Порой лишь шаг от счастья до беды,
Но мы опять заходим в реку ту же.
И снова нас шальным теченьем кружит,
И вновь сжигаем за собой мосты.
От ненависти до любви лишь миг.
Как тонка нить, что держит наши чувства.
Но мы опять творим свои безумства,
И робкий шепот переходит в крик.
Засечками ошибки — н, а и з у с т ь.
Но отчего так манит бесшабашно
Тот новый шаг, нелепый и отважный?
Шагаю и шепчу смущенно: «Пусть!»
Кто знает, где конец, и где начало?
Толкает безрассудство в сложный путь.
Бросаюсь в реку, не боясь тонуть,
Чтоб жизнь гореть огнем не перестала.
Прошла заря, день проползает,
В свой панцирь спрятался закат,
Огарок солнца догорает,
А я и рад…
С самого детства в душе юморист и безбожник,
Я никогда, никогда не стоял у холста.
Вот ведь загадка: совсем никудышний художник,
Но, между тем,
хорошо различаю цвета.
Если кораблик фортуны несётся на скалы,
Если над шаткою мачтой грохочет гроза,
Жизнь в те минуты лихие мне кажется алой.
Алая, алая, алая —
как паруса!
Если былые друзья предают утончённо,
Если теряю любимых в кружении дней,
Жизнь в эти злые минуты мне кажется чёрной.
Чёрная, чёрная, чёрная —
ночи черней.
Если спешу я, в друзей и в работу влюблённый,
Словно не зная о тяжести доли земной,
Жизнь представляется в эти минуты зелёной.
Зелено, зелено, зелено —
будто весной!
Жизнь многоцветна, и всё-таки едкий ироник —
Тот, что пристроился в черепе между ушей, —
Мне заявляет ехидно: «А ты, брат, дальтоник.
Жизнь — она серая-серая,
вроде мышей».
Только живу я по-прежнему детскою верой,
Жизнь ощущая свою, как цветное кино.
Лишь бы и вправду она оказалась не серой.
Алая, белая, чёрная… —
мне всё равно!
Ах, как славно, как забавно и потешно
Начинались наши детские года!
…В море жизни мы вступаем безмятежно —
Возле щиколоток плещется вода.
А потом нас увлекают неизменно
Волны грозные и ветер штормовой.
Смейся, молодость! Нам море по колено!
Чайки светлые парят над головой.
В глубь шагаем, о себе не беспокоясь,
Ни пиратов не боимся, ни молвы.
Годы мчатся, и вода уже — по пояс,
Но пока что далеко до головы!
Виден берег — неуютно там и голо,
Да назад не возвратиться всё равно.
А вода теперь качается у горла.
Выше голову! — покуда держит дно.
Жизнь внезапно оказалась столь короткой,
Вместо чаек кружат тучи воронья.
Волны плещутся почти у подбородка.
Выше голову! Никто нам не судья.
Из-под ног во мглу уходит дно кривое.
Как рискованно надеждам доверять!
Воды тёмные сошлись над головою…
Выше голову! Нам нечего терять!
Внезапное письмо Доу
Я и сам иногда не верил себе подолгу.
Примерялся, чтоб не делить себя на куски.
Иногда приступ нежности делал меня подонком, если был предназначен для чьей-то чужой руки.
Иногда я ревел от счастья, был центром боли, умещал в себе столько, что прочим не унести.
Если я убивал, то всегда убивал любовью — и себя, и других, чтоб на равных ложиться в штиль.
Иногда я молчал, иногда говорил часами — но ни то, ни другое мне выдохнуть не дало.
Потому что никто, появившись, не исчезает — и молчания так же мало им, как и слов.
Мне везло: я имел равновесие, был нам осью и, наверное, не обделял никого в правах…
Только в каждую остервенело-шальную осень к этой нежности добавлялась ещё глава.
К безысходности добавлялась ещё такая, у которой был отсвет все новых любимых глаз.
Иногда это чувство все ещё возникает,
только сердце — одно. И точка. Твой верный Рас.
В чём жизни смысл и в чём её секрет?
Сквозь мыслей тьму пролейте понимания свет…
Срочные новости:" Пьяный спецназовец-оддиссмен, с криками: «Но есть и право — грызи решётки!», — зубами разнёс бетонный забор!"
я устала скитаться по свету
говорить на чужом языке
каждым утром смотреться в газету
чтобы выглядеть так же как все
в круглой чашке с чуть тепленьким кофе
тонет в мыслях пустой круассан
… я курю как соседка напротив
я смотрю как у стойки мадам
перепутались линии жизни
незаметно меняя судьбу
ослепляют витринные призмы
я как все —
не нужна никому
день молчит загибаюсь от скуки
вечер
бары
галдящий бульвар
ни Сорбонна
ни Кембридж-
наука уходить
от себя по утрам…
я устала…
скитаться по миру
чтобы выглядеть так же как все
надоело в полночной квартире
говорить на чужом языке
Какой путь ни выберешь, легким он не будет. Но можно выбрать тот, где меньше ломаешь себя.
Старею. Вывел для себя формулу: старость- это, когда перестаёшь верить в то, что жизнь можно поменять к лучшему. Пока веришь- ты ещё молодой, ещё есть надежда.
О, возлюби меня, судьба…
Не возлюбила.
И, как строптивого раба,
Нещадно била.
Ждала, довольная собой,
Забыв усталость,
Как, не преодолевши бой,
Я поломаюсь.
И все кричала: — Подчиню,
Умри, хоть тресни!!!
А я, отдавши ночь огню,
Орала песни.
Судьба, во гневе и во зле,
Разила тело,
А я на вздохе и во мгле
Любви хотела.
Когда души касался кнут
Судьбы господней,
Я думала, что пятки жгут
Мне в преисподней.
Она была черна, груба,
В подбое алом…
И я сдавалась, и судьба
Торжествовала.
И все визжала в ухо мне:
А-а, подчинилась!!!
Я посильней тебя и где
Твоя учтивость?!
А я, почти что не дыша,
Без чувств и воли,
Не знала, где моя душа
В просторах боли.
Но слово — проводник Небес —
Меня спасало:
Противясь собственной судьбе
Я оживала.
И выползала, где был свет
И солнце летним,
А на камнях кровавый след
Был чуть заметным.
Я знала, что по знакам тем
Судьба примчится,
Вгрызется в плоть из синих вен
Слепой волчицей.
А я, как прежде, стану в рост,
Я буду вредной.
И я заплачу, словно воск
В свече молебна.
И буду петь, хоть невпопад,
Зато от сердца,
Мне подыграет звездопад
По нотам скерцо.
И долетит моя мольба
К тому, кто Правый,
И побежденная судьба
Отдаст мне лавры.
2006 г.
Мужчина — наиболее продвинутое существо.
Женщина — самый возвышенный из идеалов.
Он — мозг. Она — сердце.
Мозг дает свет, сердце — любовь.
Свет оплодотворяет, любовь воскрешает.
Он силен разумом. Она — слезами.
Разум убеждает. Слезы потрясают.
Мужчина способен ко всему героическому.
Женщина, — прежде всего, к мученичеству.
Героизм прославляет.
Мученичество возвеличивает.
Он — код. Она — евангелие.
Код исправляет, евангелие совершенствует.
Он думает, она мечтает.
Думать — значит иметь в черепе извилину.
Мечтать — значит иметь ореол над головой.
Мужчина — орел, который летает.
Женщина — соловей, который поет.
Летать, чтобы властвовать над пространством.
Петь, чтобы завоевать душу.
И, наконец! Он — там, где заканчивается земля.
Она — там, где начинается небо.
Упрекнули, мол, не по летам —
Я пишу о взаимной любви.
Гаснет всё к сорока годам —
Дальше внуками лишь живи.
А моей душе — сорок пять!
И я внуков своих всех люблю,
И стараюсь во всем успевать,
И любимого к вечеру жду.
А с детьми обсуждаю дела,
С внучкой заново я учусь…
Да, хватает забот у меня —
Но о возрасте я помолчу.
Не ругаю его, не хвалю,
Но живу, как велит мне душа —
Если любится — очень люблю…
Коли нет — остаюсь я одна.
Много в жизни пришлось поболеть —
Научилась и сильною быть.
Не собралась еще стареть —
Буду с молодостью дружить.
автор Людмила Купаева
хочешь пойми как есть
хочешь прибавь две строчки
каждое слово- жесть
лезвием рвет до точки
…не познавая ад
ты не дойдешь до рая
жизнь это власть преград
и до конца нагая
сколько не прикрывай
как ты не изголяйся
сердце желает рай
ум не желает сдаться
мертвое слово- бред
ловчих кривые сети
хочешь принять совет
не выходи из клети
здесь заправляет ложь-
здесь не отыщешь бога
веру здесь не найдешь
всюду одна дорога
вырваться из цепей
не выходя «из темы»
гоним своих коней
и разрушаем стены
…а после нас потоп
проклятым поколеньям
битый сермяжный лоб
не сбережет от тленья
подлое естество
выбранное природой-
каждое божество
хочет украсть свободу
так до скончанья лет
чертим Земли орбиту
и разрушаем свет
каждой душой закрытой
даже с седьмых небес
мы не видны пророкам…
хочешь найти ответ-
в ад -по прямой дороге
Странно. Человеку так важно быть для кого-то номером один.