Идею мало не понять. Её надо успеть похоронить, пока не обнаглела.
От религии идеология отличается, во первых, тем, что опирается на познание реальности, а в наше время — на научное познание, стремится выглядеть наукой и приспособить науку к своим интересам. И ориентирована она на реальность. Во вторых, в отличие от религии, она апеллирует к разуму, а не к чувствам людей, не к вере. В идеологию вообще не требуется верить, ее принимают или не принимают сознательно, признают или не признают, делают вид, будто признают, или делают вид, будто отвергают. С ней мирятся из страха наказания или принимают из корыстного расчета. Потому и происходят, странные на первый взгляд, молниеносные распространение или отказ от идеологии. В России после 1917 года в течение нескольких лет десятки миллионов приняли коммунистическую идеологию, а после 1985 года в еще более короткий срок почти все советское население безболезненно отреклось от нее. С религией такое невозможно. Если случится такое чудо, что коммунистический социальный строй в России восстановится, те же десятки миллионов молниеносно быстро станут коммунистами по идеологии.
Взаимоотношения науки и идеологии являются сложными и многосторонними. Идеология вторгается в науку, испытывает ее влияние, эксплуатирует ее в своих интересах. Наука сама по себе порождает идеологические феномены, поставляет материал для идеологии, заимствует из последней отдельные идеи и понятия. И все же наука не есть идеология, а идеология не есть наука. Они различаются по целям, по средствам и по отношению к реальности. Задача науки — познавать мир, поставлять обществу знания обо всем, что интересует людей и важно для их жизни, разрабатывать методы получения новых знаний и их использования. Задача идеологии — не открытие новых истин о природе, обществе и человеке, а организация общественного сознания, управление людьми путем воздействия на их сознание и приведения их сознания к некоторому общественному стандарту, воспитание масс населения в духе, необходимом для самосохранения общества, выработка стандартных «координат» ориентации людей в окружающем мире. Идеология отбирает в наличном интеллектуальном материале лишь некоторую его часть по своим собственным критериям и перерабатывает отобранное по своим собственным правилам. Делает она это с таким расчетом, чтобы ее могли усвоить широкие слои населения, обладающие некоторым минимумом образования и культуры, независимо от их возраста, пола, профессии, социального положения. Хотя идеологию создают и хранят особого рода люди — профессиональные идеологи, усвоение ее не предполагает особой профессиональной подготовки и очень больших трудовых усилий.
Идеология — это попытка подчинить единой философии миллионы доморощенных философов, в рамках одного государства.
Вот как нас приучили. И видно семя легло на благодатную, кем-то заботливо удобренную, подготовленную почву. Как органично вписалась и пришлась по душе народу, новая идеология. Не можешь ограбить- обмани, не хочешь работать- укради.
«Культура»: Считается, что именно на Мальте «Горбачев все сдал». Какими Вам видятся те события сейчас?
Фурсов: Капитуляция Горбачева, по сути, сдача соцлагеря и СССР, произошедшая 2−3 декабря 1989 года на Мальте, — финальный акт довольно длительного процесса взаимодействия части западной и части советской верхушек. В послевоенный период на Западе оформилась молодая и хищная фракция — корпоратократия. Речь идет о буржуазии, чиновниках, спецслужбистах
Стратегия корпоратократии по отношению к СССР была принципиально иной, чем у ГМК-групп. Последние, начиная с 1960-х годов, стремились наладить диалог с советской верхушкой и нашли у нее в этом отношении понимание. Разумеется, обе стороны, особенно западная, не были искренни, но они стремились к диалогу. А в глобалистских планах корпоратократии места СССР в «прекрасном новом мире» не было. Более того, этот мир не мог бы возникнуть без уничтожения СССР. На рубеже 1970−1980-х представители корпоратократии пришли к власти на Западе и развернули наступление против СССР. Здесь они нашли союзников, точнее, подельников: в 1970-е в Советском Союзе сформировался небольшой по численности, но весьма влиятельный советский сегмент мировой корпоратократии, где оказались представители номенклатуры, спецслужб, некоторых научных структур и крупные «теневики». Если корпоратократы Запада стремились оттеснить от власти ГМК, то корпоратократы в СССР стремились (с помощью Запада) оттеснить от власти КПСС и поменять строй, превратившись в собственников. Во второй половине 1970-х годов была создана команда для решения этой задачи. Людей набирали недалеких, тщеславных, а главное — коррумпированно-замаранных, которыми легко манипулировать, а в случае чего — сдать. Это и была «горбачевская команда», большую часть которой использовали втемную.
На рубеже 1988−1989 гг. Запад перехватил процесс демонтажа социалистического строя и превратил его в демонтаж самого СССР и надгосударственных образований, ядром которых он был. Недаром Мадлен Олбрайт главную заслугу Буша-старшего видела в том, что он «руководил распадом Советской империи». Кульминацией этого «руководства» и стала декабрьская встреча на Мальте.
«Культура»: Горбачев приехал на встречу после того, как побывал у папы римского. Есть, по-Вашему, какая-то связь между этими событиями?
Фурсов: Русофоб и советофоб Иоанн Павел II, по-видимому, благословил «Горби» на капитуляцию исторической России, о чем Запад мечтал как минимум четыре столетия. С последней трети XVI века на Западе развивались два проекта установления контроля над Россией: протестантский (Англия, с ХХ века — еще и США) и католический (Священная Римская империя/Габсбурги — Ватикан). Визит Горбачева сначала к папе, а затем к Бушу-старшему весьма символичен. Он зафиксировал капитуляцию не просто СССР, а исторической России. Неясно, насколько это понимал сам Горбачев — а вот те его подельники, которые более тесно контактировали с западными верхушками и начали это делать раньше генсека, например Александр Яковлев, прекрасно отдавали себе в этом отчет. Ведь заявил же в одном из своих интервью Яковлев, что перестройкой они ломали тысячелетнюю парадигму российской истории. Горбачевщина — первая фаза этого слома, ельцинщина — вторая. Начало XXI века отмечено противоречием между сохранением неолиберального курса в экономике и поворотом к суверенитету во внешней политике. Ясно, что противоречие это не может просуществовать долго: либо — либо.
«Культура»: Но Россия готовится к геополитическому реваншу: «Медведь свою тайгу никому не отдаст» — это слова президента Путина.
Фурсов: У меня нет ощущения, что Россия готовится к геополитическому реваншу. «Крымская виктория» — это, безусловно, достижение, особенно на фоне четвертьвекового геополитического отступления. Но виктория вынужденная, это упреждающая реакция на действия противника. Другого варианта у России просто не было: в противном случае к геополитическому поражению добавилась бы потеря лица — весь мир, включая ближайших соседей, понял бы, что о Россию можно вытирать ноги. В то же время Крым — это всего лишь выигранное очко в проигранной Россией почти четвертьвековой партии за Украину. Мы не смогли создать на Украине реальную пророссийскую силу, настоящих союзников России, не способствовали (мягко говоря) появлению на Украине массовых слоев, ориентированных на Россию, на русский мир. А вот американцы, Запад в целом, преуспел в создании антирусских орков, укронацистов, в распространении русофобии, в зомбировании населения.
«Медведь свою тайгу никому не отдаст» — замечательная фраза, но за словами должны следовать дела. Утверждение полного суверенитета требует не только великодержавного курса во внешней политике, но также установления суверенитета в экономической сфере (прежде всего финансовой, банковской) и информационной. У нас же есть банки, напрямую зарегистрированные в налоговой службе США, банки — по сути, дочерние структуры филиалов Федеральной резервной системы. Это мало похоже на экономический суверенитет. Что касается СМИ, то сегодня в этой области ситуация лучше, чем 5−7 лет назад — во время украинского кризиса государственно-ориентированные СМИ подавили пятоколонные впервые за всю историю существования РФ. И тем не менее мы прекрасно видим, что прозападные СМИ, чья точка зрения практически полностью совпадает с точкой зрения госдепа США, а по сути, есть ее реализация в нашем информационном пространстве, до сих пор активны. А это значит, что до конца суверенитет в этой области не обеспечен. Обратите внимание, как англосаксы воюют за информационный суверенитет, наплевав на внешние приличия. Последний пример — действия британцев против «Russia Today», которой просто предложили поменять редакционную политику под угрозой отключения. А ведь то, что позволяет себе корректная «Russia Today», ни в какое сравнение не идет с тем, что позволяют себе, например, «Эхо Москвы» или «Дождь».
Я уже не говорю о том, что битву за суверенитет, за великодержавность олигархическая финансово-зависимая, сырьевая система выиграть не может. Когда-то Клинтон сказал, что США позволят России быть, но не позволят ей быть великой державой. Реванш России — это возвращение великодержавного статуса, что невозможно на олигархической сырьевой основе.
«Культура»: Какие задачи предстоит решить Путину? Напрашиваются исторические параллели. Победить неокочевников и Хазарию как Святослав, придумать «мессианскую идею», как Василий III («Москва — третий Рим»), провести опричнину, как Иван Грозный (задавить «пятую колонну»), создать альтернативный западному уклад, основанный на идее социальной справедливости, как Сталин…
Фурсов: Мессианские идеи не придумываются. Они рождаются в борьбе в ходе кризисов. Неокочевники и Хазария — это, если я правильно понимаю, глобалисты и их союзники, а точнее, их агенты в России. Победить их, действительно, можно только чем-то вроде неоопричнины. Она же — условие создания нового социально-экономического уклада, основанного на принципах социальной справедливости. Прежде всего необходимо справедливое распределение национального продукта. А начинать надо с Конституции. С одной стороны, надо привести реальность в соответствие с рядом ее положений (например, о том, что Россия — социальное государство). С другой — убрать те положения, которые сварганили ельцинские холуи под диктовку американских «консультантов» (например, о примате международного права над российским). Однако сказать значительно легче, чем сделать. «Сделать» — означает серьезную и опасную борьбу, требующую политической воли и отождествления групповых интересов с общенациональными.
«Культура»: Вы писали: «Чтобы побеждать в мировой игре, нужно новое знание и креативный спецназ». Но драма в том, что у нас нет образа будущего. Нам предлагают реанимировать прошлое. Либо «СССР 2.0», либо «Православие. Самодержавие. Народность». Либо христианско-исламский — евразийский социализм без ссудного процента. Так в чем русский интерес?
Фурсов: У меня было не «креативный», а «интеллектуальный». Слово «креативный» я на дух не переношу. У нас вдруг все стало «креативным»: «креативный менеджер», «креативный директор», даже «креативный класс» появился — так величает себя офисный планктон. То, что у нас нет образа будущего и, как следствие, стратегии его достижения, неудивительно — у нас нет идеологии, запрет на нее даже в конституции записан. А у США есть. И у Китая есть. И у Японии. И у других успешных государств. Без идеологии невозможно сформулировать ни цели развития, ни образа будущего. Удел тех, у кого нет идеологии — пикник на обочине Истории. Ни один проект, обращенный в прошлое, не сработает, ничего нельзя реставрировать — ни СССР, ни Российскую империю.
Поразительно, но наша власть (по-видимому, в силу исходного социального родства) пытается установить преемственность именно с Российской империей, акцентируя МФБ-комплекс (монархизм, феврализм, белогвардейщина) и противопоставляя его советскому периоду. А ведь царская Россия была тупиком, СССР решил такие задачи, о которых самодержавие даже подумать не могло. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью» — это советский принцип. В отличие от Российской империи последние 50 лет существования Советский Союз ни от кого не зависел, был не просто государством, а центром альтернативной капитализму мировой системы. Вольно кому-то выбирать неспособных предложить образ будущего «поручиков Голицыных», но это пораженческая стратегия. Однако и СССР при всех его победах — тоже прошлое. Нужна новая модель исторической России. Время империй прошло, но и время национальных государств тоже — они не могут противостоять глобальному тоталитаризму транснациональных компаний и закрытых наднациональных групп мирового согласования и управления. Нужны новые формы, нечто вроде импероподобных образований с населением не менее 300 млн (экономическая самодостаточность в условиях нынешнего «технологического уклада», при всей условности этого термина). Ядро — ВПК, армия, флот, спецслужбы и реально реформированная наука. Импероподобные образования должны комбинировать иерархически-институциональный и сетевой принципы организации и прирастать территориальными анклавами, разбросанными по всему миру. Это и есть новый мировой порядок, альтернативный и англосаксонскому капитализму, и психоинформационному тоталитаризму глобалистов, подталкиваемому ему на смену. Ошибочно противопоставлять глобалистам евразийскую модель как региональную — мировые игры выигрываются на мировой арене.
«Культура»: То есть грядет мировая битва за Евразию?
Фурсов: Она уже идет полным ходом. Если по поводу сирийского кризиса можно было сказать словами из гайдаровского «Мальчиша-Кибальчиша», «будто пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов», то по украинскому кризису это будет: «Пришла беда, откуда не ждали! Напал на нас из-за Черных Гор проклятый буржуин. Опять уже свистят пули, опять уже рвутся снаряды», а наци-плохиши под сало с горилкой сдают свою страну. И не надо иллюзий: оккупировав Украину и используя ее в качестве плацдарма, напали на нас, на Россию. Бандероукраина, эта колония США — таран Запада против России. Когда-то Константин Леонтьев сказал, что чехи — это оружие, которое славяне отбили у немцев и направили против них же. Сегодня впору говорить, что укры — это оружие, которое Запад отбил у русского мира и против него же направил, чтобы славяне убивали славян. Каша на нашей западной границе заварена всерьез и надолго, и наш геополитический противник постарается связать украинский фронт с ближневосточным, создав промежуточный — кавказский, от которого линия может протянуться до Средней Азии. Грядет последняя Большая Охота эпохи капитализма, и наша задача — поменяться местами с охотником, превратив его в дичь. Жестко? А не надо нас трогать, не буди лихо, пока оно тихо. Тайга — штука суровая, медведь в ней и прокурор, и исполнитель приговора.
Монархия прекрасна, когда прекрасен монарх.
Отличные ребята: меняют классовые предпочтения на кассовые.
поставили к стенке зеленой
славного парня серёгу
тот возмутился конечно
мол, а по духу он красный
- Почему, после стольких жертв принесенных на алтарь великой отечественной войны, фашистская змея, вновь имеет возможность поднять свою голову?
- Потому что после Гитлера - эта змея более непобедима. Можно раздолбать армию, но нельзя уничтожить идеологию зиждущуюся на ненависти. Гитлер противопоставил чувство ненависти чувству любви. По сути вел войну против библии. Ненависть и любовь - это бессмертные чувства, которые будут присущи человеку всегда. Гитлер говорил, что фундаментом их идеологии должна стать ненависть. Потому что это чувство вечно. По этому, любой человек или группа людей, испытывающих ненависть к кому либо, обязательно обратят внимание на идеологию Гитлеровского нацизма. Так происходит сейчас и так будет происходить всегда.
Коррупция - это идеология и среда обитания, тех, кто наконец-то оторвался от народа.
Классическая развертка государственной политики - ценности - цели - средства - результат. Однако Конституцией на установление ценностей на уровне государства в РФ установлено табу. Государственная идеология, как аккумулятор высших ценностей государства, запрещена статьей 13
Ситуация: ребёнок-сирота, которого ты вывез с линии фронта, ворует у тебя и остальных таких же детей. Ты узнаёшь об этом после того, как мародёры вынесли всё, что можно было. Все деньги из дома. Все продукты. Все медикаменты. Всю более менее приличную детскую одежду. Газовый баллон с конфоркой. Даже оставшиеся пол мешка угля.
И вот ты голодный и уставший вернулся вечером. Смотришь на пустой дом. Заглядываешь в испуганные глаза 14 сирот. Садишься на пороге дома. Сжимаешь голову руками, словно собирая мысли в один комок, и думаешь - «Бл*дь, чем сейчас покормить детей». И тут один из сирот приносит два пакета с гречкой и кусок сала, завёрнутый в газету. Ты смотришь на него и понимаешь кто ранее воровал продукты. Что с ним сделать? Прими решение.
Психологическая зрелость переговорщика начинается в тот момент, когда он перестаёт быть объектом происходящего и становится субъектом.
Сегодня утром один из недавно найденных сирот украл все медикаменты. Общаюсь с его братом.
- Привет. Тебя зовут Максим? - обращаюсь к одному из «новеньких».
- Да, Макс.
Протягиваю руку ладонью вверх для рукопожатия. Макс откликается и жмёт мне руку.
- Мне сказали, что Саша твой старший брат. Верно?
- Да.
- Я присяду тут. Хорошо?
- Да.
- Мне сказали, что Саша всего неделю назад сюда приехал, а до этого жил в России. Это так?
- Неееет. Он всегда был тут. Только…
- Только… Я понимаю, ты не хочешь рассказывать какие-то тайны. Не хочешь?
- Нет.
- Это правильно. Тайны должны остаться только между вами. Но я надеюсь твоя маме не учила, что врать, красть и принимать наркотики это правильно. Не учила этому?
- Неет.
- Это хорошо.
- А ты знаешь что твой брат принимает наркотики?
- Это неправда - отвечает Макс, пережив вначале небольшой испуг и искусственно изобразив удивление.
- Я вижу, ты знаешь об этом. И не хочу, чтобы ты в этом признавался. Просто оставим это как есть. То что он принимает наркотики плохо, но не так страшно как-то к чему он стремится. Знаешь к чему?
- Нет - искреннее удивление и сразу подавление своих эмоций.
- Ты же знаешь, что на наркотики нужны деньги. Если человек уже привык и долго не принимает, то у него сильно портится настроение. Начинает казаться что все вокруг против него, что следят за каждым шагом и никто не доверяет. Знаешь на что человек может пойти ради денег в таком настроении?
- Вы ничего не знаете - категорично перебивает Макс.
- Ну смотри, я знаю что он украл у нас лекарства. Эти лекарства нужны для тебя, для Анжелы, для Анюты, для Вовы, для Иллоны и для других наших детей. Вы сейчас все сильно более, а он украл все лекарства, бинты, зелёнку, градусник. Всё забрал. Я знаю, раньше вам вдвоём было тяжело. И я точно знаю, если он пойдёт менять лекарства на наркотики, то у него могут спросить где он их взял. И если он расскажет о нашем доме, то сюда обязательно придут мародёры и заберут ещё и еду. И завтра у тебя будет температура, будет болеть горло и мне нечего будет тебе дать попить. И не только тебе. Пострадают и остальные дети. Кто рядом с тобой спит? Вова?
- Да.
- И Вове нечего будет есть. И мне нечем будет его лечить. И хорошо, если мародёры никого из вас не побьют. Но что страшнее, Сашу просто могут убить. Я знаю и ты знаешь, что здесь военное положение и его убьют за воровство, если поймают в другом месте. Может он этого и хочет. Ты тоже этого хочешь?
- Вы ничего не знаете о нас! - пытается что-то доказать Макс.
- Так расскажи мне. Что я должен знать? Я хочу помочь Саше. Помоги мне.
- Знаете, отец бил нас. Чтобы ни было - ремень, палка или кулак, брат всегда был рядом и защищал меня. Отец бил его за это, а меня уже не трогал. Брат потом говорил мне - не бойся, я рядом. Как я его теперь предам?!
- Вот именно. Его все бросили. Все отвернулись. Оставили его один на один со своими проблемами. Ты тоже бросишь? Тоже будешь наблюдать со стороны что с ним сейчас произойдёт? Макс, ты можешь его спасти или всю жизнь потом будешь думать, как мог поступить иначе и винить себя. Я тебе обещаю - вместе мы спасём твоего брата. Ведь пока он живой всегда есть надежда, что он сможет измениться. Правда?
- Да.
Макс рассказал нам куда ходит его брат за наркотиками. К сожалению, мы не успели его перехватить. Мы нашли Сашу уже под кайфом. Привезли его назад к себе в дом. По дороге купили все украденные лекарства. Пока он неадекватный бестолку с ним о чём-то говорить. Уложили спать.
Теперь нужно быть более подготовленными к визиту мародёров. У нас заканчивается уголь. Я решил съездить немного докупить, а потом обсудить дежурство среди взрослых и правила поведения на случай «визита».
Я приехал уже после заката. Увидел, что мародёры уже приходили. И когда думал, чем покормить детей, ко мне подошёл другой «воришка» и принёс «свои сбережения». Я смотрю на него и понимаю, что нельзя это просто спустить с рук. Я понимаю, что они боятся, что мы их бросим и они снова останутся одни. Поэтому он запасается.
Я объяснил ему, что он мне не сын и не родственник. Как и остальные дети. И мне ничего не мешает бросить их и уехать. Но есть более важные вещи, чем жизнь в комфорте - это защита слабых. Поэтому мы здесь. И будем здесь, пока они будут нуждаться в защите. И надеюсь, что однажды он поступит также - не пройдёт мимо, когда слабым нужна будет помощь. Вот как сегодня, когда он принёс украденную гречку и сало. Нужно обладать большим мужеством, чтобы самому признаться в воровстве.
Мы подошли к дереву. Я обвёл его ладошку куском извести на стволе дерева. Я сказал, что за такой серьёзный проступок есть только одно наказание. И я вонзил нож в контур его ладошки. Но он поступил правильно, что признался. Поэтому наказания сегодня не будет. Но он должен сделать ещё 3 хороших поступка. Тогда мы сотрём ладошку с дерева и забудем об этом происшествии. И плюс я назначил его старшим за наш пищеблок. Теперь каждый вечер он должен пересчитывать оставшиеся продукты и сообщать мне лично.
Полночь. Пытаюсь подвести баланс прошедшего дня. А в голове только одни мысли - «Я верю в то, что патрон стоимостью в 1 доллар решает все проблемы. И моя главная проблема сейчас - мародёры. Я знаю где находится эта „проблема“. И у меня есть решений на 56 долларов».
Ты можешь приехать сюда, как на сафари и пострелять от души. Можешь создать себе врага и сойтись с ним в смертельной схватке. Можешь фанатеть от своих идеалогических принципов. Но когда ты уйдёшь, ничего не останется. Пустая территория. Никакой идеалогии.
А что если защитить ребёнка? Он будет гордиться тобой. Он повторит твои шаги. Он перескажет твои истории. Он сохранит что-то твоё. Защитил ребёнка, защитил свою бесконечность. Или всё же сафари с идеалогическими лозунгами?
В советское время СМИ были на службе идеологии, а сейчас они на службе идиотизации населения.
Монархисты - новые бандеровцы. Теперь я знаю, как будут шатать страну дальше…
Ленин был упырь и Сатана, электрификацию задумал царь, большевики помешали провести ее своими нелепыми претензиями вроде: «Землю - крестьянам»… Черная-черносотенная волна ненависти катится по интернету, поднятая неосторожным высказыванием молодого депутата о вожде мирового пролетариата и ответной реакцией «красных»…
И агрессия монархистов меня лично потрясает.
Как спокойно и толерантно мы, советские граждане, в 80-х впустили этих людей в свое, еще совершенно однородное пространство: с их Николаем, пухнущими Гогенцоллернами и прочими лакеями-юнкерами.
Мы были готовы «подвинуться» в своем понимании истории ради мира в доме, мы огорченно соглашались: да, большевики расстреляли царевен и маленького мальчика, да, сделали страшное (а то белые подобного не делали), да, деды рушили храмы…
Но потом открывали там детдома, крестьян учили грамоте… Братья, давайте уже забудем старое? Ну, был царь, потом генсеки, будто бы есть разница… Мы вот и бассейн свой в Москве на набережной закопали ради вашего храма… Успокойтесь уже, а?
Нет, не успокаиваются. С ненавистью, зубами рвут все самое для нас святое: красную звездочку (символ, что на свете есть что-то важнее бабла) обзывают сатанинским знаком, великую индустриализацию, лучшее в мире советское образование, науку и медицину оценивают одной фразой: «Большевики уничтожили русскую страну и русскую нацию».
Государство, построенное на высоких христианских принципах нестяжательства и любви к ближнему, для них - порождение Дьявола, хоть стой, хоть падай!
У них и великую войну выиграли бывшие царские офицеры (Маннергейм особенно старался…)
Теперь уже понятно: «братья» не хотят оставлять нам ни кусочка общественного пространства. Им не надо примирения, этим потомкам деникинцев: им надо выжечь и растоптать нас, тех, кто до сих пор считает себя «красными».
Нас, в битве истории и так проигравших. Что у нас осталось-то, если разобраться?
Осыпавшиеся мозаики с серпами-молотами? Станция метрополитена «Войковская»?
У, только произнесите при них это название, завоют и залают: «Отнять, убииийца, переименовааать!!!»
А знаете, на что это похоже?
На то, как бандеровцы съели Украину.
В 90-х, когда безумные потомки недобитых СМЕРШем партизан УПА (запрещенная в России организация - ред.) вылезли из схронов, огромный пророссийский Юго-Восток тоже был толерантен и «все понимал». Мол, что же делать, страна одна, у них, во Львове-Галиции, свои взгляды на русских и Голодомор, надо как-то уживаться…
И, в результате, Львов отхрумкал, отожрал ВСЮ политическую идеологию и все общественное пространство в Украине, загнал «понимающих» дураков за можай, и бомбами закидал.
А потому что только добрый и великодушный думает, что, если протянуть врагу руку, тот не отхватит ее по самую сонную артерию…
Кстати, когда я готовила эту колонку, Эдуард Лимонов написал: «Опасно сосуществуют уже две идеологии. Идеология Революции, ещё имеющая громадное влияние в России, и идеология тех, кто был побеждён Революцией 1917-го. Дело только в том, что параллельная идеология непременно захочет свергнуть советскую, рождённую революцией. Разве на Украине случилось не это?»