны и победить фашистов. Это стало возможным потому, что мумию Ленина вынули из мавзолея и увезли в Тюмень. Когда мумию вернули на место, народ вновь погрузился в смирение и апатию.
И Сталин, и Гитлер были учениками Гурджиева - знатока древней магии жертвоприношений. И при Сталине, и при Гитлере людей убивали тысячами без всякой видимой цели. Концлагеря - что это, как не жертвоприношения?
Многочисленные теракты, в которых никто не выдвигает никаких условий, необъяснимые катастрофы и аварии, в которых массово гибнут люди, - что это, как не скрытые от глаз жертвоприношения? В Крымске знавшая об опасности власть даже не пыталась предупредить людей, обрекая их на погибель. Значит, снова и снова кому-то нужны человеческие жертвы?
Мавзолей уже давно не используется в качестве трибуны (на парадах его вообще закрывают щитами), к нему давно нет очередей. Соцопросы показывают, что большинство граждан за вынос тела Ленина из мавзолея. И тем не менее ритуальное сооружение почему-то продолжает существовать, и сейчас даже выделены огромные бюджетные деньги на его реконструкцию. Зачем?
Зачем под видом реконструкции мавзолей упрятали под купол? Зачем при парадах его укрывают от глаз публики щитами? Может быть, для того, чтоб мы не видели, что там происходит? Вспомним, что у древних майя ритуал жертвоприношения проходил на вершине зиккурата. Не используется ли и сейчас это сооружение по своему прямому назначению? Ведь народ начал просыпаться от колдовских чар и начал понимать свое положение, и есть те, кто сильно против этого.
В наше время для трансляции разрушительных энергий на народ не нужны звездочки или монеты. Металлическую пластинку легко припаять, например, в мобильные телефоны, которыми пользуются абсолютно все и которые сами устроены как приемник-передатчик. Все больше в нашей жизни устройств с чипами, магнитными полосами
И мы всеми этими «благами цивилизации» пользуемся повсеместно и абсолютно добровольно - это же удобно… И тем самым даем право тем, кто нас убивает, делать это безнаказанно: ведь мы сами согласились на это, значит, и ответственность на нас.
Наше общество все больше напоминает аналог шумерской цивилизации, в которой люди считались созданными из глины, замешанной на крови богов-рептоидов. Эти люди находились в абсолютном подчинении жрецам. Набор шумерских правил «Мэ» на первое место ставил власть жрецов, а только потом истину, власть царей и закон. Закон у шумеров был не властен над жрецами и правителями, а только над подчиненным народом.
Шумерская идеология пронизывает нашу жизнь. Мы работаем большую часть времени, а богатства доступны лишь правителям и финансовой элите. Мы до предела ограничены законом, а над правителями закон не властен. Мы вымираем по 5 миллионов в год и не сопротивляемся этому, не хотим освободиться от системы, убивающей нас. Значит, «престол сатаны» в центре нашей столицы по-прежнему вовсю работает?
Это безумие - позволять убивающему механизму и дальше продолжать работать и поглощать все новые жертвы. Это все равно что поставить на Красной площади виселицу или гильотину и приходить туда толпами, чтобы быть повешенными или обезглавленными. Любые энергии невидимы глазу, но результаты их действия - очевидны.
Мы должны потребовать не реконструировать мавзолей, пришедший в аварийное состояние, а демонтировать его. Мумию кремировать (хоронить ее бессмысленно - забальзамированное тело уже не разложится), кладбище с Красной площади - убрать.
И, освободившись от энергии подавления, мы должны воспрянуть могучим русским духом, направив энергию на переустройство общества по законам справедливости и этики, поставить наконец во власть честных людей, трудящихся на благо народа. Этот путь спасения - единственный.
Свободный народ сможет избрать достойного правителя из своего состава. И выбор это должен быть открытым! Честным людям скрывать нечего!
История - это ложь, которую используют во зло те, кто подавляют правду…
Листок осенний ветром сорван был.
Он плыл куда-то о любви скучая.
И Ветер он душою не винил,
Что с веткой разлучил его срывая.
А в небесах кричали Журавли,
Из мест родимых снова улетая.
Протяжной песней Матушке-земле,
Весной вернуться снова обещая.
И словно ангела нежнейшее крыло
На лист осенний, что грустил страдая
С небес вдруг опустилось вниз перо,
На чувства новые надежду посылая.
И завертел их нежных чувств поток.
А осень красок новых в душу добавляя,
Венчала с пёрышком тот сорванный листок,
Их вместе с ветром к счастью подгоняя.
Господа офицеры, что ж вы Родину демонам сдали?
Что ж вы бросили Мать, на потеху пунцовой орде?
Что ж вы руки свои ратным делом марать испугались?
От «Авроры» сбежав по земле и соленой воде…
Вам ни шагу назад, под присягой, нельзя было братцы,
Вы спасали не жизнь - вы сдавали святыню отцов…
Для чего было жить, если с Родиной Русской расстаться,
А не кровь проливать, почти каждый из вас был готов?
Поднимитесь с колен и стряхните дурман, офицеры!
Ваше время пришло - на защиту Отчизна зовет!
Жгут кремлевскую твердь три шестерки проклятого зверя,
И Великая Русь собирает последний поход…
Вы Отчизны сыны, только часто вы кровь проливали,
Не за Русь, а за тех, кто под корень её вырубал…
Вас бросали в огонь и в огне за спиной предавали,
Отправляя гробы на пропитанный злом пьедестал…
Час сегодня настал - грозный час для отваги и чести!
Русь пытают огнем, под лицом и ножом басурман…
Но ни шагу назад - ведь последней атакой бесчестья,
Выжигает страну, ядовитой измены туман.
Лишь за маму до дна, лишь за Русь вам бокалов и стоя!
Мы её не сдадим, как кадеты в двадцатых годах.
В нас славянская кровь - не по сердцу нам небо чужое!
Грудью станем за Русь или станем легендой в веках …
Он жаждал управлять всем - запрещая. Он управлял танцами («запрещение танцевать вальс»), одеждой («запрещены сюртуки с разноцветными воротниками и обшлагами» - повелел, чтоб они были одного цвета), внешностью («запрещение всем носить широкие большие букли», «запрещение носить бакенбарды») и даже звуками («запрещено, чтобы кучера и форейторы, ехавши, кричали»).
Гордо заявлял шведскому послу: «В России нет важных лиц, кроме того, с которым я говорю и пока я с ним говорю».
Рассказ Капабланки
Однажды я участвовал в турнире в Германии, когда ко мне подошёл мужчина. Решив, что ему нужен всего лишь автограф, я потянулся за ручкой, но тут мужчина сделал поразительное заявление… «Я решил шахматы!» Я стал благоразумно отступать, на случай, если мужчина был столь же опасен, сколь и безумен, но он продолжил: «Спорим на 50 марок, что если вы пойдёте со мной в мой гостиничный номер, я смогу это доказать». Что же, 50 марок есть 50 марок, так что я решил быть снисходительным, и проводил мужчину к его номеру.
Оказавшись в номере, он уселся за шахматную доску. «Я все понял, белые ставят мат на 12 ходу независимо ни от чего». Я играл черными возможно чересчур осторожно, но обнаружил, к своему ужасу, что белые фигуры координируются как-то странно, и что я получу мат на 12 ходу!
Я попробовал снова, разыграв на этот раз совершенно иной дебют, из которого в принципе невозможно было попасть в такое положение, но после серии очень странно выглядящих ходов, я снова обнаружил своего короля окружённым, и мат должен был прийтись на 12 ход. Я попросил мужчину подождать, а сам сбегал вниз и позвал Эммануэля Ласкера, который был чемпионом мира до меня.
Он был настроен крайне скептично, но согласился хотя бы прийти и сыграть. По пути мы наткнулись на Алехина, который был текущим чемпионом мира, и вот все трое мы вернулись в тот номер.
Ласкер не рисковал, но играл настолько осторожно, насколько это вообще возможно, и тем не менее, после причудливой, бессмысленно выглядящей серии манёвров, обнаружил себя зажатым в матовой сети, из которой не было выхода. Алехин тоже попробовал, но опять же не преуспел.
Это был какой-то кошмар! Вот они мы, лучшие игроки в мире, люди, посвятившие все свои жизни игре, и вот теперь все кончено! Турниры, состязания, карьеры, все кончено - шахматы решены, на 12-м ходу белые побеждают.
Тут один из друзей Капабланки вмешивается, со словами: «Погодите, погодите, я никогда ни о чем таком не слышал! И что же случилось дальше?»
- Как что, мы его убили, конечно!